Януш Корчак - Кайтусь-чародей
И наконец он дождался.
Заболел учитель.
Его заменяла воспитательница. Она была в хорошем настроении. Охотно отвечала. Можно было спрашивать.
Кайтусь давно уже ждал такого урока.
А началось всё с Кракуса – дракона, который на Вавеле[1].
– Были на свете драконы или нет? Сколько голов у них было? Правда ли, что они были огнедышащие? Были ли русалки и сире́ны?
Учительница объясняет:
– Были крылатые ящеры. Доисторические птицы. Были слоны-мамонты. Их кости выкапывают из земли.
– А король? А паж, а королевский оруженосец? Князь и рыцари? Правда ли, что шут должен быть горбатым? А для чего астролог и алхимик? Для чего египетский сонник?
Учительница рассказывает о предсказаниях и предсказателях:
– Астролог по звёздам читал будущее. Алхимик делал золото и лекарства – от старости и всяких болезней.
Кайтусь слышит:
– Философский камень. Перпетуум мобиле. Тайное знание.
Давно Кайтусь ждал такого урока.
– А фокусник? А гипнотизёр? А духи? А цыганки правда крадут детей и продают их в цирк?
– Погоди, погоди. Не всё сразу.
Кто-то засмеялся, мол, детские вопросы. Но учительница пожурила его и стала объяснять, что одно было, другое есть, а третье может быть. Что-то мы знаем, а чего-то не знаем. И смеяться не надо.
И уже она как бы с одним Кайтусем ведёт разговор. И так всё понятно объясняет.
Были ли на свете силачи – Самсон и Геркулес?[2] А пан Твардовский?[3] А Борута?[4] Какая разница между чародеем и чернокнижником?
И вдруг…
Ну зачем этот звонок? Все с мест вскочили. Звонок резкий, противный. Шум в классе.
– Не хотим перемены! – кричит Кайтусь. – Рассказывайте дальше.
– А почему это тебя так интересует? – улыбается учительница.
– Потому, что он Кайтусь и курит, как дед! – смеются ребята. – Потому, что он хочет быть чародеем!
Кайтусь выскочил из-за парты.
Ну, сейчас будет драка…
Нет!
Учительница нахмурила брови. Как-то странно посмотрела на Кайтуся и только сказала:
– Антось, останься, пожалуйста. Остальные выйдите из класса.
Кайтусь стоит красный, зубы стиснул. Ждёт.
– Спасибо тебе, Антось, – говорит учительница.
– Чего они меня дразнят? Чего мешают?
– Ну, подумай сам. Ты же умный человек.
Кайтусь удивился: «Человек».
А учительница продолжает:
– Ты хотел слушать после звонка, а они нет. Они имеют право не хотеть. А ты разве никогда никому не мешаешь? Нельзя быть таким вспыльчивым.
– Дедушка тоже был вспыльчивым.
Но учительница ещё сказала:
– Нет, не вспыльчивым – злым.
И вышла.
Кайтусь один остался в классе.
Всё!
Он знает.
Теперь уже знает.
Тот мальчишка правду сказал!
Теперь Кайтусь уже точно знает.
Он хочет быть чародеем!
Не королевским пажом, не рыцарем, не акробатом в цирке и не ковбоем. Не фокусником. Не Али-Бабой и не сыщиком.
Только чародеем!
Теперь он это знает совершенно точно. А предчувствовал давно.
Уже когда был маленьким, когда мама читала ему сказки, когда папа рассказывал про давние дела, а бабушка – о диком винограде, крысах и старых часах.
Нет, даже не силачом, как Геркулес, и не кинозвездой. Не боксёром и не лётчиком.
Он хочет и должен знать все заклятья.
Хочет быть всесильным.
Тот мальчишка правду сказал…
Учительница говорит, что ни волшебства, ни заклятий не бывает.
Неправда. Должны быть. Есть. Она просто не знает. Одно дело – школьные учебники, а совсем другое – тайное знание.
Сам Мицкевич[5] писал о пане Твардовском. И короли верили в волшебство. Значит, это правда.
Астролог, наверно, читает по звёздам, как Кайтусь читает в книжке. Да! И должен быть эликсир от всех болезней. Только обычные доктора его не знают.
Кайтусь ошибался, когда думал, что всё узнает в школе, вычитает в книгах.
Нет. Он должен сам дойти до всего.
Будет трудно. Но это пустяки.
Надо только начать. А уж если он начнёт, то сумеет.
Он хочет иметь шапку-невидимку и семимильные сапоги. И ковёр-самолёт, и скатерть-самобранку, и волшебную лампу, и курицу, которая несёт золотые яйца. Не обыкновенные, а золотые. Он сможет заколдовать любого, кто не подчинится ему. Будет самым могущественным властелином. Всем придётся слушаться его.
Надо будет тренировать взгляд. Как-нибудь он найдёт первое заклятие – магическую формулу, индийскую или древнегреческую.
Всё. Решено.
Он начал и добьётся.
С той поры Кайтусь живёт двойной жизнью.
Одна обычная: дома, в школе, на улице.
Другая жизнь особенная: непохожая, тайная, внутренняя.
А с виду ничего не заметно.
Кайтусь играет, бегает, спорит, выигрывает и проигрывает споры, дразнится, обзывается, паясничает.
Но на самом деле думает о волшебстве и пробует. По-всякому пробует и – ждёт.
Упражняет взгляд и мысль. Взглядом и мысленно отдаёт приказы.
Изо всей силы смотрит на мальчика, который сидит впереди. Смотрит и приказывает: «Приказываю тебе обернуться. Обернись».
Взглядом и силой мысли. Не голосом.
Или смотрит на учителя: «Хочу к доске. Приказываю вызвать меня к доске. Хочу отвечать!»
Или на отца: «Хочу пятьдесят грошей. На кино. Желаю. Велю. Хочу сходить в кино!»
Иногда удаётся, но по большей части ничего не выходит.
А что тут удивительного? Волшебство – вещь трудная. Особенно когда только начинаешь.
Кайтусь терпеливо ждёт.
И наконец дождался.
Первое волшебство было такое.
Учитель хотел поставить плохую отметку. Не Кайтусю и даже не какому-нибудь его хорошему приятелю, а так, одному из учеников.
Кайтусь напрягся и подумал: «Пусть исчезнет ручка». И учитель тут же спрашивает:
– Где ручка? Только что здесь лежала.
Ищут её и ребята, и учитель.
– Куда делась? Кто взял?
– Не я…
– И не я…
А тут и звонок. Учитель выходит, а ручка спокойненько лежит себе на столе.
Второе волшебство.
Учитель пишет на доске. А Кайтусь приказывает: «Пусть мел превратится в мыло».
Учитель не может писать. Осматривает мел. Что-то сердито бурчит под нос.
– Что случилось? – удивляется класс. – Что такое?
Но учитель покрепче сжал мел и снова стал писать. Только поморщился.
И на географии так же было.
Стоит географ у карты и объясняет. Скучища дикая…
А Кайтусь всего на миг подумал: «Пусть карта перевернётся вверх ногами».
Географ заморгал. Нахмурил брови. Протёр глаза. Ребята даже и не заметили, потому что через секунду карта опять правильно висела.
Когда Кайтусь потом подсчитывал, сколько волшебств ему удалось, то даже не знал, считать эти волшебства или нет.
Могло ведь показаться…
Может, он на минутку заснул и ему приснилось. Очень часто сон трудно отличить от яви.
Исчезнувшая ручка? Так же сколько угодно бывает.
Исчезло что-то. Ищешь, ищешь – нету и всё. Потом смотришь – вот оно лежит. Просто удивительно. Даже злость берёт.
Кайтусь хотел быть уверенным, что это не случайность, не сон, не ошибка, а настоящее волшебство.
Поэтому он считал только то, что ничем иным, кроме как волшебством, объяснить нельзя.
Один мальчик у них в классе такой рохля, неуклюжий. Все над ним смеются, дразнят.
Хуже всего у него с физкультурой, особенно с прыжками в высоту.
– Ну чего ты трусишь? – говорят ему. – Да прыгай – не убьёшься. Если заденешь верёвочку, она упадёт.
Кайтусю стало жаль его. Ну чего к нему пристали? Добрый, тихий парень.
Отдал он чародейское повеление.
Удалось.
Перепрыгнул недотёпа. Да ещё как легко перелетел над верёвочкой. Высоту метр двадцать, наверно, взял.
– Ну, молодчина!
Ребята даже рты разинули. А тот стоит, сжался от испуга.
Ему кричат:
– Давай ещё! Ещё раз!
А он в рёв. Не хочет, не будет второй раз прыгать! Он и сам не понимает, какая сила его подбросила.
Кайтусь улыбается. «Вот глупые», – думает.
Приятно знать то, чего никто не знает, понимать то, чего никто не понимает, мочь совершить то, что никто не может.
Да. Это было волшебство.
Ладно, пускай даже это удалось и не по велению Кайтуся.
У него есть неопровержимые доказательства.
Как-то раз задали на дом сделать упражнение. А Кайтусю лень было, он и не написал. Думал на переменке списать у кого-нибудь.
Да только не любит он просить.
Может, не станет учительница проверять?
Она вызвала одного, другого, а потом велела Кайтусю показать тетрадку.
Скверно. Он ведь решил, что будет выполнять все задания учительницы, потому что любит её и она его любит.
«Ну, что будет, то будет. Хочу – желаю – велю. Пусть в тетрадке будет упражнение».
Кайтусь решительно идёт к столу. Тетрадку он даже не раскрыл. Просто чувствует: должно удаться.
Тетрадка сначала стала горячей-горячей, потом холодной, а потом обыкновенной. Кайтусь подаёт её учительнице.
