Иван Василенко - Артёмка (сборник)
Но, когда девочка ходит по канату, Артемке делается жалко ее. Он и сам не знает почему. Может быть, потому, что ей страшно ходить по канату. Да, Артемка уверен, что ей страшно. Он однажды видел, как у нее соскользнула нога и она не могла найти равновесие. Но и тогда она все складывала губы в улыбку, потому что на арене полагается улыбаться, а губы не слушались и от страха прыгали. Артемка хотел подбежать под канат и поймать ее, если б она сорвалась. Но она не сорвалась, и Артемка даже немного пожалел об этом, потому что как бы это было хорошо, если б она падала, а он подскочил бы и подхватил ее.
Но, хотя Артемка и решил больше с ней не разговаривать, все-таки заговорить пришлось. Как-то зашел он в комнату деда, а на топчане сидит девочка-канатоходец и разматывает удочку Увидя Артемку, она растерянно встала и поставила удочку в угол.
– Ты зачем мою удочку трогала? – обрадовался Артемка случаю придраться.
Девочка взмахнула ресницами и, обдав Артемку холодом светлых, каких-то сиреневых глаз, пошла к выходу.
– Подожди, – сказал Артемка, сразу меняя тон. – Ты не думай… Разве ж мне жалко?.. Я только так… Девочка остановилась у дверей и опять сощурилась.
– А я твоей удочкой здесь рыбу ловила, – поддразнила она.
– Вот же какая ты… смешная! – сказал Артемка снисходительно. – Разве ж это игрушка?.. Я этой удочкой настоящую рыбу ловлю в море, понимаешь? Я раз этой удочкой такую сулу поймал, что сам испугался: думал – акула.
Девочка улыбнулась.
– А где же твои обещанные туфли, в каких и Царевы дочки не ходят? – вдруг спросила она.
– Сделаю, – серьезно ответил Артемка. – Только вот товар достану – и сделаю… А насчет рыбы ты не сомневайся, хоть у Пепса спроси. А то – чего лучше – пойдем с нами. Хочешь?
– Хочу, – быстро согласилась девочка и перестала улыбаться.
– Ну вот! – обрадовался Артемка. – Сейчас Пепс придет и потопаем. Тебя ж пустит Кубышка? Кубышка – отец девочки, клоун. Девочке смешно:
– Пусть только не пустит, я ему покажу!
На небе ни облачка. Солнце заливает море, а в море прыгают, слепя глаза, миллиарды светлых точек.
У Пепса на лице блаженство. Голова его еще кружится после вчерашнего успеха. Ведь он так любит театр! Правда, это было не в театре, а в цирке, но и в цирке тоже хорошо. Радует Пепса и солнце. Оно сегодня такое жаркое, что прогревает Пепса насквозь.
Пепс никогда раньше рыбу не ловил, а только мечтал об этом. Но ему сейчас кажется, что когда-то, давным-давно, он так же вот сидел над водой, так же смотрел на поплавок, жмурясь от солнца, и так же было у него легко и приятно на душе.
Все радует сегодня Пепса, но больше всего – что рядом с ним сидят Артемка и сиренеглазая девочка. Может быть, и на душе потому так тепло, что вот сидят они здесь, рядом, болтают и доверчиво кладут свои маленькие руки на его большую черную руку, когда о чем-нибудь спрашивают.
– Когда я была маленькая, – рассказывает девочка, – мы ходили с Кубышкой по дворам. Кубышка играл на скрипке, а я танцевала. И с нами еще ходила собака Мотька. Только она была глупая. Ее Кубышка каждое утро учил танцевать, а она только лизала ему пальцы и визжала. Так и не выучилась!
– И у меня тоже бил собака, – сказал Пепс, – я гулял с ней по Фридрихштрассе. Она увидела полисмен и сказала: «Гав!» И полисмен убил моя собака.
– Собака собаку всегда тронет, – заключил Артемка. – А почему тебя на афишах печатают: «Мамзель Мари»? Ты не русская? – спросил вдруг он девочку.
– Не мамзель, а мадемуазель, – поправила она. – Это для публики, чтоб думали, будто мы французы. А меня по-настоящему зовут Маруся. И, кроме того, Ляся. Это меня так папа зовет.
– А почему твоего отца зовут Кубышкой?
– А это потому, что у него такая голова, на кубышку похожа… Это я его так назвала – Кубышка.
– У нас на базаре одну торговку тоже смешно зовут: Дондышка. Она когда напьется, то говорит: «Эх, выпила все до дондышка!»
Лясе показалось это смешным. Засмеялся и Пепс, хоть и не вполне понял. Поощренный, Артемка начал рассказывать одну смешную историю за другой.
У Пепса от смеха тряслись плечи, а у Ляси даже слезы на глазах заблестели.
– Ой, какой же ты смешной! – заливалась она, падая головой Пепсу на колени, и Артемке казалось, что в горле у нее колокольчик звенит. – Да ты ж настоящий артист!
Вдруг лицо ее стало серьезным.
– А знаешь что, – сказала она: – ведь ты сможешь и Джона сыграть! Конечно, сможешь, я даже уверена!
– Какого Джона? – не понял Артемка.
– Ну, Джона, понимаешь? Самарин новую пантомиму ставит: «Дик, похититель детей». Там есть две роли: девочки Этли и мальчика Джона. Это дети американского миллионера. Этли буду играть я, а Джона некому играть. Я слышала, как Самарин говорил хозяину:
«Черт возьми, где бы это достать мальчишку?» Хочешь, я скажу ему?
– Что ты! Разве ж это можно?
– Артиомка, клювает! – крикнул Пепс. Поплавок Артемкиной удочки плясал как бешеный, но Артемка смотрел не на поплавок, а на Лясю и по лицу ее старался узнать, дразнит она его или говорит серьезно.
– Но почему же нельзя? – сказала она, и лицо ее приняло рассудительное выражение. – Конечно, можно.
– Да я ж… – Артемка запнулся. – У меня ж и пояса нету…
– Пояс тебе дадут, – успокоила она. – И чулки, и ботинки, и тужурку – все. Правда, дядя Пепс? Ну, хочешь, я скажу?
В тот же день Шишка сказал Артемке:
– Сдается, парень, тебе оракул выпал. Иди, Самарин зовет. Он там, у грека в кабинете, сифон пьет. Не иначе, как на работу нанимать будет. Акробатом. А может, по шее накостыляет. Очень даже просто: не шляйся па даровщину в цирк.
Но Артемка лучше знал, зачем его зовут, и немедленно явился в знакомую уже комнату. Там, как и раньше, за столом сидел горбоносый грек и считал на счетах, а Самарин, сидя напротив, глотал коньяк и запивал сельтерской.
Видя, что на него не обращают внимания, Артемка сказал:
– Вы звали меня?
Самарин взглянул, выпучил глаза и, не успев проглотить, прыснул сельтерской на пол:
– Ой, умру!.. Убил!.. Посмотрите, посмотрите на это чучело!.. Сын миллионера!.. Без пояса!.. Заплатанный!.. Ха-ха-ха!..
– Это тот мальчик, что пантомиму нашел, – узнал грек. – О, хороший мальчик! Только дырок много.
– Ой, да хоть не смешите вы!.. Дырок много! Да он весь сплошная дырка!
И сейчас же, как будто и не он только что смеялся, деловито сказал:
– Ну, приходи в пять часов на репетицию. Да подпояшься чем-нибудь! Миллионер!
Артемка вышел красный и растерянный. Он не знал, чего ему больше хотелось: обнять Самарина или стукнуть его кулаком по животу, чтоб не хохотал.
К пяти часам собралось на репетицию человек пятнадцать. Пришел и Пепс Он был, видимо, чем-то встревожен и нервно поворачивал голову ко всякому, кто заговаривал о пантомиме. У Артемки горели уши. Ляся сидела рядом и ободряла:
– Ты не бойся! У тебя обязательно выйдет. Из-за портьеры появился Самарин. От него несло перегаром, но к этому все привыкли.
– Ну-с, так, – сказал он, садясь на столик посредине арены. – Можно начинать. Пантомиму все знают? Нет? Слушайте. У миллионера Уптона двое детей Этли и Джон. Их выкрадывает знаменитый похититель детей, негр Дик Бычий Глаз. Смелый мальчик нашел способ бежать, но Дик догоняет детей и жестоко избивает. Между тем миллионер обратился к знаменитому сыщику Нату Пинкертону. Сыщик находит преступника и освобождает детей, а Дик кончает жизнь на электрическом стуле. Ну-с, начнем! Картина первая: Джон и Этли играют в теннис. Шишкин внук, становись здесь, Мари, стань напротив. Начинайте!
Вслед за тем Самарин срывается с места и в ужасе кричит:
– Стой! Стой! Ты что делаешь? Что ты де-е-елаешь?
– Играю, – говорит огорошенный Артемка.
– Играешь? Во что играешь? Во что?
– Ну, в бабки…
– В бабки?.. О боже мой! Да где же ты видел, чтобы дети американских миллионеров играли в бабки? В теннис, понимаешь, дурья голова, а не в бабки! В бабки играют дети сапожников, а не миллионеров. Становись сюда. Смотри, как я буду играть с Мари. Я бью по мячу. Мари отбивает мяч. Я опять посылаю мяч, Мари вернула.
К удивлению присутствующих, Артемка довольно сносно подражает. Ляся хлопает в ладоши и радуется:
– Ну, вот видишь! Я же говорила!
– Так, – кивает Самарин, – правильно. Совсем другое дело. Правильно. Ну-с, в это время Дик со своими сообщниками перелезает через забор и прячется в кустах. Забор здесь. Кусты здесь! Пепс, лезь!
Пепс поднимается с места, в волнении глотает воздух и опять садится.
– Ты что? Нездоров? – спрашивает Самарин.
Пепс хочет ответить, но только проводит ладонью по лицу.
– Ну, что же ты?
Пепс поднимается, вздыхает и направляется к «забору».
«Пьяный, – решает Самарин. – Или влюбился в кого?»
Репетиция продолжается.
Но одно дело – играть в теннис, а другое – показать манеры сына американского миллионера.
Самарин ругает Артемку идиотом, сапогом, растопыренной лягушкой. У Артемки от старания взмокли волосы, но манеры не получаются А тут еще Артемка высморкался без помощи платка. Увидя это, Самарин отпрянул назад и в ярости закричал:
