Джованни Папини - Обмен душами
Обзор книги Джованни Папини - Обмен душами
Джованни Папини
Обмен душами
Один, и Другой были сильны и здоровы, и обоим было под тридцать. Они обедали в одних и тех же ресторанах, сидели рядом в концертах, одалживали друг у друга книги. Не раз Один предлагал Другому сигару, и Другой брал ее, протягивая взамен свежий журнал, лежавший у него в кармане.
Но, если я не ошибаюсь, их отношения не были столь уж близкими, и, когда они пожимали друг другу руки, Один чувствовал сквозь ворсистую кожу перчатки, что мягкие пальцы Другого не задерживались в этом пожатии с излишней сердечностью.
Однако ни Один, ни Другой не походили на людей, среди которых они жили, как, впрочем, не походили они и друг на друга, и я нисколько бы не удивился, если бы за их молчанием скрывались самые неожиданные и любопытные мысли. Но в наши дни странные люди — явление такое распространенное, что на них уже перестаешь обращать внимание.
Но то, что я узнал потом, заставило меня изменить обычному равнодушию. Говорят, что однажды, во время совместной прогулки после завтрака, Один сказал Другому:
— Не согласились бы вы обменяться со мной чем-то очень важным? — Это было сказано сразу, без всякой подготовки. Они никогда не говорили между собой о личных делах.
Другой ответил:
— Я охотно пойду на любой обмен, если только не слишком много при этом потеряю.
— Обмен, который я вам предлагаю, не поддается предварительному расчету. Нельзя знать заранее, кто из нас проиграет, а кто выиграет.
— Тем лучше. Я не ищу риска, но и не избегаю его.
— Но боюсь, что обмен, который я предлагаю, покажется вам невозможным.
— А разве так уж необходимо, чтобы я признал его возможным заранее? Раз вы на него идете, то уж я, во всяком случае, могу подумать над вашим предложением.
— Но вы обещаете мне, что в случае отказа вы никому ничего не скажете?
— Обещаю, а поэтому переходите к делу.
— Я хотел предложить вам обменяться душами.
Другой улыбнулся и остановился. Он не торопился с ответом, потому что не хотел показать, как поразило его это неожиданное предложение. И в самом деле, подобный разговор на бульваре большого города всякому показался бы невероятным!
Один тоже был вынужден остановиться, но, набравшись храбрости, чтобы высказать такое предложение, он уже не мог как равный улыбаться Другому. Однако тот сразу же вывел его из затруднения, сказав:
— А почему бы и нет? Вы действительно считаете, что это возможно?
Другой был скептиком и поэтому предпочитал именно те мысли, которые еще никому не приходили в голову. Тогда, осмелев, Один изложил ему целую теорию относительно душ, с большим жаром утверждая, что во всем мире обитает одна-единственная личность, у которой множество душ, и эти души, чтобы отделиться друг от друга, собирают материю, рассеянную в мире, и создают себе тело…
Но Другой не выносил метафизики.
— Довольно! — вскричал он в самый разгар рассуждений. — Для нашего дела все это совершенно безразлично. Я хочу знать одно: можно ли в самом деле произвести такой обмен и насколько это будет быстро и безболезненно. Все остальное, простите меня, пустое сотрясание воздуха.
— Пусть будет так, — сказал Один. — Я вижу, вы человек практичный, и это мне нравится, потому что сам я не такой. Так вот, могу вам сказать, что проблема замены души настолько несложна, что однажды я уже разрешил ее. Сейчас у меня не та душа, с которой я родился. Несколько лет назад я обменял ее на душу поэта, которому его душа бродяги никак не давала прокормиться, в то время как я имел возможность жить на ренту. Как видите, у меня уже есть опыт в подобном обмене. Так согласны вы или нет?
— Я уже сказал, что я вовсе не против. Только позвольте мне настоять на двух условиях. Во-первых, поживем вместе, по крайней мере, месяц. Будем рассказывать о себе и таким образом лучше узнаем наши будущие души. Во-вторых, если по прошествии некоторого времени одному из нас разонравится его новая душа, то мы вернем друг другу свои прежние души.
Что мог возразить Один против таких разумных доводов? Вот так, в сырой и темный январский день, начался месяц братания Одного и Другого.
II
Обоим им было выгодно казаться лучше, чем они есть на самом деле, и прибегать для этого к обманам, выдумкам, недомолвкам. Один страстно желал этого обмена, потому что душа поэта мешала ему создать себе спокойное и обеспеченное существование. Другого толкало на это любопытство и беспокойная жажда нового.
Оба находились в очень странном положении: они должны были соблазнить друг друга, а для этого им надо было угадать вкусы партнера. Кроме того, если они хотели предстать в чужих глазах в самом выгодном свете, им приходилось скрывать некоторые стороны своей души, не предназначенные для всеобщего обозрения, а потому, быть может, наиболее глубокие и существенные. В общем, для тех, кому непонятны все эти тонкости, я скажу в двух словах: каждому для успешного обмана нужно было, чтобы другой был чистосердечен, а это чистосердечие заставляло и того и другого думать, что обмануть партнера не стоит никакого труда.
Чтобы быть еще яснее, скажу, что Один (поэт) старался казаться более практичным, а Другой (практичный человек) силился выглядеть более поэтом. Один старался убедить Другого, что наиболее полно владеют миром только поэты, а Другой давал понять Одному, что только практические люди господствуют в конкретном, то есть единственно существующем мире.
Кроме того, Один сделал все возможное, чтобы заставить Другого поверить, будто и поэты умеют считать, а иной раз и зарабатывать, а Другой заявлял, что и у практических людей бывают вспышки фантазии и порывы вдохновения.
— Но если это так, то почему вы хотите меняться? — спрашивал Другой.
— Чтобы узнать что-то еще, чтобы приобрести новый опыт!
Я, конечно, не знаю доподлинно, о чем говорили Один с Другим за этот месяц совместной жизни, но угадать это нетрудно. Они рассказывали друг другу свою историю — приглаженную и преображенную в соответствии с предполагаемыми вкусами слушателя, они делали признания, которые не могли их скомпрометировать, смягчали некоторые особенно серьезные события, так что они превращались в маленькие анекдоты, и в то же время так обыгрывали какой-нибудь незначительный факт, что он вырастал до размеров главы из Плутарха или Казановы.
Все это время, по желанию Другого, они жили вместе, в одной комнате, не расставаясь ни на время еды, ни на время прогулки, ни на время сна. Визиты были отложены, знакомые забыты, дела заброшены. Вся практическая сторона была обсуждена заранее и подготовлена, и когда настал великий день обмена, дело было только за окончательным согласием обоих друзей.
В желании не было недостатка ни у того, ни у другого, и в течение ночи, которая предшествовала тридцать первому дню их совместной жизни, переселение душ совершилось без всяких затруднений.
Говорят, эта операция произошла во время сна, то есть в то время, когда душа, согласно старой, но еще не опровергнутой теории, покидает тело и витает сама по себе в поисках приключений, для того, чтобы потом рассказать нам о них по пробуждении.
Итак, незадолго до утра душа Одного вошла в тело Другого, а душа Другого в тело Одного. Ни тому, ни другому это не причинило ни малейшей боли. Каждый проснулся уже с той душой, которую хотел получить, и, почувствовав, что все совершилось, они молча и взволнованно обнялись. С того дня для Одного началась третья, а для Другого вторая жизнь в этом мире.
III
Получив новые души, они разошлись. По сути дела, между ними ничего не изменилось, потому что обе души хоть и сменили тело, но остались теми же, что и были; однако они сразу же почувствовали потребность расстаться, как будто после чрезмерной близости прошедших дней ощутили внезапно инстинктивное отвращение друг к другу.
И кто же не поймет причину этого? Ведь душа содержит в себе все: и память о прошлом, и то, что всего тщательнее скрывается от чужих глаз.
Все мы — за исключением святых — очень снисходительны к самим себе. Мы стараемся не вспоминать о совершенных нами подлостях и низких поступках, о своих слабостях и трусости, мы скрываем и отрицаем дурные черты своего характера, и это желание все забыть и скрыть в конце концов заставляет и нас самих поверить, будто наша душа чиста и прошлое безукоризненно.
Но уж зато, когда приходится судить других!.. Да разве сам Христос, автор метафоры о бревне и соломинке, не возмущался соломинкой скупости в глазах других, не замечая бревна гордости в своих собственных?
Так представьте же, что внезапно в ваше тело вселилась чужая душа. Сразу же, после первого соприкосновения с ней, вы почувствуете зловоние тайных пороков, вашим глазам откроются ранее скрытые грязные уголки, и вы будете потрясены, увидев, сколько низости и глупости может таить в себе душа интеллигентного джентльмена.
