Анри Труайя - Зеленый блокнот
Он много раз подходил и бродил вокруг дома 50 на авеню Фош, где жил его мучитель. Совсем новый, сплошь белый особняк — высокие прозрачные окна, стеклянные двери, которые сами открываются перед посетителями, отделанный мрамором вестибюль, консьерж с галунами!.. И несмотря на такое богатство, Жан де Биз так дорожит своим блокнотом, что чуть ли не через день справляется о нем! Как тут голове Марселя не пойти кругом!
Когда Марсель приступил к работе в мастерских Плоша и Дюклоарека, сотрудники нашли, что выглядит он неважно. В контору он приходил с опозданием, делал ошибки в подсчетах и больше не смеялся шуткам начальства. Машинистки решили, что у него любовный роман, экспедиторы — что играет на скачках. Сам он думал лишь о гадком Жане де Биз. Дочь написала ему, что в Париж она возвращаться не собирается, а уедет в Чили с «тем господином», которого она повстречала в Каннах и который, якобы, поможет ей завести там собственное дело. Симона горевала и в последней надежде просила его вмешаться, на что он возразил, что их дочь имеет все шансы быть счастливой с мужчиной старше ее и, что если она разочаруется и вернется через несколько лет, то, по крайней мере, она хоть где-то побывает. Ту же безмятежность он выказал, когда получил письмо от Андре, где тот сообщал, что решительно не находит у себя вкуса к наукам. Их драгоценному чаду предложили место лотошника у одного антиквара в Монте-Карло. С первого же дня он будет получать вдвое больше отца. Плюс к тому — жить и столоваться у хозяина. На седьмом небе от счастья, он выразил надежду, что родители не усмотрят ничего предосудительного в том, чему он теперь себя посвятит. Невзирая на недовольство жены, Марсель ответил ему, что одобряет его вступление на новый путь.
Спустя несколько дней, придя вечером с работы раньше обычного, он застал Симону в гостиной за чаем с молодым человеком с плечами атлета и взглядом младенца. Она одела выходное голубое платье, декольтированное в виде туза червей, от нее опьяняюще шибало духами. Мило улыбаясь, она напомнила мужу, что он должен знать Патрика Мигрекуля, которого они часто встречали на пляже.
— Конечно, конечно, — рассеянно проронил Марсель.
Как ему вспомнилось, этот парень ухаживал за Жижи, а Симоной интересовался пятидесятилетний чилиец. Они что, поменялись своими воздыхателями? Как бы то ни было, присутствие Патрика Мигрекуля ни капли не задело хозяина дома. Главное, чтобы жена была довольна и оставила его в покое. Сейчас гораздо важнее другое: только что он прочитал во «Франс суар», что владелец блокнота предложил лишь четыре тысячи франков вознаграждения, то есть именно ту сумму, которую потерял. Впрочем, Марсель уже растратил все деньги и теперь даже ради удовольствия познакомится с Жаном де Биз он не сможет вложить в блокнот восемь билетов по пятьсот франков, чтобы вернуть его владельцу. Ему было бы приятно и так, ничего не теряя и не выигрывая, встретиться с этим странным человеком, чьи объявления чуть не довели его до безумия, и узнать от него все о блокноте. У него мелькнула мысль сказать, будто он подобрал блокнот уже пустым. Но вряд ли Жан де Биз проглотит эту пилюлю, скорее всего он подаст жалобу, и полиция рано или поздно узнает, что расходы семьи Лобижуа в Каннах финансировались на весьма подозрительные средства. Бесспорно, лучше к де Биз подойти по-доброму с четырьмя тысячами франками, которые можно будет занять на несколько часов. А у кого? Оставив супругу любезничать с Патриком Мигрекулем, Марсель прошел на кухню, выпил стакан вина, как пьют его работяги, и вдруг его осенило. Деньги он возьмет в кассе «Для текущих расходов» в мастерских Плоша и Дюклоарека и вернет их тот час же после встречи с Жаном де Биз. Ключ от сейфа у него есть, главный бухгалтер проверяет его только в конце недели, так что никто и не заметит пропажи. Распаленный этой идеей, он вернулся в гостиную, где жена и Патрик Мигрекуль сидели на канапе, тесно прижавшись друг к другу и взявшись за руки. Их поведение показалось ему столь естественным, что когда Симона предложила молодому человеку остаться с ними пообедать, Марсель не стал возражать.
* * *Слуга в ливрее провел Марселя в гостиную и попросил подождать. Казалось, эта роскошная обитель заселена не людьми, а очень старой, очень умной мебелью, одержимой манией величия, которую явно приводишь в беспокойство, нанося ей визит. Присев на кончик кресла (оно было сделано в стиле Людовика XV с обивкой из тончайшего шелка), Марсель с уважением принялся рассматривать бесполезные круглые столики-одноножки, кресла глубокие и задумчивые, картины с мифическими нагими фигурами, тяжелые ковры, выцветшие от скуки, и Марселю думалось, что владелец стольких чудесных вещей наверняка посмеется этим четырем тысячам франкам, которые он принес. Он взял деньги из сейфа сегодня утром и тут же позвонил Жану де Биз, чтобы условиться о встрече. Теперь растревоженный, он в сотый раз повторял про себя, что Жан де Биз, чья порядочность ничем не подтверждена, может вопреки обещанию не отдать ему содержимого блокнота. Как тогда возвратить деньги назад? Не лучше ли немедля убраться? Так, по крайней мере, будет вничью. Он встал. Но любопытство одолело. Между ним и этим человеком установилась связь такая же нерасторжимая, как связь между частями тела, в случае разрыва причинявшая боль. Дверь отворилась, слуга появился вновь, и Марсель проник вслед за ним в просторную библиотеку. Тысячи книг теснились на полках, словно куры на насестах. За длинным, массивным полированным столом сидел небольшой господин в годах. Розовощекий и седой, он улыбался поверх зеленого галстука в белый горошек. Вся его наружность изображала китайскую вежливость. С первого же взгляда Марсель понял, что этот человек далеко не искатель приключений.
— Я прочел ваше объявление во вчерашней газете, — сказал он, выкладывая блокнот на стол.
— Только во вчерашней? — спросил Жан де Биз, хитро прищуриваясь.
Он раскрыл блокнот и сосчитал банковские билеты, щелкая ими между пальцев. Марсель смутился и почел дальнейшее притворство ненужным.
— Нет, — проговорил он, — не только…
— Почему же вы ждали до сих пор? Если бы вы пришли раньше, то получили бы больше!
Вместо ответа Марсель спросил:
— А вы, сударь, почему вы сейчас предлагаете меньше, чем вначале? Ваш блокнот что, подешевел за несколько дней?
— Да нет, сударь, это вы продешевили, — ответил Жан де Биз.
— Как это?
— Ну, конечно! Ваш поступок имел бы большую нравственную ценность, если бы вы его совершили сразу же после того, как нашли блокнот. Вполне справедливо, что и вознаграждение тогда было бы большим!
За разговором он пододвинул четыре тысячи франков посетителю. Марсель сунул их в карман, покачивая головой:
— Ничего не понимаю! Так ведь там же были какие-то важные для вас сведения!
— Нет.
— А что же означают все эти формулы, цифры, имена?
— Ничего. Просто писал что взбредет в голову… Ради забавы… Люблю, знаете ли, разыграть случайного счастливца…
Марселю вспомнились бессонные ночи, и мысль, что его одурачили, привела его в отчаяние.
— Этого не может быть! — пролепетал он. — Вы от меня что-то скрываете! Разве вы не жалели, что потеряли блокнот?
— Я его не терял! — сказал Жан де Биз.
— Что?
— Я нарочно обронил его.
Наступило молчание. Паркетный пол начал уходить из-под ног Марселя. Задыхаясь и чувствуя, что вот-вот упадет, он промямлил:
— Нарочно?.. Как так, нарочно?..
— О! очень просто, — сказал Жан де Биз, откидываясь на спинку стула. — Перед вами — филантроп. Я хочу помочь людям открыть для себя ощущение радости при совершении честных поступков. Ради этого я и предлагаю награду за первый добрый поступок. Точно так же делают укротители хищников, поощряя своих питомцев куском мяса за хорошую работу. И так, время от времени — раза три — четыре в году, я подбрасываю блокнот с деньгами в каком-нибудь людном месте и через газету предлагаю за его возврат крупное вознаграждение. Возвращают по-разному: кто в тот же день, кто через неделю, а кто, как вы, через полтора — два месяца… Чтобы ускорить их решение я то повышаю, а затем постепенно понижаю сумму вознаграждения. Вы первый уйдете без барыша. Но я не сомневаюсь, что для вас тоже наша встреча окажется благотворной. Поначалу блокнот приносят в надежде заполучить вознаграждение, затем корыстные мотивы отходят на второй план, и человек безотчетно усваивает привычку поступать по совести при любых обстоятельствах…
Пока изливалась это медоточивая речь, Марсель думал о своем загубленном отпуске, о свихнувшихся детях, о жене, которая тешилась теперь с другим! Если бы не блокнот, ничего бы этого не случилось! А виновник всему — перед ним… Он улыбается, он доволен собой, он набит деньгами! Полюбуйтесь! Не часто увидишь такого умника, который, причинив столько зла, верует, что творит добро! Влепить бы ему пощечину, плюнуть в лицо, прикокошить этим пресс-папье. В порыве буйной ненависти Марсель дернулся и уже представлял, как расправляется с гадиной, когда тот, преисполненный благодушия, произнес:
