Мария Федотова - Шалунья Нулгынэт
Длинная коса
Мы собираем на субботнике мусор на территории школы, старшие ребята сгребают и сжигают его на костре. Нас и близко не подпускают. «Уж я-то в стаде, наверное, сто костров разожгла», – думаю я с досадой.
Удалившись со сверстниками подальше, учу их разжигать костры. Натаскали старых газет, веток, огонь получился что надо!
Мы радостно прыгали вокруг танцующего пламени, но тут прибежала учительница и, конечно, всё испортила – потушила красивый костёр. Когда затаптывала последние угольки, вспыхнувший позади огонь лизнул её длинную косу, и кончик волос тоже вспыхнул. Недолго думая, я подскочила и зажала косу руками… О-о! Как больно! Огонёк прорвался сквозь пальцы.
Учительница обняла меня:
– Ты спасла меня, спасибо, спасибо! Сильно обожглась?
На пальцах вздулись пузыри, но, чувствуя себя виноватой, я не могла даже плакать. Учительница повела меня больницу, где мои руки покрыли какой-то мазью, и боль стала быстро стихать.
…Когда я вижу девушек с длинными косами, я всегда вспоминаю ту учительницу. Где она сейчас? Наверное, её волосы поседели… Помнит ли она меня, знает ли, что я и была виновницей того случая, когда чуть не сгорела её великолепная коса?..
Чёртова девка
Бегая в лесу, мы увидели суму, висящую на кроне большого дерева. Кто-то повесил её много лет назад, а дерево выросло, и сума поднялась.
Что там лежит? А вдруг какой-нибудь клад?!
Я лазаю по деревьям лучше всех ребят. Омочук дал мне нож срезать спутанный ремень сумы, и я полезла. Еле добралась до неё, крона густая. Принялась резать кожу ремня. В это время снизу послышался приглушенный крик Омочука. Смотрю сквозь ветви: дети бросились врассыпную. На тропе показался всадник. Старик Мерес, – узнала я по высокой шапке. Всем было известно, что этот человек не любит детей. Я испугалась, забыла о ноже и выронила его. К моему ужасу, он вонзился в тропинку прямо перед копытами коня!
– О, что это?! – старик приставил ладонь ко лбу козырьком и глянул вверх. К счастью, частые ветки заслонили меня. Свернув на другую тропу, Мерес пустил коня вскачь.
Я слезла с дерева, и отовсюду из кустов выпрыгнули ребята.
– Он тебя видел?
– Кажется, нет…
– Ох, и струсил, ох и погнал! – радовались они. – А сума где?
– Висит.
– Пусть висит, – сказал Омочук и подобрал свой нож. – Даже если там что-то хорошее было, давно истлело, наверно.
На следующий день по посёлку поползли слухи, что на старика Мереса «упали кости древних». – Говорит, будто бы кто-то с дерева ножом в него бросил, – сказала мама. – Посмотрел он вверх, а там с лохматыми волосами, огненными глазами сама чёртова девка сидит!
Мне было обидно, что старик принял меня за какую-то чёртову девку. Огненные глаза придумал… а что волосы были лохматые, так это я плохо расчесалась с утра… Поэтому я отправилась к Мересу и рассказала ему правду. И вот удивительно – он мне не поверил!
Ну и ладно! Пусть я чёртова девка, зато теперь знаю, что и взрослые люди выдумывают сказки! Даже если не любят детей.
Сенокос
Мы на большем быке переезжаем на место сенокоса. Бык не олень, шагает медленно-медленно. Можно умереть от скуки. От езды на спине быка ломит все кости. Наконец, доехали. Построили шалаш. Утром вижу, как брат ездит на сенокосилке. Трава мягко ложится в обе стороны послушными прядями. Я развожу дымокур, читаю книжку в прохладе шалаша. Если становится слишком жарко, купаюсь в озере.
Брат велел мне привести пасущихся где-то коней. Я вышла на пастбище, где гуляет множество белых лошадей. Кажется, эти. Я их пригнала.
– Зачем увела чужих? – сердится брат.
– Думала, что твои, – оправдываюсь я. – Да и какая разница? Там их полно.
Но брат отвёл этих и пригнал своих коней. Тогда я вплела красные тряпицы им в гривы, чтобы отличить в следующий раз.
– Ишь, какая хитрая! – качают головами косари.
Мама готовит чай. Я помогаю брату – мы точим ножи сенокосилки и вставляем новые зубья вместо погнутых. Брат рассказывает о трудоднях.
– Это что – трудные дни?
– Ага, потные, – смеётся он.
Спустя какое-то время нам привезли масло, муку и деньги. Я таскаю еду в шалаш и слышу, как взрослые смеются:
– Ах-ах, сколько «потных» дней у нашей малышки!
– Да немного! – отшучиваюсь я. – В основном над книжкой тружусь!
– Молодец! Читательский труд тоже чего-то стоит! – хвалят меня взрослые.
В труде книжном и разном проходят мои первые летние каникулы…
Послесловие
От автора
Я эвенка, коренная жительница Севера. Эвены – один из 40 коренных малочисленных народов Севера Российской Федерации. Нас около 20 тысяч человек. Эвены – дети природы. Мы поклоняемся Матери-природе. По верованию эвенов, каждая травинка, каждое дерево, каждый камень имеют свой дух. У человека, который верует в природу-матушку, его жизнь и будущее его детей становятся счастливыми. Путешественники и исследователи писали об эвенах очень много интересного.
«Вечный странник, тунгус (тунгусами называли эвенов и эвенков) знает лучшие места охоты и мельчайшие привычки каждого промыслового животного, различая по следам на снегу не только, когда прошёл зверь, но и даже такие тонкости, пробежала ли здесь, простая, красная лисица, или чернобурка». «Нет ни одного холмика, ущелья и реченьки, которые не знал бы тунгус, нет озерка, где бы он не поинтересовался живущими там рыбами и моллюсками, нет ни камня на хребте, бросающего в глаза своим видом или странной формой, которого не захватил бы с собой тунгус… способность его ориентироваться поразительна – будет ли то непроглядная пурга, замораживающая веки, или частый бор, сквозь ветви которого не видно даже ни клочка неба, знаток пустынного захолустья, он отличается удивительным зрением или чутьём, которое позволяет ему узнавать присутствие, например, белки, там, где вы принуждены тратить целый час, чтобы найти этого маленького зверька…» – это слова Н. В. Слюнина.
«Народ кроткий, гостеприимный, вежливый, честный» – такими остались эвены в памяти сенатского чиновника И. Булычева, совершившего в середине XIX в. путешествие по Якутии и Охотскому краю.
«Сохраняют весёлость в нищете и не унывают ни перед какими невзгодами; услужливые, но умеющие сохранить свое достоинство и быть гордыми без чванства. Презирают ложь и могут служить образцом честности…» – писал об эвенах В. И. Иохельсон.
Таковы они были, наши предки. Я горжусь своим эвенским народом.
В моей семье меня любили все. Я это чувствовала душой. На мои вопросы отвечали серьёзно, как взрослому человеку. Обожали мои поступки, с интересом слушали мои рассказы. Поэтому я никогда не унывала, жила как в сказке. Я была единственным ребёнком в оленеводческом стаде и даже не знала, что на свете бывают другие дети! Брат был старше меня на 11 лет. Жили мы в тундре, там, где нет дров для топки очага. Я понимала трудности семьи, как взрослая. Меня не надо было заставлять помогать. Я сама собирала сухой кустарник, набивала ветками два мешки и укладывала на спину собаке. Моя собака была сильнее меня. Когда я приносила дрова, мама готовила еду. Потом садились пить чай всей семьёй. Я очень гордилась, думала, что я очень полезный ребёнок.
Очень хорошо помню свою маму – Христину Петровну Голикову-Корякину, старшего брата Илью, деда Николая Христофоровича. Они меня воспитывали на своём примере. Что они делали, и я то же самое старалась сделать. С братом Ильёй мы ходили на рыбалку и охотиться на мелкую дичь. Он таскал меня на спине и удил рыбу. Когда он стрелял утку или зайца, быстро ставил меня на землю. Пока не кончится охота, я лежала очень тихо. А возвращалась с охоты опять верхом на брате. Я очень маленькая была и далеко не могла ходить.
Меня никогда не ругали, не наказывали, но и не хвалили. Просто я жила так, как жили взрослые. Кажется, это можно назвать «свободное воспитание». Мама и брат говорили на эвенском и якутском языках. Дедушка говорил только на якутском языке. Я выучила эти языки, а в школе ещё и русский.
Дед Николай Христофорович был родом из Таттинского улуса. Когда мама охотилась на пушного зверя, я оставалась с дедом в палатке. Он рассказывал сказки, пел шаманские и удаганские песни. Тогда я забывала всё на белом свете и не плакала.
Однажды, когда я проснулась утром, дедушки Николая Христофоровича не было. Мне сказали, что он навсегда уехал, больше его никогда с нами не будет. Я проплакала несколько дней подряд, звала дедушку прийти. Это, наверно, моей маме надоело, и она сказала: «Твой дедушка умер, покинул этот мир как твой белый оленёнок». Я поняла и тихо плакала, на душе было очень тоскливо. В этот год я пошла в нулевой класс школы.
Рано потеряла я и брата. Он отслужил в армии 3 года, вернулся домой больной и вскоре умер. Отца не помню, так как он ушёл из жизни, когда мне было всего месяц. Об этом узнала потом, у матери. Так мы остались с матерью вдвоём. Она мне заменила отца, брата, дедушку. Но мне их всегда не хватало, моих родных, дорогих…
