Вероника Мелан - Совпадение (СИ)
*****
« - Придумаешь новое блюдо – такое, чтобы нравилось всем без исключения – подниму зарплату на пятьдесят долларов. Еще одно – еще на пятьдесят. А составишь новое меню – замену старому – увеличу оклад вдвое…»
Слова, сказанные неделю назад старшим шеф-поваром Мелари Элкинсом, который день не шли из головы.
Поскрипывал и чихал автобус, нес меня – почти единственную пассажирку салона – в неизвестном направлении. В жаркий полдень жители Нордейла едва ли желали путешествовать в окраинные трущобы – их поток был направлен к центру, к озерам, - а я же, как умная Аглая, с упорством нассавшего в ботинки кота и не желающего это признавать, продолжала ехать на неотмеченный на большинстве карт Линтон булевар, 87, всерьез надеясь, что не ослышалась и не приняла «Линтон» за «Ниптон» или «Пиптон». А вдруг существуют и такие?
А что, если эта самая курица с новыми кореньями окажется тем самым блюдом, которое вызовет у Мелари восторг? Вдруг, он влюбится в нее с первого взгляда – не в курицу, но в ее вкус, - и решит, что зарплату мне – изобретательной – можно поднимать уже сейчас? И тогда, то кафе, то самое роскошное и замечательное (пока еще пыльное, пустое и унылое, но это не на век!) станет ближе ко мне. На шажок, на полшажочка, но ближе! Одна умная курица с франхелем или как бишь его там? Один новый десерт с никому неизвестной пряностью, одна новая закуска, и вот я уже почти владелица собственного бизнеса! Стою на новой кухне, сияющей хромом, в белом колпаке, переднике, а Антонио – пузатый, счастливый Антонио - дегустирует мои блюда и с сияющими глазами причитает: «Создатель! Да это же гораздо лучше, чем у меня… Вы, Лисса – гений!»…
Вторя моим радостным мыслям, чихнул и остановился автобус.
- Линтон булевар.
Очнувшись от мечтаний, я подскочила с жесткого сиденья и пулей бросилась к дверям. Едва успела вывалиться наружу, прежде чем сзади раздался скрежет захлопывающихся створок. Ну и водила! Учит спринту новичков-марафонистов? Самому бы ему три секунды на выход. Хотя, может, на этой остановке обычно никогда никто не выходит?
Стоило автобусу уехать, я огляделась по сторонам: духота, солнце, на небе ни облачка, пешеходов почти нет. По обеим сторонам неширокой и почти неприкрытой деревьями улицы тонули в жарком мареве выцветшие вывески: химчистка у Дина, прачечная, неприглядный и пустой на вид салон красоты. Возможно, закрытый на ремонт.
Я сверилась с начирканной карандашом на втором блокнотном листе картой - судя по всему, магазин находился где-то здесь. Совсем здесь. Очень близко.
Разворот на ступнях, отброшенные с лица вспотевшие у лба волосы, взгляд на прикрепленную к углу дома бежевую табличку – и точно! Вот он адрес! Линтон булевар восемьдесят семь. Ну, повезло же?
Джен всегда говорила, что мне везет - ни в одном, так в другом. И она права. На этот раз точно права!
Счастливо вздохнув, я направилась исследовать входы и выходы четырехэтажного, крашенного в цвет яичного желтка, строения.
*****
Прохлада внутри помещения принесла бы куда больше удовлетворения, если бы в воздух не вплелся стойкий запах незнакомых специй.
Что могло так странно пахнуть? Замаринованные в протухших крабах сырные палочки? Луковые кольца в прогорклом соусе из ячменя и просроченного пива? Кисло, чуть тухловато, муторно и сладковато одновременно.
Антонио точно имел в виду ратайскую кухню? Если так, то использовать местные яства определенно стоило в строго дозированных пропорциях, высчитанных в нанограммах и лучше всего для устрашения призраков в саду. Класть что-то подобное в курицу? Элкинс меня не просто убьет – сожрет с потрохами. Причем, сырыми.
Ладно, не падаем духом. Может, все самое вкусное здесь хранится в плотно закупоренных банках? Или вакуумных пакетах? Или вот в этих полиэтиленовых мешках с поджаренной на вид соломой внутри?
Помоги мне, Создатель! Не дай дню пропасть – ведь я приехала не зря? Нет?
Магазин оказался не просто маленьким – крохотным. Возможно, отсюда и такое наслоение душистого разнообразия. Дверь заперта, одинокий низкорослый узкоглазый кассир у входа (с дивным золотистым цветом зрачков – я рассмотрела!) и куча полок, громоздящихся друг над другом до самого потолка. Не магазин – забитый ритуальными снадобьями для иноземного варева - склад!
Ух!... К делу.
Попытки опознать продукты на вид успехом не увенчались. В банках что-то плавало, бултыхалось, медленно перемещалось в наклоне, поднималось со дна мутноватой взвесью. Не мог Антонио использовать нечто подобное – удушите меня – не мог! Ладно, не в банках – он, наверняка, использовал что-то другое.
Когда от вдыхаемого многоэтажного дурмана сделалось невмоготу, а перед глазами уже плыли и скакали незнакомые буквы – кто-то не удосужился все перевести на нормальный «человеческий», - ко мне неожиданно подоспела помощь в виде еще одного низкорослого и узкоглазого работника магазина. Ассистента с чуть более темными, чем у кассира, цветом глаз – приятно-шоколадным. Надо же, какие они, оказывается, «рататуйцы» - тщедушненькие, мелкие, подвижные и почти одинаковые.
- Сто исем?
- Добрый день! – Я облегченно выдохнула. – Вот это.
И тут же протянула «рататуйцу» список.
- Ага. – Кивнул тот бодро и тут же куда-то засеменил; я зашагала следом.
Всего за каких-то несколько минут в мою корзинку упало что-то зеленое и крупнолистное, запечатанное в пластик, два крохотных пакетика с черными круглыми семечками, похожими на обугленный горох (если и различающиеся, то чем-то крайне неприметным), пучок увядшей травы, банка с мутной белой жидкостью (молоко Падлы? Пайды?), что-то склизкое бежевое в мешочке (я всем сердцем надеялась, что это не Лупаны) и, в качестве завершающего штриха удачного шопинга туда же отправился тканевый мешочек исходящий пылью с крайне едким и почти тошнотворным запахом.
- Фсе! – Радостно заявил ассистент. – Исе цего?
- Фсе. – Подтвердила я и так же радостно, на мгновенье став его отражением, кивнула.
- Касса там. – В сторону двери уткнулся короткий желтоватый палец.
- Поняла. Уже иду. Спасибо.
«Рататуец» откланялся, а я принялась изучать набранное помощником «богатство». Что это за непонятные ингредиенты? Почему оно все так страшно и склизко выглядит? Может, добавленное в кастрюлю, оно магическим образом изменит свойства, и тогда Антонио окажется прав, а Мелари, все-таки, доволен?
- Что?!
От цены на «глаза» в пакетике моя челюсть отвисла до самого пола. Три сотни долларов за эти мелкие яйца быка-недоросля? За один пакетик? А эти горошины стоят по двести пятьдесят? Да они все тут рехнулись что ли? Из другого мира приправы везут? Много денег уходит на способного перемещаться во сне с котомкой экстрасенса?
Оглядевшись по сторонам, я украдкой выгрузила самые дорогие продукты обратно на первую попавшуюся полку – благо она закрывала меня от кассира, а ассистент благополучно исчез - запихнула прямехонько между пластами непроваренной пасты и сухарями из тмина. Проверила, что все остальное, с грехом пополам я могу себе позволить (все равно Антонио «яйца» в приготовлении курицы не использовал), и только тогда, со сдвоенным чувством человека, едва не обронившего бумажник в туалетную дыру – чувством облегчения и досады на себя за то, что едва не пропустила такие ценники, - отправилась к кассе.
Остановилась у двери, водрузила пластиковую корзину на короткую (и, видимо, неработающую) транспортную ленту и радостно взглянула на кассира. Тот убрал газету, восхищенно, будто я принесла ему весть о выигрыше в лотерею, улыбнулся в ответ, показал желтоватые зубы и посмотрел на товары. Распрямился, чуть изменился в лице, задумался, снова заглянул в корзину, и только после этого удивленно воззрился на меня, даже внутренне, я бы сказала, «просветлел».
- Что?
- Те самые плодукты. – Кивнул он чрезвычайно обрадовано. – Я понял. Не дулак.
- Что? – Напоминая себе попугая-имбицила, выучившего один-единственный в жизни вопрос, растерялась я. – Ну да, те самые.
«На курицу».
Неужели он тоже смотрел утреннее шоу?
- Я понял-понял. - Кассир зачем-то учтиво поклонился. – Пойдемте. Я вас пловазу. Мы вас давно ждем, давно, узе несколько дней. Заказ плисол исе в понедельник.
Заказ?
Сложно было объяснить, зачем я, как покорная корова на поводке, прошла за ним в подсобку. Но ведь позвали? Может, у них так принято – платить наличными в подсобке, а касса стоит только для вида. Еще сложнее было объяснить, зачем я взяла в руки протянутый серебристый чемоданчик со скрипучей ручкой.
Что за пазл такой? Может, «рататуйский» обычай?
Я с удивлением представила себе Антонио, следующего по узкому, обшарпанному коридору за узкоглазым кассиром, и поняла, что валлиец не прошел бы здесь. Попросту не протиснулся бы.
