Сергей Григорьев - Александр Суворов
– Что с ним? Живот схватило? Или я ему наскучил? – изумился Ганнибал, прислушиваясь к топоту по лестнице.
– Помилуй, что ты, Абрам Петрович! Он у нас уж такой перпетуй-мобиль[21]!
– Василий Иванович, в какой ты записал Александра полк? В свой, Преображенский? – спросил Ганнибал.
– Ни в какой.
– Как же это могло случиться? Ты упустил столько времени! Ведь сверстники его уже капралы.
– Вина не моя… Родился он у нас хилый. Я думал было тотчас же записать в свой полк – мать вступилась. Я подумал: куда спешить? Погодим – может быть, он и не выживет. Прошел годок, а тут вышел указ, чтобы младенцев в полки не записывать. Так и вышло, что сверстники моего Александра в двенадцать лет капралы, а он остался у нас на руках недорослем.
– Да знаешь ли ты, что прежний указ потерял силу и можно теперь недорослей записывать?
– Знаю, но не раньше тринадцати лет. Стало быть, так: опять Александру год дожидаться…
ИспытаниеСкача «в три ноги», в горницу ворвался Александр и положил на стол перед Ганнибалом книжку, бережно завернутую вместо переплета в обложку из цветной «мраморной» бумаги.
– Ба! Ба! – воскликнул Ганнибал, развернув книгу. – Так это твое, Василий Иванович, переложение Вобана[22]? – Ганнибал начал читать:
Истинный способ укрепления городов, изданный от славного инженера Вобана на французском языке, ныне же переложен с французского на российский язык Василием Суворовым, напечатался повелением Его Величества Петра Великого, Императора Самодержца Всероссийского, в Санкт-Петербургской типографии лета Господня 1724 года.
Ганнибал положил перед собой на стол книгу и взирал на нее с видимым удовольствием.
Преодолев робость, Александр подошел к нему и доверчиво припал к его плечу.
– Ты читал эту книжку, надеюсь, внимательно?
– «Истинный способ» я знаю от слова до слова! – пылко воскликнул мальчик.
Василий Иванович вставил:
– Я по Вобану учил его французскому языку. Он и на французском наизусть знает.
– Хорошо. Проэкзаменуем. Отойди несколько назад. Стань там. Ответствуй: что есть фортификация?
– По-французски? – спросил Александр.
– Нет, зачем же: русский язык будет повальяжней[23].
– «Фортификация есть художество укреплять городы рампарами[24], парапетами, рвами, закрытыми дорогами, гласисами[25], для того чтобы неприятель такое место не мог добывать без потеряния многих людей, а которые в осаде, могли бы малолюдством против многолюдства стоять», – бойко, по-солдатски, отчеканил Александр.
– Отменно! – похвалил Ганнибал, проверяя ответ мальчика по книжке. – Что есть авангардия?
– «Авангардия есть часть армии, еже марширует перед корпусом баталии».
– А что есть граната? – спросил по книжке Ганнибал.
– «Граната есть ядро пустое, в которое посыпают порох, в ее же запал кладут трубочку. Употребляют оную для зажигания в местах тесных и узких и чтоб врознь разбить солдат от того места, где бы они ни собралися».
Перебирая страницы, Ганнибал задавал вопросы и, выслушивая ответы Александра, приговаривал:
– Отменно! Отменно! Можно только дивиться…
Василий Иванович сиял, слушая ответы сына, а мать ревниво усмехалась.
– Он и «Юности честное зерцало»[26] от слова до слова знает, – решилась она сказать. – Испытайте его, сударь мой.
– Ну что ж, – снисходительно сказал Ганнибал, – отроку не мешает знать правила учтивости. А есть у вас «Зерцало»?
Принесли и эту книгу, и Александр без особой охоты ответил на несколько вопросов о том, «како отроку надлежит быть».
Авдотья Федосеевна, женщина очень набожная, не преминула кстати похвастаться тем, что сын прекрасно знает церковную службу. И Александр прочитал наизусть Шестопсалмие[27].
Ганнибал, крещенный в семь лет, был беспечен в церковных делах. Ему оставалось принять на веру, что мальчик знает и церковную службу не хуже, чем «Истинный способ укрепления городов».
– Дьячок, прямо дьячок! – похвалил Ганнибал. – Блаженной памяти Петр Алексеевич поцеловал бы непременно отрока вашего. Позвольте мне это сделать в память нашего отца и благодетеля.
Ганнибал достал шелковый платок, вытер губы и, отведя рукой голову Александра назад, поцеловал его в лоб.
Испытание продолжалось. Оказалось, что младший Суворов знает немного по-французски и по-немецки, а по-русски пишет не хуже самого генерала. Считал мальчик быстро, а память у него была отменная.
– Ну, скажи: кем же ты хочешь быть?
Мальчик, потупясь, молчал.
– Матушка твоя, кажись, хочет видеть тебя архиереем?
Александр рассмеялся и, лукаво подмигнув матери, закричал:
– Кукареку!
– Ганнибалом? – продолжал допрашивать генерал.
– С вами, сударь, их уже два. Я не хочу быть третьим.
– Ты хочешь быть первым? Ого! А хочешь быть солдатом?
– Да! – кратко ответил Александр.
– Посмотри-ка ты на себя в зеркало, герой! – воскликнула мать.
Мальчик взглянул на себя в зеркало, и все посмотрели туда.
– Да, неказист! – бросил сквозь зубы отец.
Александр скорчил в зеркало не то себе, не то Ганнибалу рожу и отвернулся:
– Я не такой!
– Когда б он был записан в полк в свое время, то был бы теперь уж сержант, а то и поручик! – досадливо заметил Василий Иванович.
– Время не упущено, – возразил Ганнибал.
– Решено: запишу тебя, Александр, в полк! – стукнув по столу ладонью, сказал Василий Иванович.
Александр быстро взглянул на мать. Она заголосила, протягивая к сыну руки:
– Родной ты мой, галчоночек ты мой! Отнимают первенького моего от меня!..
– Ну, матушка, отнимут еще не сразу. Годика три дома поучится. Полно вопить!.. Достань-ка нам семилетнего травничка. Надо нового солдата спрыснуть. Да и поснедать пора: час адмиральский!
Авдотья Федосеевна, вытирая слезы, ушла, чтобы исполнить приказание мужа.
– Ну, Александр, теперь ты доволен? – спросил сына отец, когда мать вышла.
Ганнибал усмехнулся:
– Да что откладывать – еще передумаешь! Пиши, сударь, прошение, пока государыня Елизавета Петровна в Москве, я и устрою все это дело, – посоветовал гость.
– Сынок, подай перо и бумагу! – приказал Василий Иванович.
Александр быстро принес из спальни ларчик, открыл его и подал отцу чернильницу, песочницу, гусиное перо. Тот, обмакнув перо в чернила, задумался.
– В какой же полк тебя писать? – глядя на сына, спросил Василий Иванович. – В Преображенский? И дядя твой, Александр Иванович, в Преображенском, и я в Преображенском. Выходит, и тебе в Преображенский.
– Батюшка, – тихо сказал Александр, – пишите меня в Семеновский.
– В Семеновский? Почему же?
– Да мне матушку жалко стало: ей трудно со мной сразу расставаться. Преображенский в Петербурге, а Семеновский полк в Москве квартирует… Всё ближе к дому.
– В Семеновский полк не запишут: у нас в Семеновском родни нет.
– А Прошка Великан? – напомнил Александр.
Василий Иванович усмехнулся.
– Кто же это будет – Прошка Великан? – спросил Ганнибал.
– Прошка-то? Вы не знаете? – удивился Александр. – Его батюшка за то в солдаты отдал, что он кобылу огрел оглоблей да спину ей сломал. К тому же озорник. Все дрался: ударит, а мужик и с копыльев долой. Батюшка его и сдал. Царица послала его с другими великанами к прусскому королю Фридриху[28]. А у Фридриха пушка в грязи завязла. Велел король своим солдатам пушку тащить – десять вытащить не могут. Отступились. Прошка подошел, крякнул, один пушку из грязи вынул да на сухое место и поставил. Только и сам повалился около пушки: у него жила лопнула. А когда жилу ему срастили, выходили, то отпустили его домой…
– Да как же Прошка с лопнутой жилой в строю?
– Да он ничего еще, только тяжелой работы не может.
– Чудо-богатырь! В Москве непременно погляжу на Прошку, – сказал, рассмеявшись, генерал. – А ты еще не знаешь, Василий Иванович, что Никита Соковнин в Семеновский полк вернулся?
– Неужто? Какой поворот судьбы! Никита Федорович Соковнин мне друг и приятель. Истинно ты, Абрам Петрович, чудесные вести принес!
Глава вторая
Морозным утром Василий Иванович Суворов стоял в стеганом ватном архалуке[29] на покрытом инеем крыльце.
В это время во двор усадьбы въехал верховой, соскочил с коня, привязал его к воротному кольцу и, сняв шапку, подал барину письмо.
Взглянув на печать, Суворов понял, что письмо от Ганнибала. Василий Иванович вскрыл пакет, прочитал письмо и велел нарочному идти в приспешную и сказать, что барин приказал поднести ему вина.
Василий Иванович вошел в дом. В горнице Александр читал матери вслух книгу в кожаном переплете – «Житие благоверного князя Александра Невского». На полу возилась с лоскутками Аннушка, наряжая деревянную куклу.
– Оставь читать! – произнес Василий Иванович. – Ты стоишь у мèты[30] своих желаний.
Он прочитал жене и сыну письмо Ганнибала. Он писал, что премьер-майор Соковнин снизошел к просьбе Василия Ивановича – прошение Суворова уважено. «По сему господа полковые штапы[31] тысяча пятьсот сорок втором году октября двадцать второго дня приказали недоросля Александра Суворова записать лейб-гвардии Семеновский полк в солдаты сверх комплекта, без жалованья и со взятием обязательства от отца его отпустить в дом на два года. Недоросль Александр Суворов имеет обучаться во время его в полку отлучения на своем коште указным наукам, а именно: арифметике, геометрии планов, тригонометрии, артиллерии, части инженерии и фортификации, тако ж из иностранных языков да и военной экзерциции[32] совершенно, и о том, сколько от каких наук обучится, каждые полгода в полковую канцелярию для ведома репортовать».
