KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Повести » Анна Никольская - Папатека

Анна Никольская - Папатека

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анна Никольская, "Папатека" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

До урока оставалось шесть минут, а мне ещё надо было придумать, как избавиться от Павлинова.

Глава 5

Самая утончённая

Но от него не так просто было избавиться. Когда я вышел из школы (кое-как отвязавшись от Перекусихина), Павлинов уже поджидал меня у ворот.

– Сюрприиииз! – пропел он, наскоро целуя воздух вокруг моих щёк. – Ну, как прошёл день? – И, не дав мне ответить, затараторил: – А у меня восхитительно! С утра были съёмки – у самого Гадюкина, представляешь? Он гений, натуральный бог во плоти!

Я не представлял.

– Потом бассейн, тренажёрный зал – поработал над мышцами пресса, затем лёгкий ланч в любимом заведении, ха-ха-ха, встретились с Кошкиной, представь себе на минутку, у неё новый нос!

– Как это?

– И губы! Это же просто смешно! В её-то годы! Кошкиной давно на пенсию пора! Затем снова съёмки, съёмки, съёмки. Да, я востребован, как никто, к чему скрывать? Но некоторым, заметь, это не по нраву! Угрюмые, мрачные личности! – Он яростно пригрозил кому-то кулачком.

– Кто? Гадюкин или Кошкина?

– Запомни, Витя, своих близких друзей я ни с кем не обсуждаю. Даже с тобой! – поджал губы мой новый папа. – Да будет тебе известно, сын, скоро я буду на обложке «Фог»! И заметь, не в мае, не в июле и не после дождичка в четверг, а в декабре! Я буду первой мужской моделью, которая удостоилась подобной чести! Ну и вот, о чём это я. Да, ты поел? Ах, неважно, неважно! Сегодня мы будем ужинать у французов! Но никаких лягушачьих лап! Да что же ты, пошевеливайся – не то мы смертельно опоздаем!

– А куда мы идём? – Мы свернули в какой-то переулок, совсем не туда, где стоял наш дом.

– Это сюрприиииз! – опять протянул Павлинов. – Ой, ладно, сейчас всё расскажу, а то меня просто распирает! Мы идём в салон!

– Куда? – Я сначала не понял.

– Господи, ну в сало-о-он! Будем тебя стричь и вообще облагораживать. А то ты как будто не мой сын, Витя! – Он укоризненно покачал головой.

Я не знал, как можно меня постричь после вчерашнего. После того, что сделал со мной мой родной папа. Но я не возражал. Меня начал забавлять этот Павлинов. По крайней мере, он не злой и весёлый. А в салоне красоты я ещё ни разу не был.

Там его знали все. Нас встретили, словно дорогих сердцу гостей. Нас целовали и обнимали, нам говорили комплименты и не больно щипали меня за щёки. Потом Павлинов ушёл на какие-то «обертывания», а меня усадили в кресло и стали пристально разглядывать в зеркало. Их было человек пять – тех, кто меня разглядывал, и все они чем-то неуловимо походили на Льва Клементьевича.

– Лысина ему не к ушам! Категорически!

– Он похож на черепаху! Взгляните на этот узкий затылочек!

– О каком затылочке идёт речь? Его же здесь в принципе нет!

Тут я испугался и потрогал себя за затылок. Он был там, где ему и положено. Я облегчённо вздохнул.

– Наращивание. Определённо наращивание!

– Не выдумывай глупостей! Ему подойдёт парик!

– А что, если выкрасить его в номер двести девяносто восемь?

– Это будет чудовищно!

В общем, эти пятеро ещё долго рядились, что делать с моей вопиющей стрижкой. Папа там, наверное, в гробу сто раз за это время перевернулся. Вернее, в саркофаге. В конце концов меня решили просто причесать и причёсывали добрых сорок минут. Я смотрел, как парикмахер, которого звали Рома, задумчиво водит расчёской по моей голове и хмурится, хмурится, хмурится. Чтобы как-то отвлечься, я стал читать журнал, но там тоже всё было про причёски. Скоро Рома возликовал:

– Взгляните на это, а?! – Он развернул меня в кресле и продемонстрировал окружающим.

– Чудесно! Вот что значит профессионал! – затараторили наперебой остальные. – Ты преобразил его до неузнаваемости. Ну, как тебе? – спросили у меня с придыханием.

Я ещё раз посмотрел на себя в зеркало. С тех пор как я уткнулся в журнал, там ничего не изменилось. Я продолжал оставаться наголо бритым мальчиком десяти лет с оттопыренными ушами.

– Красиво, – сказал я, чтобы никого не расстраивать. Они же тут из кожи вон лезут, чтобы угодить моему новому папе.

Рома захлопал в ладоши и чуть не расплакался от благодарности за мой сухой комплимент.

Что делали со мной потом, я плохо помню. Потому что потом в салон зашла наша классная, Анна Емельяновна, и ей стали делать маникюр. Допустить, чтобы она меня увидела здесь, я никак не мог. Поэтому я сосредоточился на том, чтобы стать невидимым или, по крайней мере, неузнаваемым. И когда мне предложили сделать глиняную маску, я с радостью согласился. И на всё остальное тоже – на все эти пилинги-шмилинги и разнообразные косметические процедуры.

Из салона я вышел красивый как бог и голодный как волк. И ещё я твёрдо решил, что туда я больше не ходок.

– Тебе понравилось? – спросил Павлинов и, не дав ответить, добавил: – Теперь ты писаный красавец – весь в меня! – Он с гордостью взял меня за руку и повёл через дорогу на красный свет. В ресторан.

Я ещё никогда не был в ресторане, поэтому очень нервничал. Я нервничал, когда нас встречали у порога и провожали за столик, нервничал, когда усаживался на бархатный стул, нервничал, когда изучал меню величиной с доску для сёрфинга. Но больше всего я занервничал, когда увидел, сколько столовых приборов лежит с каждой стороны моей тарелки. Всего их было десять, и о назначении некоторых я мог лишь смутно догадываться. Хорошо, что заказывать мне ничего не пришлось. Павлинов нашептал что-то официанту на ухо, и тот умчался выполнять заказ.

Нам принесли прохладительные напитки. Я хотел колу, но подали мне холодный зелёный чай. Он пах духами и был такой густой, что в нём стояла ложка.

– Я рад, что ты мой сын, Витя, – сказал Лев Клементьевич, грациозно отпивая из бокала, как настоящий павлин.

– Да? А почему? – спросил я. Честно, ничего особенно радостного в том, что я его сын, я не видел.

– Всегда хотел, чтобы мой сын пошёл по моим стопам!

– Но я не собираюсь идти по твоим стопам, – откровенно признался я. – Я мечтаю стать гонщиком «Формулы один» или, на худой конец, изобретателем.

– Ой, не смеши меня, – отмахнулся папа. – С такими внешними данными тебе прямая дорога на подиум.

– А разве у меня есть внешние данные? – заинтересовался я. Признаться, я всегда считал себя мальчиком посредственным, с маленьким носом и худыми ногами.

– Вот увидишь, пройдёт пара-тройка лет, и ты станешь знаменитым! Мы с тобой исколесим весь мир! Париж, Милан, Токио, Нью-Йорк… Мы станем первыми в своём роде! Брат и брат Павлиновы! Вернее, братья Павлиновы!

– Вернее, отец и сын, – поправил я своего размечтавшегося папашу.

– Ах, не в этом суть! – Он опять отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.

Я хотел ему возразить, напомнить о том, что молодость не вечна, что рано или поздно наступит старость, и если у него не будет нормального работящего сына, то некому будет носить стаканы с водой. Но тут пришёл наш официант и принёс закуски. Это были очень странные закуски – они все были разноцветные и не очень съедобные на вид. Одна закуска была фиолетовая и прямоугольная, а вторая – в форме ярко-зелёной пирамиды.

– Молекулярная кухня! – воздел палец к небу Павлинов, отправляя в рот что-то с оранжевым дымком.

– Какая? – не понял я.

– Ну, экспериментальная, – неопределённо поводил он в воздухе вилкой.

– Понятно, – кивнул я, притворяясь, что мне всё понятно. – А можно кусочек хлеба?

Папа хотел возразить, но официант был уже тут как тут. Он налил мне в розетку какой-то массы и убежал к другому столику.

– Что это? – брезгливо понюхал я серое вещество.

– Жидкий хлеб, ты же сам просил. Но я бы на твоём месте от мучного воздержался.

– А оно разве мучное? – Я недоверчиво покосился на подозрительный хлеб.

Павлинов вздохнул:

– Жидкий хлеб, мороженое из сельди, пельмени из прозрачного теста, взрывающийся на языке борщ, спагетти из холодца – всё это дело рук молекулярных волшебников, поваров, которые работают по законам химии и физики.

Физику и химию мы ещё в школе не проходили, поэтому мне нечего было на это возразить. Я уткнулся в тарелку с квадратной синей яичницей.

По пути домой Павлинов с увлечением рассказывал о том, что Гадюкин – настоящий гад. Только он не мне рассказывал, а Кошкиной, которая звонила ему по мобильному телефону, чтобы сообщить последние новости. А я думал, что он гений, этот Гадюкин.

– Как, он забраковал моё портфолио? – кричал папа в трубку. – Я сейчас упаду без чувств! Воды мне, воды! Нет, мне сегодня уже нельзя! Да, а ты что? А он что? А ты? А он?

Я шёл рядом и думал о том, какая это всё-таки непростая работа – быть фотомоделью. Тем более для мужчин. По-моему, женщины как-то лучше приспособлены к тому, чтобы на них мерили одежду, надевали туфли с каблуками, а потом фотографировали. И вообще, они более устойчивы ко всяким разным гадюкиным – в смысле психологически. Я посмотрел на папу (он плакал и рвал на себе пышные, красиво уложенные волосы) и от всего сердца его пожалел. Лежал себе, лежал человек в саркофаге, никто его не трогал. А тут я.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*