Станислав Лем - Рассказы о пилоте Пирксе
Сила тяжести исчезла, но он был привязан к креслу на совесть и только ощущал необычайную легкость. Передний экран: звезды, звезды и белесо-бурая полоска в самом низу, боковой экран – ничего, лишь чернота и звезды. Нижний экран – ага! Пиркс с любопытством разглядывал Землю: он мчался над ней на высоте от 700 до 2400 километров на разных участках орбиты – Земля была огромная, заполняла целый экран, он как раз пролетал над Гренландией – ведь это Гренландия? – пока он соображал, что это, под ним была уже Северная Канада. Вокруг полюса сверкали снега, океан был фиолетово-черный, выпуклый, гладкий, словно отлитый из металла, облаков удивительно мало, точно по выпуклой поверхности кое-где расплескали жидкую кашицу. Пиркс взглянул на часы.
Он летел уже одиннадцать минут.
Теперь надо было поймать позывные ПАЛа и, проходя через его зону, следить за радаром. Как называются те два корабля? РО? Нет, ИО,– а номера? Он заглянул в листок с заданием, сунул его в карман вместе с бортовым журналом и шевельнул ручку настройки у себя на груди. Эфир заполняло попискиванье и потрескиванье, ПАЛ – какой у него код? Ага, Морзе,– он напрягал слух, поглядывал на экраны, Земля неторопливо вращалась под ним, звезды быстро проплывали в экранах, а ПАЛ куда-то запропастился – не видать его, не слыхать.
Вдруг он услышал жужжание.
«ПАЛ? – подумал он и тут же отбросил эту мысль.– Глупости, спутники не жужжат. А что тогда жужжит?»
«Ничего не жужжит,– ответил он сам себе.– Так что же это?»
Авария?
В общем-то он даже не испугался. Что еще за авария при выключенном двигателе? Жестянка разваливается сама по себе, что ли? А может, короткое замыкание? Замыкание! Господи Боже! Инструкция на случай пожара 111-А: «Пожар в пространстве на орбите», параграф… а, чтоб им всем! – все жужжит и жужжит, он едва различал попискиванье далеких сигналов.
«Ну прямо как муха в стакане»,– вконец ошалев, подумал он, перебегая глазами от индикатора к индикатору,– и тут он ее увидел.
Это была муха-гигант, черная, с зеленоватым отливом, из тех омерзительных мух, что, кажется, созданы лишь для того, чтобы отравлять людям жизнь, настырная, наглая, дурацкая и в то же время шустрая муха; она каким-то чудом (а как же еще?) забралась в ракету и теперь летала снаружи стеклянного пузыря, жужжащим комочком тычась в светящиеся циферблаты.
Пролетая над Вычислителем, в наушниках она гудела как четырехмоторный самолет: там, над верхней рамой Вычислителя, помещался еще один микрофон, резервный, им можно было пользоваться без ларингофона, встав с кресла, когда кабели внутренней связи отключены. Зачем? На всякий случай. Таких устройств было множество.
Он проклинал этот микрофон – боялся, что не услышит ПАЛ. Муха, точно ей было этого мало, начала расширять зону облетов. Несколько минут, не меньше, он невольно водил за ней глазами, пока наконец не сказал себе строго, что плевать ему на эту муху.
Жаль, нельзя подсыпать туда какого-нибудь дуста.
– Хватит!
В наушниках зажужжало так, что он скривился. Муха прохаживалась по Вычислителю. Стало тихо – она чистила крылышки. Что за мерзкая тварь!
В наушниках возник ритмичный, далекий писк: три точки, тире, две точки, два тире, три точки, тире – ПАЛ.
«Ну, а теперь надо глядеть в оба!» – сказал он себе, еще немного приподнял кресло, чтобы видеть три экрана сразу, еще раз проследил за вращением фосфоресцирующего поискового луча на экране радара и стал ждать. На радаре ничего не было, но по радио кто-то вызывал:
– А-7 Земля-Луна, А-7 Земля-Луна, сектор три, курс сто тринадцать, вызывает ПАЛ ПЕЛЕНГ. Дайте пеленг. Прием.
«Вот незадача, как я теперь услышу мои ИО!» – встревожился Пиркс.
Муха взвыла в наушниках и куда-то пропала. Минуту спустя его сверху накрыла тень – словно на лампу уселась летучая мышь. Это вернулась муха. Она сновала по стеклянному пузырю, будто желала дознаться, что там такое внутри. Тем временем в эфире становилось тесно: он увидел ПАЛ (тот и впрямь походил на палицу – восьмисотметровый алюминиевый цилиндр со сферической шишкой обсерватории на конце); Пиркс летел над ним примерно в четырехстах километрах или чуть больше – и постепенно его обгонял.
– ПАЛ ПЕЛЕНГ вызывает А-7 Земля-Луна, сто восемьдесят запятая четырнадцать, сто шесть запятая шесть. Отклонение возрастает линейно. Конец.
– Альбатрос-4 Марс-Земля вызывает ПАЛ-Главный, ПАЛ-Главный, иду на заправку сектор два, иду на заправку сектор два, горючее на исходе. Прием.
– А-7 Земля-Луна вызывает ПАЛ ПЕЛЕНГ…
Дальше он не расслышал – все перекрыло жужжание. Наконец муха затихла.
– ПАЛ-Главный Альбатросу-4 Марс-Земля, заправка квадрант семь, Омега-Главная, заправка переносится, Омега-Главная. Конец.
«Они нарочно тут собрались, чтобы я ничего не услышал»,– подумал Пиркс.
Противопотное белье плавало на его теле. Муха с бешеным жужжанием кружила «над Вычислителем, словно во что бы то ни стало хотела догнать собственную тень.
– Альбатрос-4 Марс-Земля, Альбатрос-4 Марс-Земля вызывает ПАЛ-Главный, направляюсь квадрант семь, направляюсь квадрант семь, прошу вести меня по ближней радиосвязи. Конец.
Удаляющееся попискиванье радиофона потонуло в нарастающем жужжании. Потом из него выделились слова:
– ИО-2 Земля-Луна, ИО-2 Земля-Луна вызывает АМУ-27, АМУ-27. Прием.
«Интересно, кого это он вызывает?» – подумал Пиркс и вдруг подпрыгнул в своих ремнях.
«АМУ»,– хотел он сказать, но охрипшее горло не пропустило ни звука. В наушниках жужжало. Муха. Он закрыл глаза.
– АМУ-27 вызывает ИО-2 Земля-Луна. Нахожусь квадрант четыре, сектор ПАЛ, включаю позиционные. Прием.
Он включил позиционные огни – два боковых красных, два зеленых на носу, один голубой сзади – и ждал. Кроме мухи, ничего не было слышно.
– ИО-2-бис Земля-Луна, ИО-2-бис Земля-Луна, вызываю…
Снова жужжание.
«Наверно, меня?» – подумал он в отчаянии.
– АМУ-27 вызывает ИО-2-бис Земля-Луна, нахожусь квадрант четыре, граничный сектор ПАЛ, все позиционные включены. Прием.
Теперь оба ИО отозвались одновременно; он включил селектор очередности, чтобы приглушить отозвавшегося вторым, но в наушниках жужжало по-прежнему. Конечно, муха.
«Я, наверно, повешусь»,– подумал он. Ему не пришло в голову, что в невесомости даже такой выход невозможен.
На экране радара он увидел оба своих корабля: они шли за ним параллельными курсами в каких-нибудь девяти километрах друг от друга, то есть в опасной близости; как ведущий, он должен был их развести на безопасное расстояние – 14 километров. Он как раз уточнял на радаре положение пятнышек, означающих корабли, когда на одно из них уселась муха. Он швырнул в нее бортжурналом, тот не долетел, шлепнулся о стекло пузыря и, вместо того чтобы соскользнуть по нему, отскочил вверх, ударился о крышку стеклянной банки и принялся свободно порхать – невесомость! Муха даже не соизволила отлететь – она отошла пешком.
– АМУ-27 Земля-Луна вызывает ИО-2, ИО-2-бис. Вас вижу, у вас бортовое сближение. Приказываю перейти на параллельные курсы с поправкой ноль запятая ноль один. По завершении маневра перейти на прием. Конец.
Пятнышки начали медленно расходиться, может быть, они что-то ему говорили, но он уже слышал только муху. Та оглушительно разгуливала по микрофону Вычислителя. Бросать в нее было уже нечем. Бортжурнал парил над ним, мягко шелестя страницами.
– ПАЛ-Главный вызывает АМУ-27 Земля-Луна. Освободите граничный квадрант, освободите граничный квадрант, принимаю транссолнечный. Прием.
«Вот наглость, транссолнечного еще не хватало – какое мне до него дело?! Преимущество у кораблей, идущих в строю!» – подумал Пиркс и закричал, вложив в этот крик всю свою бессильную ненависть к мухе:
– АМУ-27 Земля-Луна вызывает ПАЛ-Главный. Квадранта не покидаю, чихать я хотел на транссолнечный, иду в строю треугольником: АМУ-27, ИО-2, ИО-2-бис, эскадра Земля-Луна, ведущий АМУ-27. Конец.
«Зря я насчет транссолнечного,– подумал он.– Теперь накинут штрафные очки. Холера их всех возьми. А за муху кто схлопочет штрафные? Тоже я».
С этой мухой только ему могло так повезти. Великое дело, муха! Он живо вообразил, как покатывались бы со смеху Смига с Берстом, узнай они об этой дурацкой мухе. В первый раз после старта он вспомнил о Берсте. Но времени на размышления не было – ПАЛ все заметнее начинал отставать. Они летели втроем уже пять минут.
– АМУ-27 вызывает ИО-2, ИО-2-бис Земля-Луна. Время двадцать ноль семь. Маневр выхода на параболический курс Земля-Луна начинаем в двадцать ноль десять. Курс сто одиннадцать…– читал он с листка, который ему только что удалось, акробатически изогнувшись, поймать над головой. Ведомые отозвались. ПАЛ уже скрылся из виду, но Пиркс все еще слышал его – то ли его, то ли муху. Вдруг жужжание как бы раздвоилось. Ему захотелось протереть глаза. Ну да. Их уже было две. Откуда вторая-то вылезла?
«Теперь они меня доконают»,– спокойно, совершенно спокойно подумал он.
