Михаил Башкиров - Чудотворная, или Страсти обыкновенные
Совсем рядом был витраж, но Сластенов крепко зажмурил глаза.
Начал спускаться по лестнице.
Подмывало обернуться, но Сластенов упорно смотрел на ступеньки.
На последней, которая показалась ему сильнее всех стертой ногами, – или это свет от зарешеченного окна, падающий сбоку, сделал ее такой плоской – он все же остановился, положил руку на широкие перила, обернулся и стал разглядывать витраж так же, как утром разглядывал икону.
Витраж на этот раз ожил – солнце простреливало цветные стекла и длинными размытыми бликами скатывалось по лестнице.
Опять останется в памяти, как заноза, лишь витраж…
Сластенов отвернулся.
Блики терялись, не доходя до высоких дверей, и лишь одинокий заблудившийся лучик уперся в маковку витой бронзовой ручки.
Надо сразу позвонить жене на работу…
Сластенов быстро миновал нишу с пустыми вешалками.
Она поймет… Сама же предлагала отнести икону…
Выйдя из музея, Сластенов на секунду ослеп.
Но постепенно стал различать прохожих, медленные автобусы, юркие легковушки.
И наконец на той стороне улицы, рядом с витриной гастронома, обнаружил две телефонные будки – они стояли впритык друг к другу, на солнцепеке, у одной было выбито стекло, а у второй – дверь нараспашку.
Отыскал в кармане двухкопеечную монетку.
Пересек улицу бегом.
Выбрал будку с открытой дверью.
Мутный диск на старом облупленном автомате скрежетал при обратном ходе.
– Мне Сластенову, будьте добры… Муж… Хорошо, подожду…
В будке стало невыносимо душно.
– Машунчик, это я… Бутылки сдал… Молоко купил… Прошу, не перебивай… Я отнес икону в музей… Взяли с радостью, даже деньги предлагали… Можем мы себе раз в жизни позволить красивый жест?.. Сказали, отдадут на реставрацию… Обещали пригласить на выставку… Ты не сердишься?.. Ну, пока… Целую…
Сластенов повесил трубку, расстегнул на рубахе еще одну верхнюю пуговицу, вышел, прикрыл дверь – она открылась.
Сластенов еще раз толкнул упрямую дверь, и она снова отползла обратно.
Вот и все… Жизнь вошла в прежнюю колею… Можно с легкой душой прошвырнуться по городу…
Сластенов прошел мимо газетного киоска, но вдруг остановился, повернул назад.
Паренек в белой рубашке терпеливо выбирал значки.
Сластенов через его плечо заглянул внутрь киоска и увидел сбоку от разложенных газет номер журнала с продолжением детектива.
Паренек, выбрав значок с Авророй, ликуя, удалился.
Сластенов заплатил за журнал.
– Вам повезло, успели!
Киоскерша отсчитала сдачу.
– Расхватали, как горячие пирожки!
– Все жаждут разгадки чудовищного преступления.
– До конца еще ой как далеко… Наверняка растянут до последнего номера.
– Точно. До подписки наверняка.
Сластенов завернул в сквер, присел на скамью возле фонтана и бегло просмотрел начало очередной главы.
Ушлый сержант полиции в саду обнаружил очередной труп – и на этот раз труп неизвестного.
Тело без признаков насильственной смерти находилось в чемодане.
Сластенов мгновенно припомнил, как самовольно покинул деревню, как долго трясся в автобусе.
Завтра надо будет продолжить командировку, пока начальство не застукало…
Интересно, зачем автору понадобился этот неопознанный труп?..
На будущее лето надо будет снова поехать в деревню к тете Кате, только не на работу, а в отпуск, и обязательно с женой…
Первым сержант обнаружил сэра Чарльза или его секретаря?..
Надо же, забыл…
Тетя Катя наготовит клубничного варенья…
Нет, все верно, сержант вначале наткнулся на сэра Чарльза…
Бедный сэр Чарльз…
22
Вечером того же дня Сластеновы пили на кухне чай с ватрушками.
– Кирилл, если ты когда-нибудь женишься, то, надеюсь, твоя супруга будет так же хорошо стряпать, как наша мама!
Сластенов взял очередную, еще горячую, ватрушку.
– Сейчас в моде холостяцкая жизнь.
Кирилл отодвинул пустую кружку.
– К тому же алименты платить не надо.
– А я вам завтра сделаю торт!
Сластенова поставила в духовку лист с последними ватрушками.
– Наполеон!
– Мам, ты не забудешь с получки выделить мне на кассеты?
– Иди лучше детектив почитай, я купил продолжение… Там еще один труп в старом большом чемодане, и пока – никакого следа от реликвии сэра Чарльза…
– Мам, так не забудь.
Кирилл вышел из кухни.
Сластенова сняла фартук.
– Вань, скажи по-честному…
Повесила фартук на гвоздь.
– Ты не жалеешь, что икону отнес в музей?
– Там чудотворной будет лучше. Специальная температура, особая влажность и, самое главное, – круглосуточная охрана.
– Конечно, лучше…
Сластенова присела к столу.
– Но жизнь-то наша снова пустая.
Разломила ватрушку.
– Что, кроме работы, стряпни да стирки… Дачи нет, машины нет, так хоть бы икона своя была!
Сластенов хотел ответить шуточкой, но не успел.
На кухню заглянул Кирилл.
– Давай партеечку сгоняем на сон грядущий!
Приставил озорно к глазу журнал, свернутый в трубку.
– Эй, на барже, предлагаю сразиться – или боязно?
– Что ты вечно суешься не вовремя?
Сластенов показал сыну кулак.
– Смойся, изверг!
Кирилл подчинился.
Сластенова забыла положить в чай привычные три ложки сахара.
– Я ни разу на лотерейный билет не выигрывала, и вообще сплошь невезучая…
– Ватрушки горят!
– Ой, совсем забыла!
Сластенова открыла духовку, выхватила тряпкой лист, поставила на край плиты.
– Давай помогу, Машунь.
Сластенов взял нож и принялся отдирать поджаристые ватрушки.
– Какая прелестная корочка… Я всегда любил такую, чуть горьковатую корочку…
23
Прошло больше полугода с того дня, как икона попала в музей.
Сластенов давно прочитал окончание английского детектива.
Кирилл не угадал: убийцей оказался не сержант полиции, а неизвестный из чемодана, который был внуком одной знаменитой актрисы – ее в молодости соблазнил и покинул коварный дедушка сэра Чарльза.
Так этот внук, ухлопав сэра Чарльза, его молодую жену, секретаря и старого верного слугу с бакенбардами, залез в чемодан, а его сообщник, бывший жокей, отнес чемодан не в багажник своей машины, как было запланировано, а в сад и там влепил внуку прямо через крышку отравленный укол.
А реликвией сэра Чарльза оказалась всего-навсего подвязка любовницы дедушки, той самой, которая потом стала знаменитой актрисой.
Реликвию отыскал сержант полиции в туалетном бачке.
Бедный сэр Чарльз…
Месяца три назад Кирилл приволок от тренера щенка шотландской овчарки, но через две недели его отдали знакомым.
Щенок испортил палас, тапочки, сумку Кирилла и плед.
Сластенова изредка поглядывала на японский карендарь и вспоминала икону.
Вспоминала, как обнаружила чудотворную в пыльном чемодане, как ездила с тренером в переполненном автобусе, как смазливый и приторный Иннокентий Иннокентьевич искушал жалкими ста рублями, угощал фирменным коктейлем, прикидывался валенком и как за дверной гардиной обнаружилась комната, вся увешанная иконами.
Сластенова испытывала злорадное удовлетворение, представляя, какая рожа будет у жадного коллекционера, когда он узрит в музее чудотворную.
Рано или поздно это случится.
Отреставрируют и поместят на самое видное место постоянной экспозиции.
Сластенова терпеливо ждала встречи с очищенным от вековой копоти экспонатом.
И вот настал долгожданный час.
Дружную семью Сластеновых в полном составе пригласили в музей на торжественное открытие выставки «Древнерусское искусство и современники».
Отреставрированная чудотворная ждала своих благодетелей в одном из тихих залов.
– Я волнуюсь.
Сластенова отдала шубу из искусственной цигейки мужу.
– Очень волнуюсь.
Сластенов пробился к барьеру.
Сейчас здесь пахло не чаем, а духами.
Женщина в синем халате сунула Сластенову номерки.
Кирилл протянул гардеробщице меховую куртку.
– Главное, чтобы там была табличка с нашей фамилией!..
Кирилл первым поднялся по лестнице.
Супруги поспешили за ним.
Сластенова приготовила на всякий случай платочек.
Переживая и предвкушая момент встречи с чудотворной.
А Сластенов крутил пальцами в кармане пластмассовый номерок.
На лестничной площадке под витражом в ожидании дарителей высилась живой скульптурой Александра Филипповна.
– Друзья мои! О вас будет очерк в областной газете!
Александра Филипповна втиснулась между супругами.
– Возможно, даже с фотографиями!
Александра Филипповна повела почетных гостей наверх.
– Вы свою икону сейчас не узнаете! Такой стала красавицей…
Кирилл окинул взглядом витраж, поправил галстук – на облаке отразилась его физиономия – и пошел следом, предвкушая реакцию класса на газетную заметку.
Александра Филипповна без умолку сыпала искусствоведческими терминами, доверительно раскрывая реставрационные тайны.
