Александр Хьелланн - Народный праздник
Обзор книги Александр Хьелланн - Народный праздник
Александр Хьелланн
НАРОДНЫЙ ПРАЗДНИК
Первого сентября месье и мадам Туссо совершенно случайно прибыли в Сен-Жермен.
Четыре недели назад они справили свою свадьбу в Лионе. Да, там, в Лионе, находился их дом. Но сейчас они с трудом могли представить себе — где же именно они провели этот месяц после их свадьбы. Он промелькнул с необычайной быстротой. Несколько дней вообще выпало из памяти, а затем, казалось, чуть не половину их жизни заняли недолгие вечерние часы, когда они пили чай в каком-то маленьком доме в увеселительном саду в Фонтенбло.
Подлинной целью их свадебного путешествия был Париж, и они обосновались там в маленькой уютной гостинице. Но они никак не могли обрести покоя, а вдобавок стояли жаркие дни. Поэтому супруги Туссо, покинув Париж, стали перекочевывать из одного городка в другой, и вот однажды в воскресенье, в полдень, приехали в Сен-Жермен и там остановились в гостинице «Генрих Четвертый».
Маленькая, но весьма полная дама, сопровождавшая гостей до их номера, спросила прибывших:
— Месье и мадам, вероятно, приехали, чтобы присутствовать на нашем празднике?
Супруги Туссо промолчали. О каком празднике она говорит? Нет, ни о каком другом празднике они ничего не знают, кроме праздника их собственной свадьбы.
Однако им тут же было сообщено, что им повезло: они попали как раз на большой и знаменитый народный праздник, который ежегодно справляется в первое сентябрьское воскресенье в лесу возле Сен-Жермена.
В самом деле, как они кстати приехали. Было похоже на то, что счастье сопровождает их по пятам. Или, вернее будет сказать, что счастье бежит впереди них и устраивает им неожиданные сюрпризы.
После отличного обеда, которым они насладились наедине, в тени подстриженных тисовых деревьев прихотливого сада гостиницы, супруги Туссо уселись в коляску для того, чтобы ехать в Сен-Жерменский лес.
Но тут на лужайке, в саду, возле небольшого фонтана, они увидели взлохмаченного кондора, который сидел на небольшом шесте. Хозяин гостиницы специально для забавы гостей достал эту огромную птицу.
Кондор был привязан к шесту прочной веревкой. Но когда солнце сияло особенно ярко, он вспоминал о перуанских скалах и о взмахах широких крыльев над горными долинами. И тогда он забывал о веревке.
Но стоило ему сделать два могучих взмаха крыльями, как веревка натягивалась, и гриф падал в траву, часами лежал на земле, а затем снова взбирался на свой небольшой шест.
Когда супруги Туссо сидели уже в коляске, кондор взглянул на этих счастливых людей. И тут мадам Туссо громко и от души рассмеялась над его меланхолическим видом.
Коляска тронулась в путь.
Сквозь верхушки деревьев вечернее солнце освещало бесконечно длинную и прямую аллею, которая тянулась вдаль от террасы гостиницы. От быстрой езды вуаль мадам Туссо стала развеваться по ветру — и вот, наконец, обвила голову месье Туссо. И тут потребовалось немало времени привести в порядок и эту вуаль и шляпу мадам Туссо.
Много веселых хлопот доставила и сигара месье, которую он пытался закурить. Всякий раз зажженная спичка гасла — по всей вероятности, от неосторожного движения веера мадам. За эту провинность мадам надо было наказать — и на это тоже уходило немало времени.
Веселый экипаж супругов Туссо несколько потревожил чопорную английскую семью, поселившуюся на все лето в Сен-Жермене, которая совершала свою очередную прогулку по аллее. Все члены английской семьи взглянули на экипаж. В их серых и голубых глазах отнюдь не было досады или презрения, но некоторую тень удивления все же можно было прочесть.
А кондор, привязанный к своему месту, пристально смотрел на эту коляску. Он смотрел на нее до тех пор, пока она не стала маленькой черной точкой на этой прямой бесконечной аллее.
В Сен-Жерменском лесу было устроено народное гулянье, настоящий народный праздник — с медовыми пряниками, с горячими вафлями и шпагоглотателями.
Старый ветвистый дуб на праздничной площади был украшен флажками и разноцветными фонариками. Эти фонарики будут зажжены, как только стемнеет. Уже мальчишки взобрались на самые высокие ветки этого дуба, с тем чтобы запалить там свои петарды и бенгальские огни.
Некоторые изобретательные господа из гуляющей публики уже прикрепили фонарики к своим шляпам и тростям.
А вот какой-то господин, самый изобретательный из всех, прогуливается со своей дамой под огромным зонтиком, на каждой спице которого висит фонарик.
На опушке леса, прямо на земле, разложены костры. Здесь на вертеле зажаривают кур и подрумянивают картофель в свином сале. Эти запахи, оказывается, имеют своих любителей — вокруг костров стоят любопытные. Но бо́льшая часть публики прогуливается взад и вперед по длинной улице, образованной двумя рядами лавок и магазинчиков.
Месье и мадам Туссо принимали самое горячее участие во всех этих праздничных затеях. Они любовались самым жирным гусем на земле. Они играли в лотерею у человека, который изощрялся в сомнительном остроумии и уверял, что нигде в Европе нельзя выиграть в лотерею столько, как у него. Они видели знаменитую блоху «Бисмарк», которая ухитрялась править целой шестеркой лошадей — своих собратьев.
Помимо того, супруги Туссо покупали медовые пряники, стреляли в цель по глиняным трубкам и яйцам, сваренным всмятку, и, наконец, они танцевали вальс в большом шатре, устроенном для танцев.
Пожалуй, никогда они не веселились так хорошо. Здесь вовсе не было утонченных аристократов. Во всяком случае, здесь не было людей более благородных по происхождению, чем они сами. Кроме того, здесь были все незнакомые, и поэтому супруги Туссо улыбались всем и даже приветливо кивали тем, с кем сталкивались дважды.
В общем, их все чрезвычайно радовало. Они весело хохотали, взирая на глашатаев, которые зазывали публику в цирк, устроенный в большом шатре. Такие глашатаи-паяцы дули в трубы, а какие-то юные девушки с набеленными плечами стояли на возвышении и откровенно соблазняли публику своим видом.
Кошельку господина Туссо приходилось нелегко, но супруги не досадовали на непрерывные расходы и даже вымогательства. Напротив, они смеялись над теми ухищрениями, которые делали люди для того, чтобы заработать полфранка или даже несколько сантимов.
Но вот неожиданно супруги Туссо встретили знакомого господина. Это был молодой американец, с которым они познакомились еще в Париже, в гостинице.
Мадам Туссо весело воскликнула, увидев его:
— А, вот вы где, господин Уитмор! Все-таки нашли себе местечко, где даже вы не можете не повеселиться?
На это американец медленно ответил:
— Нет, лично я не нахожу удовольствия в том, чтобы видеть, как люди, у которых нет денег, валяют дурака перед теми, у которых есть деньги!
— О, вы неисправимы, господин Уитмор! — засмеялась молодая женщина. — Но все же я сделаю вам комплимент за отличный французский язык, на котором вы сегодня изъясняетесь.
Они обменялись еще несколькими словами и расстались, так как господин Уитмор собирался тотчас уехать в Париж. Толпа сразу же разъединила их.
Однако то, что сказала мадам Туссо американцу, было больше, чем комплимент. Этот деловой американец изъяснялся по-французски так, что даже слезы могли выступить у слушателей. Но та первая фраза, которую он сказал мадам, была построена грамматически совершенно правильно. И уже это одно наводило на мысль, что ответ господина Уитмора был заранее им продуман, что в нем он выразил целый ряд своих впечатлений.
Может быть, именно поэтому его грамматически правильный ответ крепко врезался в память супругов Туссо.
Нет, супругам Туссо вовсе не показалось, что слова американца были остроумны или удачны; напротив, они оба нашли, что, вероятно, очень нелегко жить человеку, у которого такой тяжелый характер, как у этого их знакомого. Тем не менее его слова запали им в душу. Они уже больше не могли по-прежнему беззаботно смеяться. К тому же мадам Туссо устала, и надо было думать о возвращении домой.
Супруги направились по дороге между лавками вниз, чтобы там разыскать свою коляску. Однако навстречу им двигалась шумная толпа. И тогда господин Туссо сказал своей супруге:
— Давай пойдем по другой дороге.
Супруги Туссо пробрались между двух лавок и вышли на заднюю сторону торгового ряда. Здесь они то и дело спотыкались о какие-то корни деревьев, но потом их глаза все же привыкли к слабому свету, который полосами падал между палатками. Здесь они натолкнулись на собаку, которая что-то грызла. Эта собака с рычаньем поднялась и утащила свою добычу в темноту леса.
Здесь, с этой стороны, торговые лавчонки были прикрыты каким-то тряпьем и полотнищами старых парусов. Повсюду в щелях виднелся свет.
Возле одной торговой палатки мадам Туссо увидела человека, лицо которого ей показалось знакомым. В самом деле, это был тот самый продавец, у которого они купили бесподобный медовый пряник. Половина этого пряника и сейчас еще лежала в боковом кармане господина Туссо.
