KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Рассказы » Осаму Дадзай - Современная японская новелла 1945–1978

Осаму Дадзай - Современная японская новелла 1945–1978

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Осаму Дадзай, "Современная японская новелла 1945–1978" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Нет, хотелось тебя повидать, — это я говорю без обмана, но я думал, что с такой женщиной, как ты, можно обо всем посоветоваться…

— Вы бы лучше попробовали поговорить с вашим братом.

— Он ничего не должен знать об этих деньгах.

Кин не ответила. Ей вдруг пришло в голову, что еще год, самое большее два, и она вовсе станет старухой. Она видит теперь, что страстная любовь, когда-то соединявшая ее и Табэ, исчезла без следа. А может быть, то была вовсе не любовь, а просто плотское влечение? Непрочная, мимолетная связь мужчины и женщины, хрупкая, как опавший сухой лист, летящий по ветру… И вот он сидит перед ней, этот Табэ, — они просто случайные знакомые, чужие, далекие друг другу люди.

Душу Кин пронизывает холодок; заметив это, Табэ спохватывается.

— Переночевать оставишь? — улыбнувшись, тихо спрашивает он.

Кин в изумлении глядит на него.

— Что вы! Нет, нет! Вы шутите! — посмеивается она, нарочно сощурив глаза, чтобы заметнее были морщинки на висках. Блестят красивые белые вставные зубы.

— Ты, право, что-то слишком уж холодна! Обещаю, что больше ни слова не скажу о деньгах. Просто, увидев мою прежнюю Кин-сан, я немного раскис и позволил себе пожаловаться на жизнь… Но знаешь, у тебя действительно — будто попадаешь в другой мир. Ты, видно, под счастливой звездой родилась. Что бы на свете ни случилось, тебе все нипочем. И правильно! Не то что нынешние молодые женщины, — если бы ты знала, какие они все убогие, жалкие… Ну, а европейским танцам ты научилась?

Кин приглушенно смеется.

— Не знаю я этих нынешних танцев. А вы?

— Немного танцую.

— Да? И есть, надо полагать, хорошая партнерша? Но ведь это стоит, наверно, немалых денег?

— Глупая, мне не так легко достаются деньги, чтобы я стал их тратить на женщин.

— А между тем выглядите вы отлично. Разве может человек так выглядеть, не имея солидного капитала, — что-то я таких не встречала…

— Все это одна видимость. А в кармане у меня ветер свищет. Тяжелые времена… Точь-в-точь по поговорке: «Вставать и падать — удел человека…»

Кин тихонько рассмеялась; она загляделась на волнистые черные волосы Табэ. Какие густые… спадают на лоб… В них уже нет того блеска, которым она любовалась в пору его юности, когда Табэ носил студенческую фуражку, но зато лицо его приобрело иную прелесть: оно привлекательно своей зрелостью, и пусть в нем нет особой тонкости, оно дышит силой. Кин налила Табэ чай, наблюдая за ним с настороженностью зверя, учуявшего какой-то новый, незнакомый запах.

— Правду говорят, будто скоро будет денежная реформа? — небрежно, полушутливо спросила она.

— А у тебя так много денег, что ты тревожишься?

— Как вы грубы! Вы так переменились! Ходят слухи, вот я и спросила…

— Не думаю, чтобы в современной Японии возможны были такие крутые меры. Ну, а у кого денег нет, тем и вовсе можно не волноваться.

— О да, разумеется. — Кин поспешно нагнула бутылку с виски над стаканом Табэ.

— Эх, съездить бы на несколько дней в Хаконэ или еще куда-нибудь в тихое местечко и хорошенько отоспаться…

— Вы так устали?

— Да, все из-за этих проклятых денег.

— Ну, это совсем на вас не похоже — тревожиться из-за денег. Я поверила бы еще, если бы дело касалось женщины…

Табэ бесит ее невозмутимо-спокойный тон. И вместе с тем он с невольным удивлением и любопытством разглядывает Кин, словно какую-нибудь редкостную старинную безделушку. Провести с нею ночь было бы, в сущности, одолжением с его стороны. Взгляд рассеянно скользит по ее лицу. Твердая линия подбородка изобличает сильный характер. Он вдруг подумал о молоденькой служанке, которую видел только что. Красавицей ее не назовешь, но для него, повидавшего множество женщин, эта юная свежесть таит в себе прелесть новизны. «Если бы я пришел сегодня сюда впервые, у меня, наверно, не было бы столь тягостно на душе», — и он явственно ощутил, как постарела Кин, — на лице ее уже проступила усталость. Раньше этого не было. Словно уловив что-то, Кин встала, прошла к себе в спальню и, взяв с туалета шприц, быстро сделала укол. Протирая ваткой кожу на руке, она взглянула в зеркало и провела по лицу пуховкой. Было досадно и больно от этой встречи, встречи двух людей, совершенно равнодушных друг к другу; неожиданные, незваные слезы повисли у нее на ресницах. Будь на месте Табэ Итая, она бы поплакала, уронив голову ему на колени, а может быть, позволила себе даже немного покапризничать. Но Табэ, сидящий там, в столовой, перед жаровней… непонятно даже, дорог он ей или ненавистен. Ах, ушел бы он поскорее! И в то же время ей словно все еще хочется пробудить в нем сожаление о прошлом. За эти годы он узнал столько женщин…

Возвращаясь в столовую, Кин заглянула в комнату служанки. Поглощенная выкройкой европейского платья, та низко склонилась над листом газетной бумаги и усердно работала ножницами. Аккуратно зачесанные наверх волосы открывали гладкую, белую, на диво полную шею. Кин вернулась в столовую. Табэ прилег подле жаровни. Кин включила приемник, стоявший на шкафчике с посудой. Неожиданно полилась громкая музыка. Табэ сел и снова поднес к губам бокал с виски.

— Помнишь, как мы с тобой ездили в Сибамата, в ресторан «Кавадзин», по дороге попали под дождь и промокли до нитки? Нам еще подали там жареного угря без риса.

— Конечно, помню. В то время стало уже очень трудно с продуктами. Вскоре вас забрали в солдаты… Там еще стояла в нише ваза с пестрыми лилиями, и вы ее опрокинули… Помните?

— Разве?.. — Лицо Кин вдруг показалось ему опять молодым. — Знаешь что, давай съездим туда как-нибудь еще разок?

— Отчего же, с удовольствием… Но только у меня пропал к этому интерес… А как вы думаете, в ресторане «Кавадзин», наверное, опять подают все, что хочешь? — Кин старается бережно воскресить былые воспоминания, боясь спугнуть то сожаление о прошлом, что минуту назад, в спальне, вызвало у нее на глазах слезы. Но, вопреки ее стараниям, в памяти всплывает лицо другого мужчины, а не Табэ. Уже после того, как она ездила в Сибамата с Табэ, она была там еще раз, по окончании войны, с другим человеком, по имени Ямадзаки; недавно он умер от рака желудка. Ей вспоминается душный, жаркий день в конце лета, погруженная в сумрак комната ресторана «Кавадзин» на берегу реки Эдогава. В ушах стоит ритмичный шум насоса, качающего воду из реки. Кричат цикады, а за окном по высокой плотине, сверкая на солнце серебряными спицами, мчатся, словно наперегонки, велосипедисты; жители Токио спешат в деревню за продуктами. То было второе свидание с Ямадзаки. Он был очень юн, Ямадзаки, совсем не искушен в обхождении с женщинами, и эта его юность внушала Кин что-то похожее на благоговение. Еды в тот день у них было вдоволь, и эта обстановка благополучия, возможность впервые после долгих, тяжелых лет войны перевести дух, вызывала ощущение необыкновенной тишины и покоя, словно, кроме них двоих, никого и ничего не существовало на свете. Возвращались они поздно вечером; Кин помнит, как они ехали в автобусе до Синкоива по широкой военной автостраде.

— Ну как, увлекалась ты кем-нибудь после меня?

— Я?!

— Ну да.

— Кроме вас, я никого не любила.

— Неправда.

— Да почему же? Конечно, никого. И потом, кому я нужна такая?

— Не верю.

— Вот как? Так, по-вашему, моя весна еще впереди?

— Ну, ты еще долго проживешь!

— Может быть, пока не превращусь в дряхлую старуху… А до тех пор я…

— До тех пор не хочешь бросать старые привычки, это ты хотела сказать?

— О, какой же вы злой! И сколько желчи! Вас не узнать. Где ваше доброе сердце?

Табэ взял серебряную трубку Кин и попробовал затянуться. Табачный нагар попал ему в рот. Он достал платок и вытер губы.

— Давно не прочищала, вот и горчит… — Кин, улыбаясь, отобрала у него трубку и стала вычищать ее, постукивая о разостланную на циновке бумагу.

В Кин есть для Табэ что-то загадочное. Жизнь с ее безжалостными законами, по-видимому, пощадила ее. Судя по всему она имеет достаток, при котором раздобыть двести — триста тысяч иен вовсе не так уж трудно. Как женщина Кин уже нисколько его не привлекает, но Табэ невольно влечет атмосфера благополучия и довольства, которая ощущается в ее доме. Вернувшись с войны, Табэ пытался заняться коммерцией, уповая лишь на собственную энергию, но небольшие деньги, которые ссудил ему брат, полностью улетучились скорее чем за полгода; и потом, у него — связь на стороне, эта женщина тоже вскоре ожидает ребенка. Вспомнив о старом своем увлечении, он навестил Кин в надежде, что она сумеет ему помочь; но Кин так переменилась, от ее былой привязанности к нему не оставалось и следа; она держится до тошноты отчужденно, и это свидание, после столь продолжительной разлуки, как будто ничуть ее не волнует. Поза чинная, лицо неизменно спокойное. Это спокойствие сковывает Табэ, мешает вернуться к прежней интимности… Он снова взял Кин за руку и крепко сжал ее пальцы. Кин не шевельнулась, не отняла руку, словно ничего и не почувствовала. Она даже не нагнулась к нему и другой рукой продолжала выколачивать трубку об пол.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*