Анна и Сергей Литвиновы - Облачко и Лев
Глава четвёртая
На радостной, умытой росой, солнечной поляне Лёвушку ждали друзья.
– Ох, на кого ты похож! – бросился к нему Южный Ветер.
А Облачко просто обнял мальчика, умыл его коротким дождичком.
– Что с одеждой? Настоящий оборвыш! – ворчал Ветер.
– Помолчи, – рассердился Пухляк. – Слетай лучше быстренько в городок, во двор, где бельё сушится, и принеси ему, что надо.
– Вот ещё: с верёвок бельё воровать! – скривился тот.
Но появился очень быстро – с новенькими джинсами, футболкой, кроссовками. И похвастался:
– Я манекен в витрине раздел. Теперь голый стоит!
Облачко обычно ругал друга за мелкое хулиганство, но сейчас ничего не сказал. Подождал лишь, пока Лёвушка оденется, сбрызнул моросью на волосы, причесал, сунул в руку мятный леденец (оторвал клочок от себя – не зря ведь облака мятой пахнут).
Мальчик благодарно улыбался друзьям, с удовольствием подставляя лицо солнцу. Но глаза его всё равно оставались грустными.
– Где же мне теперь маму искать? – печально прошептал он.
Южный Ветер неуверенно произнёс:
– Я слышал про какие-то чёрные дыры. Человек туда – бац – и исчезает бесследно!
– А их можно проверить?
– Нет, – вздохнул тот. – В чёрные дыры ходу никому нет. Даже волшебникам.
– И чего теперь делать? – уныло произнёс Лёвушка.
Ветер потупился:
– Боюсь, тебе надо просто смириться с потерей.
Мальчик гневно взглянул на него:
– Если бы у тебя самого была мама, ты бы так не говорил!
Облако привычно отщипнул от себя кусочек, скатал очередную мятную конфетку.
– Не хочу! – Из глаз мальчика брызнули слёзы. – Я не могу есть конфеты, когда моя мама неизвестно где!
Облачко тревожно взглянул на небо: на горизонте маячила чёрная туча. Хозяин Стихий не дремлет.
– Надо убираться отсюда, – пробормотал он.
Пухляк подхватил друга, свистнул Южному Ветру – и все трое перенеслись к подножию высоченной, снежной горы. Мрачно здесь было, неуютно – зато почти безопасно.
Облачко накрутил ещё мятных конфет, разложил их рядком, велел:
– Ешьте, пока живот не заболит. И думайте, где маму искать.
Но не успели они даже в рот лакомство положить, как вдруг всё кругом загремело, загрохотало, зашипело, грохнуло оглушительное, басовитое эхо.
– Лавина! – быстрее всех сообразил Южный Ветер.
Он забыл о друзьях, рванулся прочь, вверх.
– Трус! – рассердился Облако.
Быстренько налился мускулами, велел мальчику:
– Прыгай на меня!
– Быстрей, быстрей! – торопил Южный Ветер.
Облачко приказал ему:
– Поднимай нас в небо! Сейчас же!
Но взлететь не успели. В безмолвной лощине раздался хриплый голос. Очень громкий, страшный. Слова разбирались с трудом, будто глотка давно заржавела:
– Наверх! Вы, все трое!
– Кто это?! – Мальчик в ужасе вжался в пушистую спину Облачка.
– Могу поспорить, что Царь Горы, – пробормотал Южный Ветер. И, понизив голос, добавил: – С ума сойти! Он был безмолвным уже больше тысячи лет! Что с ним случилось? Почему он заговорил?!
Пухляк прошептал:
– По-моему, лучше смотаться.
– Бесполезно, – вздохнул Южный Ветер. – Царь Горы говорит редко. Но если приказывает – ослушаться нельзя. Сейчас злиться начнёт…
И угадал.
Небо над вершиной потемнело, гора содрогнулась. Засвистела метель, загрохотали, осыпаясь, камни.
– Мне холодно! – пискнул Южный Ветер.
– Мне страшно! – всхлипнул Лёвушка.
– Придётся идти к нему, – вздохнул Облако.
Совсем он пропал. Хозяин Стихий с Царём Горы, конечно, знаком. Оба – главные. Пожалуется на него как пить дать! Ещё и Южный Ветер масла в огонь подлил, пророчит:
– Пропал ты, брат Облако! Превратят тебя в летний дождичек, и всё!
– Тебе тоже достанется, – парировал Пухляк. – Думаешь, самый быстрокрылый? Всё равно поймают. Сдадут на ветряную мельницу и будешь из года в год одни и те же лопасти крутить.
В ответ тот подхватил с земли снежной пыли, дунул приятелю в лицо, и не миновать бы ссоры – да возле них бесшумно приземлился Белый Филин. Глянул укоризненно, проскрипел:
– Вы! Бесполезные создания! Неужто не слышали? Все наверх!
Золотистые глаза ярко блеснули, и Облако, мальчика, и Южного Ветра рвануло наверх, будто на сверхбыстром подъёмнике. Не успели глазом моргнуть – и вот они уже на самой вершине, а навстречу выступает огромный, ростом с двухэтажный дом, старик. Седая борода развевается, да борода-то не простая: волосы в ней аккуратно сплетены в паутину, и посверкивают, раскачиваясь на паутинках, злыми глазами мохнатые, неприветливые пауки.
Лёвушка от страха аж лицо руками закрыл. Южный Ветер да Облако хоть взглядов не отвели, но тоже сморщились, съёжились. Но Царь Горы на них едва взглянул:
– Вы, оба, отсюда прочь!
Белый Филин тут же подлетел, заскрипел угрожающе:
– Чего встали? Не слышите, что велено?
Но друзья переглянулись и не двинулись с места. Мальчик вцепился в их мягкие ладони:
– Не бросайте меня!
Царь Горы лишь легонько плечами пожал. И тут же Ветра Южного как не бывало, а Облако взметнулся вверх, заплакал дождём.
– Нет! – отчаянно выкрикнул мальчик.
А злой старик предупредил:
– Хочешь, чтоб они уцелели? Только от тебя всё зависит. Делай что велю – и я их пощажу.
После этого приказал Белому Филину:
– Три стихии для гостя приготовь. Мои любимые. Посмотрим, насколько он крепок.
Мальчик даже вздохнуть не успел, не то что вопрос задать – всё вдруг померкло перед глазами, и очутился он в абсолютно тёмной комнате. Никогда прежде не видал подобной черноты – куда до неё было даже самому беспросветному кошмару. Да ещё по руке прошелестело, заскользило что-то влажное, гадкое. Потом переместилось на одну ногу, затем – на другую. Он вскрикнул, попытался отбиться. Но противных тварей становилось всё больше. Кто они были? Как выглядят? Могут ли укусить? Это змеи? Или летучие мыши? И от того, что не было ответа на эти вопросы, страшно стало просто смертельно. Куда страшнее, чем когда с озёрными призраками боролся. Оставалось только в отчаянии зареветь. Но мальчик понимал: впадёшь в панику – точно проиграешь. Сам пропадёшь – и друзей погубишь. Потому, хотя ужас обволакивал его со всех сторон, решил не сдаваться. Утёр рукавом слёзы и вслепую ринулся в бой: скинул с руки одну скользкую тварь, другую, третью. Сдирал их, швырял на пол, топтал. А чтобы страх прогнать, подзадоривал:
– Все, все ко мне! Всех поборю! Никого не побоюсь!
Щеки вдруг коснулось что-то тёплое, приятное. В ухе прошелестело:
– Молодец! Недолго тебе уже…
Мальчик сразу узнал: Южный Ветер! Пробрался каким-то образом в тёмную келью, пытается поддержать. Шепнул другу:
– Спасибо!
И ринулся в бой с тварями с утроенной силой.
Так увлёкся, что даже внимания не обратил – мрак кромешный стал понемногу рассеиваться. И вот Лёва уже не в тёмной комнате, но снова на вершине горы. А прямо у его ног низвергается, с шипением и рёвом, горная речка.
Подлетел желтоглазый Филин, сел на плечо, велел:
– Теперь ты должен спуститься вниз.
– Куда? – Мальчик опешил.
Птица насмешливо указала крылом:
– Вниз, по реке. Это Вода, вторая стихия.
Поток ледяной, неуправляемый, камни со дна проглядывают острейшие. Размажет, унесёт, растерзает! Лёвка опять приготовился сдаться и заплакать. Да вдруг перед глазами мамино лицо явилось. Отчётливо, будто она совсем рядышком стоит, успокаивает:
– Сыночек, для тебя это вовсе не сложно! Всего-навсего каньонинг, то есть спуск по руслу горной реки. Из экстремальных видов спорта – один из самых безобидных.
– Мама! – Мальчик просиял, шагнул к ней…
Но видение сразу же растаяло – зато страха как не бывало, и сил прибавилось. Он храбро ступил в ледяную воду – а Облако (это он, используя фотографию, сформировал для своего друга мимолётный мамин образ) довольно улыбнулся.
Мальчик не стал покорно отдаваться на волю потока. Он приметил, что в верхней точке реки, почти скрытый бурлящей водой, располагается железный крюк, к которому привязана верёвка. Лёва подтянул её, ухватился – и лишь потом, со страховкой, ринулся вниз. Даже весело оказалось: брызги во все стороны, поток пытается оторвать, унести – но крюк вбит намертво, верёвка крепка. А метров через сто резкий, почти вертикальный спуск закончился, бурное течение прекратилось – здесь река словно бы паузу делала, образовывая небольшое, почти мирное озерцо.
Филин уже его поджидал. Он пробормотал с долей уважения:
– Ты, парень, молодец, не трусливый.
И дунул на него горячим, зловонным дыханием. Ну и запах! Зато насквозь промокшая одежда мигом высохла. Тут же поторопил:
– Теперь следующая стихия. Воздух!
Мальчик понял, что пропал.
