Анне-Катрине Вестли - Опасное путешествие Щепкина
Щепкин отвечать не собирался, однако, как показалось им с Кнопкой, с большим любопытством стрельнул глазами на шляпу, когда Малыш поднял его с земли.
– Давай я сперва с ним сам поговорю, – сказал Малыш, – а то женится, а что это да к чему, не знает.
Малыш унёс Щепкина за сарай и сказал ему так:
– Вообще, жениться приятно. Например, если те две девчонки станут к тебе приставать, ты всегда можешь ответить: «Некогда мне, жена дома ждёт».
– Это я не сообразил, – признался Щепкин. – Думаешь, мне пойдёт такая шляпа?
– Наверняка! – ответил Малыш. – Примерим?
Они вернулись обратно, к Кнопке. Она держала в руках весёлую Корнеевну, та была настоящая красавица в своём белом подвенечном платье.
– Опять ерунду придумали, – буркнул Филипп, но на самом деле ему было так интересно, что он не пошёл готовить обед, а остался стоять на крыльце.
– Ну, Щепкин, – сказала Кнопка, – давай-ка одеваться. Тебе полагаются шляпа, бант и плащ.
Ох, вы не поверите, каким важным стал Щепкин в этом наряде! Он выпрямил спину, расправил плечи и гордо вскинул голову.
– Филипп, ты будешь пастор, потому что мы с Малышом заняты, мы как будто родители жениха.
– Ну нет! – заартачился Филипп. – Я дядя Корнеевны, сижу в первом ряду и смотрю.
– Хорошо, тогда я сама, – вздохнула Кнопка. – Корнеевна, берёшь ли ты этого Щепкина себе в мужья?
– Так разумеется, – ответила Корнеевна и, кажется, сделала книксен.
– Щепкин, берёшь ли ты эту Корнеевну себе в жёны?
– Так-таки беру, – ответил Щепкин, и они с Корнеевной стали мужем и женой.
– А у меня для вас сюрприз, – сказала Кнопка.
Она достала свёрточек и сама его распаковала, потому что Щепкин справлялся с этим неловко.
Малышу было очень любопытно. Наконец Кнопка убрала все обёртки, и они все увидели подарок.
– Ой, – только и сказал Малыш.
– Это Корешок, ваш сын, – сказала Кнопка. – Я его сама нашла, в лесу рядом с нами.
– Корешок?! – сказал Щепкин, позабыв и про свой котелок, и про всё на свете.
– Вылитый папаша, – заметил Филипп.
– Послушай, дружок, – сказал Щепкин и в упор посмотрел на Корешка, – берегись в жизни двух вещей: дровяных печей и двух девчонок, которые крутятся у магазина. Впрочем, тебя они не достанут, ты не будешь ездить в магазин на заработки. Это наше с Малышом дело, а ты, Корнеевна, будешь сидеть дома и растить нашего сына.
– Как скажешь, старик, – кивнул Корешок.
– Так в нашей семье не говорят, – ответил Щепкин. – Лучше сказать «отец», но разрешается и «папа».
В тот день Щепкин не пошёл с Малышом в дом ужинать, а отправился в свой островерхий домик.
– Я хочу побыть с женой и сыном, – объяснил он Малышу. – Уф! Моя жена… До чего я не люблю это слово, кто бы знал.
– Некоторые говорят «моя супруга», – сказала Кнопка. – Может, оно тебе больше понравится?
– Гораздо больше, – признался Щепкин. – Я хочу побыть с супругой и ребёнком.
– Ладно, – кивнул Малыш. – Но после ужина вы, наверно, снова выйдете гулять, и мы ещё поиграем.
– Не исключено, – ответил Щепкин, но заметил, что Малыш огорчается, что он так отдалился от него из-за женитьбы, и добавил: – Увидимся после ужина, до скорого.
– Отлично, – сказал Малыш и убежал домой ужинать.
После еды Кнопка отказалась идти на улицу.
– Мне надо сначала сделать кое-что, – объяснила она. – Я хочу нарисовать свадебную фотографию Щепкина и Корнеевны. Пройдёт время, и им будет приятно, что она у них есть.
Но Щепкин и Корнеевна очень обрадовались картинке прямо сейчас.
– Ну вот, – сказала Кнопка. – И не забывайте меня. Я уезжаю к бабушке и буду жить у неё ужасно много месяцев.
– Мы своих друзей не забываем. Скажи, Корнеевна? – заявил Щепкин.
– Да. Мы не забываем, – ответила Корнеевна и сделала книксен.
Добро пожаловать домой, сказал папа
Папа Малыша со своими пальто и платьями всё время ездит по командировкам. Часто он уезжает недалеко и тогда в субботу возвращается на выходные, но сейчас отправился на север и не появлялся дома уже много недель. Он пишет Малышу открытки, Малыш убирает их в коробочку, а перед сном иногда достаёт, рассматривает и представляет себе папу в тех далёких местах. Но Малыш каждый день ходит с мамой на работу, у него много дел. Не успеешь встать – уже ночь, день прошёл. Часто Малышу некогда даже подумать о папе. И у мамы с Филиппом всё так же. Иногда они вечером садятся все вместе и пишут папе письмо, а Малыш рисует в подарок картинку. Но если б они знали, как папа радуется их письмам, они, конечно, писали бы гораздо, гораздо чаще.
Но папа уже сам едет домой. Он так соскучился, что гнал машину почти без остановок, лишь бы поскорее увидеть маму и мальчиков. Иногда он даже ночью ехал, чтобы побыстрее добраться. И сумел-таки приехать на целый день раньше, чем обещал. Представляете, он встал ещё до рассвета и ехал, голодный и продрогший, ни разу не остановившись, пока в полдень не домчал до родного дома. Тот встретил его тишиной и покоем. И тогда только папа сообразил, что днём дома никого нет.
Жалко, подумал папа разочарованно. Обычно к его приезду мама печёт хлеб и булочки, а Малыш с Филиппом ходят его встречать. И папе уже чудился горячий, сладкий дух свежей сдобы. А тут раз – никого нет, и булочками не пахнет.
– Э-эх, – загрустил папа. – Ну да ладно, ничего не поделаешь.
Он вытащил из машины два тяжеленных чемодана, а платья с пальто оставил висеть в грузовичке, им скоро снова в дорогу. Дотащив чемоданы до двери, папа взялся за ручку… Заперто. Конечно, раз дома никого нет, дверь на запоре. Папа полез в карман пальто за ключами и тут только вспомнил, что не брал их с собой. Боялся потерять во время долгой командировки, а что вернётся к запертым дверям, об этом он тогда не подумал.
Папа сел на ступеньку. Слева и справа от него стояло по тяжёлому чемодану. Всё получилось совсем не так, как папа намечтал себе, и он огорчался и злился. Папа взглянул на машину. Каждый божий день он садился в неё и куда-то мчался. Но теперь всё, хватит. Сил ехать к маме в магазин за ключами у него нет, понял папа. Он оглядел кухонное окно. Оно было плотно и надёжно закрыто на два шпингалета. Как и окна в гостиной. А спальня? Вот незадача, и это окно заперто. Последняя надежда оставалась на комнату мальчиков. Папа встал, задрал голову – ура! Окно в комнате Малыша и Филиппа приоткрыто.
Папа обошёл дом, нашёл лестницу и потащил её к окну. Хотя она была тяжёлая, папа этого не замечал – так он взбодрился от мысли, что сейчас он проникнет в дом, сварит кофе, согреется и никуда больше сегодня не поедет.
Папа приставил лестницу к окну, проверил, надёжно ли она стоит, и полез наверх. Всё шло отлично, пока он не оказался на уровне окна. Филипп искусно вставил в распор между рамой и окном пробку и укрепил её, навязав крепких маленьких узелков на верёвку. Развязывать эти узелки оказалось делом мучительным. Будь у папы ножницы, он бы справился вмиг, но ножницы лежали в чемодане, а лазить как мартышка вверх-вниз папе не хотелось, тем более что четыре узелка он всё-таки развязал, оставалось ещё шесть.
Тут на дороге внизу остановилась машина.
– Любезнейший, – крикнул мужской голос, – а куда это вы лезете?
От неожиданности папа чуть не свалился с лестницы. Он повернул голову и с достоинством ответил:
– Я хочу войти в окно своего дома.
– Вот оно что, – откликнулись с дороги. – А я подумал, вы вор. Но на вид вы не злодей, так что я, пожалуй, поеду спокойно дальше. Простите за беспокойство.
– Да уж да, – сердито буркнул папа себе под нос, – вы правы, только психи лазят в свой дом через окно…
От злости он разом распутал все шесть узлов, распахнул окно и влез в комнату. Здесь живут его мальчики, его сыновья. Сейчас их дома нет, но папе было приятно вот так постоять, посмотреть, как у ребят всё устроено, и словно бы поближе с ними познакомиться.
Потом он спустился в кухню и поставил вариться кофе. И вдруг вспомнил некстати, как прекрасно пахнут горячие булочки. Заглянул в холодный шкаф, а там – палочка дрожжей, мама припасла. И не успел папа хорошенько подумать, как уже отыскал поваренную книгу с рецептом и замесил тесто для булочек.
– Ты пока подходи, – сказал папа тесту, – а я вещи из машины принесу.
Папа разобрал чемоданы и сложил чистую одежду в комод, а грязную отнёс в подвал. Покончив с этим, он пошёл проверить тесто – а его стало уже чуть не в два раза больше.
– Ага, – сказал довольный папа, – пора лепить булочки.
Он отхлебнул глоточек кофе и взялся за дело. Булочек вышло два противня. Ставя первый в духовку, папа то и дело клевал носом. Его клонило в сон – очень уж он устал от долгой дороги да и не выспался. Но спать нельзя, он булочки печёт. Папа присел на стул в гостиной, твёрдо намереваясь глаз не закрывать, и вдруг заснул.
