Густав Беннеке - Современная норвежская новелла
Тема войны, ее жестокости и бесчеловечности настойчиво звучит в современной норвежской прозе: в памяти старшего поколения норвежцев еще достаточно свежи воспоминания о пережитом в годы немецко-фашистской оккупации. Именно как воспоминание о трудной юности, о трагических событиях, навсегда связавших между собой героев, возникает тема войны в новелле Н. Ю. Рюда «Они любили друг друга все дни». События военных лет определяют в той или иной степени судьбы героев в новеллах «Обломки» Ф. Бьёрнсета, «Счастье двоих мужчин» А. Мюкле, «Телеграфная линия Соловоми» У. Нурдро. Но особенно ощутим антивоенный пафос в тех произведениях, где жертвами войны оказываются дети, — «Мальчик и старик» Л. А. Холма, «Дети в развалинах» Н. Ю. Рюда. И дело здесь не только в полной беззащитности жертв — обрывая их жизнь в самом начале, оставляя несвершенными судьбы, война предстает в качестве силы, враждебной как настоящему, так и будущему человечества.
Судьба ребенка, роль детских впечатлений в формировании личности, существующая система воспитания — тема, уже много десятилетий волнующая норвежских писателей. Очень показательными примерами разработки этой темы являются рассказы «Дождь» Т. Недреос, «Вмятина» Ю. Боргена и «Самый интересный день» Ф. Хавревола, близко к ним стоит новелла О. Вингера «Юнга», повествующая о вступающем в жизнь подростке. Для всех этих произведений характерно, что авторы их рисуют внутреннее одиночество своих героев, показывают, как естественное стремление к общению, к контакту с окружающими — в первую очередь с родителями — наталкивается на стену равнодушия и непонимания, на непостижимую для ребенка душевную глухоту и черствость. И если в новелле Боргена все завершается благополучно, то в других случаях приобретенный горький опыт не может не способствовать растущей замкнутости маленького человека, закладывая в его сознании фундамент того, что в применении ко взрослым принято называть трагедией некоммуникабельности.
Попытку ответить на поставленный в названных новеллах вопрос о причинах разрыва между «отцами и детьми» предпринимает в своем ироническом рассказе «Хорошая память» М. Юхансен: отсутствие взаимопонимания между поколениями объясняется здесь тем, что старшие не могут и не хотят — а скорее всего, боятся — вспомнить о том, какими сами они были на заре жизни, когда не успели еще впитать в себя лицемерные условности морали общества, которые теперь готовы с пеной у рта защищать.
Тема разобщенности людей в буржуазном обществе, одиночества человека и его стремления найти какой-то выход из гнетущей изоляции разрабатывается и в новеллах, героями которых являются взрослые люди. Невозможность удовлетворить естественную жажду тепла и доверия во взаимоотношениях с себе подобными заставляет человека искать друзей в мире животных. Об этом красноречиво говорят новеллы У. Нурдро («Тюлень»), К). Евера («Необыкновенная охота Халдора»), Коре Холта («Кот и кофейник»).
Во всех упомянутых выше новеллах постановка той или иной проблемы, как правило, сочетается с тонким анализом психологии персонажей, с проникновением в скрытые причины и импульсы, диктующие им определенное поведение. Эта подчеркнутая фокусировка внимания на психологии, на душевном состоянии человека в различных ситуациях несомненно отражает неприятие писателями отношений отчужденности и равнодушия друг к другу, которые становятся нормой в современном буржуазном мире. Во многих рассказах исследование психического и эмоционального состояния человека, глубинных процессов, происходящих в его внутреннем мире, составляет основное содержание. Такова новелла Т. Весоса «Мамино дерево», в которой автор очень ярко передает душевное состояние человека, стоящего на грани жизни и смерти и поэтому особенно остро воспринимающего свою связь с животворными силами природы. Мастерски воспроизводится сложный комплекс переживаний находящегося в критической ситуации человека в новелле Вигдис Стоккелиен «Перед судом». Трудный путь исстрадавшихся в одиночестве и горе душ к взаимопониманию, к надежде на возможность возрождения и счастья фиксируется в рассказе Ф. Бьёрнсета «Обломки». Гимн жизнелюбию, помогающему человеку стать выше горя и самой смерти, звучит в новелле М. Юхансен «Вдова».
Мир надежд и стремлений человека, бесконечное разнообразие людских представлений о счастье и смысле существования представляет богатейший материал для мастеров психологической новеллы. Поэтическая любовь-греза, пронесенная героями через всю жизнь («В парке» А. Омре), резко контрастирует с убожеством духовного мира мещан, все чувства, переживания и стремления которых направлены на приобретение вещей. Злобным и мелочным мечтаниям мстительного обывателя («Рождество мстителя» А. Сандемусе) противостоит ослепительно прекрасная мечта о свободе и красоте, вносящая в жизнь человека неумирающую романтику («Леона» В. Стоккелиен). Столкновение двух представлений о счастье, эгоистического, утилитарного, с одной стороны, и буднично-непритязательного, но основанного на человеческом понимании — с другой, составляет основу сюжета новеллы А. Мюкле «Счастье двоих мужчин». Счастье — пусть даже выдуманное, существующее лишь в фантазии человека («Вы слышали про Лисабет?» Т. Недреос) — необходимо людям, составляет их неоспоримое право.
Известная общность тем и идейной направленности отнюдь не влечет за собой нивелировки художественной манеры. Сдержанный, подчеркнуто бесстрастный тон повествования, характерный для новелл Г. Беннеке, С. Хёльмебакка, У. Нурдро, Э. Болстада, сменяется взволнованным лиризмом новелл Т. Недреос и А. Омре; приглушенная, едва заметная ирония, звучащая в произведениях М. Юхансен, А. Мюкле, А. Сандемусе, перерастает в едкий сарказм О. Солумсмуэна, О. Эйдема, Г. Люнде. Индивидуальна не только авторская интонация: каждый писатель избирает свой ракурс, в котором освещается та или иная проблема, свой темп развития действия, свой арсенал художественных приемов, призванных вызвать у читателя определенное отношение к изображаемым событиям и людям.
Жанр новеллы справедливо принято относить к числу самых трудных: он требует от писателя умения безошибочно отделять существенное от необязательного, быть немногословным не в ущерб выразительности, экономным в использовании художественных средств, но не за счет полноты и яркости изображаемых характеров и явлений. Думается, что предлагаемые читателю в настоящем сборнике произведения служат неопровержимым доказательством того, что многие из писателей современной Норвегии в совершенстве владеют трудным и прекрасным искусством новеллы.
И. КуприяноваГУСТАВ БЕННЕКЕ
Облеченные властью
Перевод Ф. Золотаревской
В комиссии было три человека. Облеченные властью государственные служащие, которым предстояло расследовать несчастный случай с мастером-подрывником на строительстве железной дороги.
В тишине, наступившей после показаний свидетеля, они обменялись быстрыми взглядами. Все трое — сытые, солидные господа, облеченные полномочиями, а такие господа обязаны заботиться о том, чтобы в протоколы расследования не попал всякий неразумный вздор.
— Гм, — начал главный инженер, раздраженно постукивая карандашом по столу. У него был двойной подбородок и презрительно оттопыренные губы. — Последний абзац можете вычеркнуть, — проговорил он, обращаясь к секретарю, который сидел поодаль, у двери, и стенографировал. — Гм, так вы говорите, что услышали взрыв?
— Сперва почувствовал, — еле слышно ответил свидетель. — Пол под ногами задрожал, а после как грохнет — и весь барак зашатался.
— Ясно, ясно, — сказал полицейский инспектор. Голова его походила на грушу. Заостренная лысая макушка пирамидой возвышалась над широким подбородком и мясистыми щеками. — А наушники в это время были на вас. В них, я думаю, сильно трещало?
— Верно, — пробормотал свидетель, — трещало здорово.
— И в ушах раздавался гул, не так ли? — вкрадчиво спросил полицейский инспектор, а остальные члены комиссии впились глазами в свидетеля.
— Да, гул, — пробормотал тот, недоуменно глядя на инспектора.
— Стало быть, не исключено, что голос, который вам послышался после взрыва, был просто-напросто гулом в наушниках? Ведь мог же вам изменить слух из-за шума в барабанных перепонках?
Остальные члены комиссии одобрительно закивали.
Облеченные властью должны придать истине подобающий вид, вылепить ее, точно пластилиновую массу, и подогнать под рамки того, что признано разумным.
Свидетель растерянно посмотрел на членов комиссии. Часы на стене без устали отстукивали уходящие в вечность секунды. Если он сейчас утвердительно кивнет, господа будут довольны. Но разрази его гром, ежели он станет врать только ради того, чтобы на их сытых физиономиях появилась высокомерная улыбка.
