Владимир Гриньков - Заповедник страха
– Кто?
– Маша.
Хмель рассказал про Машу с хутора и про негра – все, что знал. Непонятно было, поверил ли упырь в то, что Хмель даже не подозревает о том, что негра запросто мог сам упырь и убить. Да упырь об этом сильно и не задумывался, похоже. Он из-под своей грязной измочаленной одежды вдруг достал штык-нож.
– Не надо! – рванулся Хмель.
Удавка затянулась. Он забился, затягивая удавку все сильнее. Полыхнуло красным, началась агония.
* * *Упырь не дал Хмелю умереть. Окатил водой. Пока Хмель приходил в себя, его мучитель резал на куски толстенную веревку, которую нашел в машине. Он орудовал штык-ножом с ловкостью мясника. Хмель ужасался, наблюдая.
Обрезками веревок упырь привязал Хмеля к дереву так крепко, что невозможно было пошевелиться. В рот затолкал кляп, какую-то тряпку, от которой разило бензином.
– Шуметь будешь, убью! – предупредил упырь.
Ушел, шагая так мягко, что его не слышно было, и словно растворился в ночи.
Уже стемнело. Верхушки деревьев еще угадывались на фоне неба, но уже вот-вот все должна была поглотить непроглядная тьма.
Хмель попытался высвободиться. Безрезультатно. Он обречен. Когда вот так, без церемоний, обходятся, в живых оставить не планируют.
Убили негра ни за что ни про что.
Хмеля убили ни за что ни про что.
С ним такое случиться не может. Он не негр. Он Хмель. Он белый. Он хороший. Он сирота, но это ничего не значит. Он будет жить. Он должен жить. «Сирота – это хорошо». Мамочка моя, зачем ты умерла! Если бы ты была жива, Хмель бы сейчас здесь не оказался. И тут другой какой-то был бы негр. Хмель о нем и знать бы ничего не знал. Жил бы в своем Екатеринбурге, далеко-далеко от этих страшных мест и от упыря с красными глазами. Почему у него красные глаза? От крови? Мамочка, это от крови у него!!! Зачем ты умерла, родная моя мамочка?! Зачем оставила Хмеля сиротой?!
* * *Упыря не было долго. Он появился внезапно, в полной тишине. Вдруг вынырнул перед Хмелем прямо из темноты. Хмель испугался и забился, но закричать не смог – кляп был во рту.
Упырь остановился перед ним. В одной руке держал какой-то узел, в другой бутылку. Из бутылки отхлебнул. Хмель смотрел со страхом. Упырь снова отхлебнул. Хмелю показалось, что он в темноте разглядел, что это за бутылка. Коньячная. Такой коньяк, какой они позавчера пили на хуторе. Упырь, похоже, был сильно нетрезв. Качало его. С добычей, стало быть, вернулся. Охота удалась.
– Смотри сюда! – сказал упырь.
Точно, пьяный.
Полез в свой узел.
– Ты его знаешь?
Сунул под нос Хмелю то, что из котомки своей достал.
Это была голова. Того белобрысого, который участвовал в охоте. Упырь держал голову за волосы. Ничего более ужасного в своей жизни Хмель до сих пор не испытывал. Он обмяк и повис на веревках, которыми был привязан к дереву.
– Тоже вроде негра получился, – пробормотал упырь.
Это он о белобрысом, наверное, сказал.
Бросил голову на землю. Получилось, что к ногам Хмеля. Хмель пытался смотреть куда-нибудь в сторону, но не смог себя пересилить, все время взгляд возвращался к страшной этой голове. Он не выдержал, взвыл, забился, умоляя его пощадить или хотя бы освободить от созерцания этой жути.
Упырь смилостивился, пнул голову, словно это был мяч, и голова откатилась в сторону.
* * *Этой ночью упырь не убил Хмеля. Достаточно, наверное, ему было крови белобрысого. Напился.
– Ты не шуми, – посоветовал мрачно упырь. – А не то будет как с этим вот.
Он показал на голову.
Оставив Хмеля привязанным к дереву, упырь опять ушел. В темноте было не видно, что он делает. Хмелю показалось, что упырь устроился на ночлег в машине. Стало тихо. Никого вокруг. Только страшно белеет на земле мертвое лицо.
Хмель извелся за ночь. Силы его оставляли. Невозможно было пережить ожидание собственной смерти, и он медленно сходил с ума.
Когда занялся рассвет, стало еще хуже. Голова ужасная видна отчетливо. И жизнь стала короче на целую ночь. В этот день он наверняка умрет. И жизни, значит, в запасе почти не осталось.
* * *С рассветом появился упырь. Он отхлебывал коньяк из бутылки и кашлял. В груди у него клокотало, словно варилось там, внутри его, какое-то варево ужасное. Он подошел, посмотрел на голову, потом на Хмеля взгляд перевел, словно примерялся, не пора ли уже и тому голову отрезать. Страшный взгляд был, красные глаза. Он так и не успел ничего придумать, потому что они одновременно с Хмелем услышали шум. Это автомобили ехали через лес. Сначала были далеко, потом приблизились. Смолкли где-то в той стороне, где была деревня. Крики. Такие громкие, что даже здесь их было слышно. Упырь побежал в ту сторону. Бежал пружинисто и был похож на зверя. Он был своим в этом глухом лесу. Словно родился здесь. Может, он и есть один из тех, про кого рассказывала Маша?
Тот, кто живет на болотах.
«Не ходи, – сказала Маша, – пропадешь».
Пропал.
* * *Упыря долго не было.
Вернулся без добычи.
Шел быстро, почти бежал. Часто оглядывался, будто ожидал погони.
– Они его ищут, – сказал Хмелю и кивнул на голову несчастного белобрысого.
– Кто? – спросил Хмель одними глазами, потому что рот его был заткнут кляпом.
– Эти, про которых ты рассказывал.
Хмель смотрел на него со страхом. Он был единственным свидетелем происшедшего. Поэтому умрет. Он ждал смерти.
– Ты мне скажи! – потребовал упырь. – Ты мент? – И выдернул кляп.
– Нет!
Хмель перекрестился бы, если бы мог.
– Ты тут зачем? – спросил упырь.
Действительно, зачем? Самому себе Хмель сейчас не смог бы ответить.
– А они? – спросил упырь. – Зачем вы все здесь?
Он приблизил лицо к Хмелю. Хмель зажмурился от ужаса. Боялся смотреть в эти красные глаза.
– Ты мне все соврал! – шипел упырь. – Игра! Ты прячешься! Они ищут!
С ненавистью выплевывал фразы.
– Зачем вы здесь? Что вам тут нужно?
Он вдруг воткнул кляп и стал бить Хмеля, боль была такой невыносимой, что Хмель, обезумев, был готов признаться в чем угодно, но только не знал, в чем именно надо признаваться, чтобы прекратился этот кошмар.
Упырь очень скоро превратил Хмеля в животное и мог его уже не бить, достаточно было глянуть строго, чтобы напугать до полусмерти. Обнаружив, что Хмель целиком в его власти и не способен на лукавство, упырь повторил вопрос:
– Зачем вы здесь?
И любой ответ, кроме правдивого, предполагал новые мучения. Хмель это понял, и слезы сами собой покатились по его лицу. Он рыдал и не мог остановиться. Упырь выдернул кляп.
– Мы играли! – в отчаянии выпалил Хмель. – Мне сказали, что это будет просто игра! Я клянусь!
* * *Потом упырь достал нож. Пошел к Хмелю. Хмель рванулся, но веревки не пускали. Он мычал и бился.
– Тихо! – прошипел упырь и острием ножа коснулся шеи обезумевшего Хмеля. – Будет тихо – будешь жить.
Хмель не поверил, но замер.
Упырь споро перерезал веревки, и Хмель рухнул на землю. Тогда упырь перерезал и те веревки, которыми были связаны руки-ноги. Хмель не мог пошевелиться. Все затекло.
– Вставай! – скомандовал упырь.
– Не могу, – проскулил Хмель.
Упырь ушел к машине и долго возился там.
Хмель подумал, что это его единственный шанс. Сначала он не смог встать на ноги и поэтому пополз прочь на карачках, но каждый следующий метр прибавлял ему сил, даря надежду на спасение, и он все-таки поднялся, побежал, то и дело испуганно оглядываясь. Он бежал к деревне, потому что только там мог спастись. Сердце бешено колотилось, и уже не хватало воздуха, казалось, что еще чуть-чуть, и Хмель задохнется. Он боялся этого зверя болотного. Боялся, что тот догонит в два прыжка, повалит и своим страшным ножом умертвит. Когда Хмель, поскользнувшись в очередной луже, падал, то вскакивал так стремительно, словно его подбрасывала мощная пружина – он боялся хотя бы одну секунду потерять.
Хмель ворвался в деревню и помчался по разбитой машинами дороге, выкрикивая призывно:
– Пацаны! Это я! Пацаны!
За очередным домом он увидел оба внедорожника – «Ниссан» и «Исудзу».
– Э-э-э! – выдохнул потрясенно.
На громкий крик уже не оставалось сил.
Его услышали. Сбежались все: и Виталик, и Сергей, и чернявый, и приятель погибшего толстяка. Они высыпали разом из-за дома и замерли, увидев Хмеля. Его трясло. Не мог поверить в свое спасение. Смотрел безумным взглядом и не мог сказать ни слова.
– Где Паша? – спросил чернявый.
Хмель понял, о ком тот спрашивает, и ужаснулся от осознания того, что ему предстоит сказать этим парням. Обвел их тоскливым взглядом затравленного зверя.
– Паша – где? – повторил чернявый, понижая голос, отчего делалось еще страшнее.
Хмель покачивал головой. Его корежило от ужаса, и он готов был разрыдаться.
– Ты где был? – спросил Виталик. – Где машина? Ты Пашу видел?
И пошел к Хмелю. И все с ним вместе тоже.
Как им сказать про Пашу? Про то, что Паши нет, а есть голова.
