Кристофер Марло - Геро и Леандр
Обзор книги Кристофер Марло - Геро и Леандр
Марло Кристофер
Геро и Леандр
Кристофер Марло
Геро и Леандр
Перевод Ю. Корнеева
СЕСТИАДА ПЕРВАЯ
На берегах, Нептуном разделенных,
Где жизнь вернейшего из всех влюбленных
Неукротимый Геллеспонт унес,
Стояли древле Сест и Абидос.
Блистала в Сесте Геро красотою,
Та Геро, чьей косою золотою
Однажды так пленился Аполлон,
Что был готов с ней разделить свой трон.
Подбитый синим шелком в ярких звездах,
Ее наряд был легок, словно воздух,
А вышивка зеленых рукавов
Глазам являла лес, где меж дубов
Прельстить Венера силится напрасно
Адониса, уснувшего бесстрастно.
Ее хитон был выкрашен в крови
Тех, кто на смерть пошел из-за любви.
Лоб Геро ветви мирты обвивали,
С него до пят покровы ниспадали,
И дивные цветы на ткани их
Не отличали от цветов живых
Ни люди, уловив благоуханье
Ее, как утро, свежего дыханья,
Ни пчелы, чей до меда жадный рой
Слетался дерзко к ней на грудь порой.
Простая цепь из горного кристалла
На шее Геро, как алмаз, блистала.
Перчатки деве были не нужны,
Затем что даже солнце с вышины
Ее прелестных рук касалось нежно,
Чтоб не обжечь их кожи белоснежной.
На башмачках красавицы сверкал
Застежек пламенеющий коралл,
Где восседали птицы золотые,
До клюва сладкой влагой налитые,
И стоило со стула Геро встать,
Как хор их принимался щебетать.
Хоть лгут, что Купидон по ней томился
И зренья, увидав ее, лишился,
Но верно то, что различить не мог
Ее и мать свою малютка бог,
И часто головою утомленной
Ребячливо склонялся к ней на лоно,
И засыпал, впадая в забытье,
Под ровное дыхание ее.
Так хороша была собою Геро,
Служительница юная Венеры,
Что вся природа плакала о ней,
Когда она ушла в страну теней,
И мир, утратив лучший перл творенья,
Мрачнее вдвое стал от огорченья.
Взрастил Леандра город Абидос.
Там ни о ком не лили столько слез,
С тех пор как он погиб в проливе пенном
И был воспет Мусеем несравненным.
Так пышно кудри юноши вились,
Что их, будь колхом он и остригись,
А не руна, как солнце, золотого
Искали б греки у Ээта злого.
К нему в объятья, если бы смогла,
С небесной сферы Цинтия б сошла.
Как жезл Цирцеи, был он станом строен
И кравчим громовержца стать достоин.
Нежна, как мясо козочки лесной,
Превосходила шея белизной
Плечо Пелопа, но еще нежнее
Казалась кожа на груди под нею,
А формы членов и спины его
Могло измыслить только божество,
Но так как воспевать любовь земную
(А петь богов и вовсе не дерзну я)
Боится муза робкая моя,
Не опишу очей Леандра я.
Багрянцем уст навряд ли бы сравнился
С ним тот, кто тенью собственной пленился
И, чтоб ее изведать поцелуй,
Нырнув в поток, погиб в объятьях струй.
Увидь Леандра Ипполит бесстрастный,
И тот влюбился б в лик его прекрасный.
Смягчался, на него бросая взор,
Жестокосердый житель диких гор.
Фракийский воин, варвар, к зверству склонный,
Склонялся пред Леандром, умиленный.
Казался девой он мужам иным:
В нем было все, что страсть внушает им,
Ланит румянец, красноречье взгляда,
Густых бровей победная аркада.
А тот, кто знал, что был мужчиной он,
Твердил: "Леандр, ты для любви рожден.
Что ж не полюбишь ты, любимый всеми?
Нельзя же лишь себе служить все время".
Весною у сестийцев праздник был
В честь дня, когда в Венере страстный пыл
Адонис пробудил румянощекий;
И путники стекались в Сест высокий,
Чтоб встретить тех, кто дорог их сердцам;
А те, кто не любил, влюблялись там,
Затем что, где б они ни проходили,
Им всюду сонмы звезд живых светили,
Как если б рухнул, запылав, с высот
На горестную землю небосвод,
Воспламенен квадригой Аполлона,
Попавшей снова в руки Фаэтона.
Но, превзойдя всех дев красой своей,
Лишь Геро привлекала взор гостей,
Сильней, чем нимфа юная речная,
Гармониею форм его пленяя.
Властней, чем правит влажный лунный луч,
Когда Диану с Латма в толщу туч
Взнесут драконы и на колеснице
Она по мрачным небесам помчится,
Приливом и отливом на морях,
Царила Геро у мужей в сердцах,
Быстрее нимф, охотой распаленных,
Иль грешным Иксионом порожденных
Существ косматых в час, когда с горы
Они бегут, зверея от жары,
Народ навстречу Геро устремлялся,
И каждый, на нее взглянув, влюблялся.
Как в воинах, когда их враг теснит,
Смертельный ужас вызывает вид
Соратников, бегущих или павших,
Так в трепет всех, вокруг нее стоявших,
Ввергали взоры девы молодой:
В них жизнь читал один, и смерть - другой.
Те от тоски вздыхали, эти злились,
А третьи утешались тем, что тщились
Сатиры сочинять. Напрасный труд!
Любовь и злоба вместе не живут.
Иной придет и тут же мертвым ляжет,
Поняв, что дева и царям откажет.
В тот день - проклятый трижды день!
сошла
Из древней башни, где она жила,
На празднество в святилище Венеры
Ведомая своей судьбою Геро.
Был чудом совершенства этот храм:
По многоцветным яшмовым стенам
Ваятель высек образы Протея;
На фресках потолка, где, зеленея,
Сплетались лозы пышные в клубок,
Вакх выжимал из гроздий алый сок.
Хрустальный пол огнем переливался.
Он "зеркалом Венеры" в Сесте звался,
И сквозь его сверкающий покров
Глазам являла роспись блуд богов,
Насилья их, разврат, кровосмешенье.
Там было все: Даная в заточенье,
Окутанная золотым дождем;
Европа, уносимая быком;
Юпитер, к Ганимеду ускользнувший,
Чтоб тайно изменить сестре уснувшей;
Марс кровожадный, бьющийся в сети,
Которую Вулкан сумел сплести;
Любовь, чье пламя Трою погубило.
Сильван, который слезы льет уныло
Пред кипарисом, что когда-то был
Тем отроком, кого он так любил.
И Геро перед алтарем в том храме
Склонялась ниц с закрытыми глазами,
Пролив голубок жертвенную кровь,
И поднимала взор, вставая вновь.
Там деву увидал Леандр, пронзенный
Стрелою Купидона золоченой.
Окаменев, стоял он и смотрел,
Пока огонь, которым он горел,
Не запылал и в юной жрице вскоре:
Так много силы во влюбленном взоре.
Мы чувству не вольны отдать приказ.
Судьба сама решает все за нас.
Где нам два человека незнакомы,
Предпочитаем тотчас одного мы.
Где есть два схожих слитка золотых,
Нам все-таки милей один из них.
Хотя причин к тому не видит разум,
Мы зову сердца уступаем разом.
Любовь и размышленье не дружны;
Лишь те, чья страсть внезапна, - влюблены,
Леандр пал ниц, но не богини ради.
И шепчет Геро с нежностью во взгляде:
"Вняла б ему я, будь я божеством",
И делает к Леандру шаг потом.
Встал на ноги Леандр. Она краснеет,
И тот еще сильнее пламенеет.
К ней прикоснулся он. Дрожит она:
Не скрыть любви, когда любовь сильна.
Им заменило речь прикосновенье:
Любя, немеем мы от восхищенья.
Без слов беседа их сердец велась,
И мнилось им, что твердь огнем зажглась
И ночь глухая (день для Купидона!),
Восстав из черной бездны Ахерона,
Мгновенно погрузила мир во тьму.
Леандр дал выход чувству своему
В слезах и вздохах, девушке прелестной
Казавшихся мелодией небесной,
Хоть Геро и старалась дать понять,
Что им она не пожелает внять.
Тогда Леандр, надеждой окрыленный,
Заговорил, как ритор изощренный:
"О, внемли мне, чистейшая меж дев!
Пусть победят мои слова твой гнев,
Как ты мой разум взором победила.
Стань пленницей того, кого пленила.
Нет, нет, не можешь быть жестокой ты:
Ужасна красота без доброты.
О, выслушай меня, пока мы рядом:
Ведь я, как ты, не изъясняюсь взглядом.
Знай, будет речь моя честна, проста,
Как молодая жизнь моя, чиста.
Той жертвою, чей сладкий дым клубится
И стелется у ног твоих, о жрица,
Чью кровь на алтаре ты пролила,
Клянусь, что ты Венеру превзошла.
Тебе ли быть ее рабой смиренной?
Она - стекло, а ты - алмаз бесценный.
Он блещет, хоть оправь его свинцом.
Богине, увлеченной пастухом,
Ее любовь лишь славы прибавляет.
Надежду эта мысль в меня вселяет,
Сколь мало ни достоин я тебя.
Мы женщине должны служить, любя,
И как Венеру ты красой затмила,
Так превзойду я всех в служенье милой.
Сияет солнце нам не для того,
Чтоб только любоваться на него.
Корабль, покинув порт и волны роя,
Нам кажется величественней втрое.
Забудь же Сест и гордо отплыви
В необозримый океан любви!
Без дела лежа, лира хриплой станет.