Робин Слоун - Аякс Пенумбра 1969
– Она же была на борту «Уильяма Грея», – настаивает Пенумбра. – У меня есть доказательства.
– Значит, пропала. Тот корабль исчез. И теперь, – Мо воздевает руки, объемля тротуар, улицу, магазинные витрины – всю темную панораму, опускающуюся к заливу. – И теперь над ним поднялся большой город.
Психосторик
Он идет по городу, подавленный. Некое стечение обстоятельств, говорит он сам себе, определило судьбу «Уильяма Грея» и книги, которую он там искал. Но все равно это неудача. Его первая командировка в должности младшего комплектатора – и никакого результата.
Кэрол Джанссен разыскала «Книгу снов» в далекой перуанской деревушке. Еще один комплектатор, Джулиан Лемир, вытащил дневник Навуходоносора II из действующего вулкана. Сам Лэнгстон Армитедж дважды отправлялся в Антарктиду. И вот Пенумбра вплотную приблизился к собственной награде, а она все же недосягаема. На его пути встал целый город.
Теперь он переходит к другой задаче, и уж ее не бросит, не попробовав. Зайдя в библиотеку, находит в пухлом телефонном справочнике Пало-Альто:
Новак, Клод Казимир.
Его старый сосед по комнате уехал в Стэнфорд и там и остался.
Пригородный поезд, попыхивая, везет его через россыпь городков: Сан-Матео, Хиллсдейл, Сан-Карлос, Редвуд-Сити, Менло-Парк и, наконец, Пало-Альто.
Исколесив полуостров вдоль и поперек, Пенумбра пришел к выводу: Сан-Франциско – это на самом деле никакая не Калифорния. Город тускл и открыт всем ветрам, а вот Пало-Альто зелен и тих, здешний воздух напоен эвкалиптовым ароматом. Небо не платиново-серое, а жемчужно-голубое. Пенумбра подставляет лицо щедрому солнцу и недоумевает: отчего же я так долго не навещал старого товарища?
Дом Клода Новака – маленькая оштукатуренная коробка с красной черепичной крышей и засохшей бурой лужайкой под деревом, которое возвышается, полностью затмевая жилище. Секвойя, догадывается Пенумбра. Клод живет под секвойей.
Мебели внутри нет. Все пожитки свалены на полу, на зеленом ворсистом ковре. Пухлые блокноты из миллиметровки уложены в приземистые башни, карандаши и ручки стоят в кофейных чашках или торчат прямо из ковра. Груды книг с устрашающими названиями: «Конечные автоматы», «Современная матричная алгебра», «Обходы в гильбертовом пространстве». Разрослась и другая библиотека Клода. Она собрана в длинный ряд, образующий нечто вроде низкой стены вокруг кухни, выложенной коричневой плиткой. На помятых корешках книг в мягких обложках видны фамилии авторов, напечатанные жирным шрифтом и большими буквами: АЗИМОВ, БРЭДБЕРИ, КЛАРК, ДЕЛЬ РЕЙ…
За научной фантастикой прячется, мяукая на незваного гостя, пушистый серый кот.
– Устраивайся поудобнее, – говорит Клод. И плюхается на пол, где валяются также коробка от пиццы, газета «Сан-Хосе меркьюри ньюс», одинокое увядшее растение, а в центре комнаты, примерно там, где должен бы стоять обеденный стол, между двумя шаткими кипами книг и папок высится…
– Клод, это компьютер?
Он кивает:
– Я сам его собрал.
Если в Гальванике машина была гладкой и стильной, то здешний грубо сколоченный рабочий агрегат представляет собой коробку из клееной фанеры, напоминающую ящики из-под мыла, на каких американская детвора ежегодно состязается в спуске с горы. К тому же она гораздо меньше, размером не с кухонное устройство, а с чемодан. Верхняя панель оттянута, изнутри выглядывают компьютерные потроха – длинные платы, усеянные электронными компонентами, поблескивающими, будто камешки и ракушки.
– Если сравнить, – говорит Клод, – он примерно в четыре раза меньше того старого IBM, но вдвое мощнее.
Компьютер работает, по лицевой панели мерцают и струятся огоньки. Есть клавиатура и квадратный черно-зеленый монитор, на котором видны размытые знаки. Пенумбра зачарованно глядит на чудо-машину. Клод собрал ее сам.
Собирать компьютеры – прямо-таки нечеловеческое занятие.
– Как ты? – спрашивает Клод. – В смысле – как жизнь?
Пенумбра усаживается и рассказывает ему обо всем. О работе в библиотеке, о «Техне Тюхеон», о своей одиссее в Сан-Франциско, о корабле «Уильям Грей».
– Потрясающе, – откликается Клод. – В самый раз для тебя, чувак. Ты нашел свое призвание. Сигарету?
Пенумбра отказывается и смотрит, как его старый сосед по комнате прикуривает свою.
– Корабль, погребенный под городом, – говорит Клод. – Печально.
Он медленно выпускает дым и стряхивает пепел с сигареты в пепельницу, у которой на боку написано «Звездный путь».
– Неудачный исход, – признает Пенумбра, – но, по крайней мере, это развязка. По-моему, лучше знать правду, чем…
– Постой, – перебивает Клод. Он постукивает пальцем по пепельнице. Тук, тук-тук-тук. – БАРТ. Да. Я делал расчеты. Пассажиропоток, региональный охват, маршрутные сценарии и прочее. У меня… погоди-ка…
Он вскакивает на ноги, наклоняется, роясь в одной из своих куч. Папки тектоническими пластами соскальзывают на ковер. Кот вопит.
– Это где-то здесь… карта системы, расписание и прочее… ага!
Он торжествующе поднимает бумажный свиток.
– БАРТ!
– Кто такой… Барт?
– БАРТ, чувак. Метрополитен Сан-Франциско так называется. Система скоростных электропоездов, знаешь? Сейчас ее строят. Ты должен был видеть… весь город поставили на уши.
– Конечно. БАРТ.
– Вот… смотри, – Клод разворачивает свиток, показывая геометрическую схему области залива Сан-Франциско.
Там изображены вытянутый полуостров, глыба большого города, а через залив – зубчатая кривая Окленда и Беркли. Контуры нарисованы черно-белыми, но при наложении на ландшафт образуется пучок цветных линий – красных, желтых, синих и зеленых. Клод указывает на этот пучок в том месте, где он прорезает Сан-Франциско.
– Тут они копают прямо сейчас. Слышишь, прямо сейчас.
– И ты над этим работал? Планировал это?
– Ну, делал, как я сказал, расчеты пассажиропотоков. Разные сценарии. Высокие цены на газ, низкие цены на газ, термоядерная война и прочее.
– Клод, – сияет Пенумбра. – Ведь ты же психоисторик.
– Ха! «Основание» ты читал. Жаль, люди, с которыми я работаю, в этом не смыслят… В моем отделе не так уж много фанатов Азимова. Так или иначе, суть в том, что я много чего знаю о земляных работах.
Случаются кое-какие находки. Старые подпольные бары… подвалы, о которых домовладельцы даже не подозревали.
Глаза у Пенумбры загораются.
– И корабли?
– Может, да, а может – нет. Одно могу тебе сказать: вот этот тоннель, – он указывает на радужный пучок в том месте, где он пересекает точку, помеченную надписью «Причал», – проходит прямо через свалку. Там надо двигаться медленно… копать осторожно.
У Пенумбры голова идет кругом.
– Как же мне определить, лежат ли на их пути обломки «Уильяма Грея»?
– Тут я тебе не помощник. Могу только сказать, что 1 января 1975 года на этой штуке будут ездить двести пятьдесят восемь тысяч человек. Но как бы в моей модели ничего не сказано о затонувших кораблях, – он затягивается сигаретой. – Кажется, всякое старье – это по твоей части, чувак.
Пенумбра вспоминает их шаткую этажерку: на одной полке его классика, на другой – принадлежащая Клоду фантастика. Вот какая картинка, прикидывает он, так и просится на обложку одной из книжек его старого соседа по комнате: в городе будущего из-под земли вырастают призрачные обломки судна, потерпевшего кораблекрушение…
Он улыбается.
– Ты прав. С этим я могу справиться сам.
Публичная библиотека Сан-Франциско – беломраморная крепость, от которой до городской ратуши тянется унылая пальмовая аллея. Внутри по бокам монументальной центральной лестницы стены украшены блеклыми фресками, изображающими океанские просторы, над которыми проплывают легкие облака. Впечатление, на взгляд Пенумбры, довольно гнетущее.
Он уже был здесь однажды – и ушел в поганом настроении, потратив целый день на бесплодные поиски. Тогда он просматривал свидетельства о рождении, договоры купли-продажи, судебные протоколы – те источники, с которыми сверяешься, когда ищешь владельца предприятия. А в это утро он разыскивает корабль с уличным адресом.
Он направляется в картографический зал. Помещение узкое и переполненное, главенствуют здесь высоченные коричневые картотеки с широкими неглубокими ящиками. Библиотекарша в цветастом платье склонилась над книгой «Случай Портного».
– Я хотел бы посмотреть все карты Сан-Франциско, выпущенные с 1849 по 1861 год, – возвещает Пенумбра.
Она изумленно глядит на него.
– Вам нужны… все они?
Ему нужны все.
Обратного билета на поезд он еще не купил.
Дар
Наутро он мчится в книжный. Давешняя публика еще не собралась. Пара туристов разглядывает столик «ВСЯ ЗЕМЛЯ», негромко переговариваясь по-немецки и тыча в верхние полки.
Пенумбра опускает ладони на широкий стол. Задыхается, щеки горят, рубаха перекошена. Прибежал из библиотеки. Корвина приветствует его приподнятыми бровями и неким подобием улыбки.
