Дмитрий Емец - Самый лучший враг
Микроавтобус имени Бабани медленно продвигался по царству стекла и бетона. Офисные здания напоминали осиные гнезда. На крыльце у каждого роилось множество отколовшихся от общего офисного хозяйства трутней. Мужчина в белой рубашке, свесившись так, что мог выпасть в окно, кричал кому-то сверху:
– Белый, ты что, работаешь до сих пор? Я с тебя в шоке!
Багров, не любивший пробок, раздраженно постукивал пальцами по рулю. Его раздражало множество припаркованных машин.
– Мне их жалко! Это же какие-то пластиковые люди! Вечно пытаются друг другу что-то доказать, прыгнуть выше головы. И каждый боится сказать правду: хорошо оплачиваемая работа – компенсация за то, что человек не может делать того, что ему нравится.
– Ты слишком категоричен. Может, они любят свою работу? – оспорила Ирка.
– Кому может нравиться взыскивать долги или продавать рекламные площади? Ну пусть одному из пяти. Прочие делают свою работу из-за денег. Но человек не может так, чтобы совсем ничего не любить. Что-нибудь он обязательно будет любить, иначе задохнется. Поэтому большинство говорят себе: «На самом деле я не банковский служащий, а фотограф!..» Или: «Я не чиновник, а астроном-любитель! Ненавистная работа лишь выгрызает у меня время до шести часов вечера!»
Ирка заботливо отклеила от подбородка Зиги обертку от шоколадки.
– Ну-ну, – сказала она.
– Успех может возникнуть только в фокусе любви! Любовь, как лупа, собирает солнце! – горячо продолжал Матвей. – Неважно, что человек изберет для своей любви! Пусть даже завязывание шнурков! Даже такая ерунда прокормит, если постоянно в ней совершенствоваться! Представь: ты прикасаешься к шнурку мизинцем – и он превращается в веревочную розу! Можно выступать с концертами! А?
– Что шнурки! Зато мы достаем из мусоропроводов застрявших домовых и освобождаем кикимор, попавших в стиральную машину, – сказала Ирка и вдруг, посмотрев вперед, вскрикнула.
Перед их автобусом на дороге лежала молодая серая кошечка, сбитая, как видно, только что. Проносившиеся автомобили холодным ветром лохматили ее пушистую шерстку.
– Целая совсем! Должно быть, просто бампером по голове задели – и готово! – профессионально заметил Багров.
– Убери, пожалуйста! Хотя бы с шоссе! Я не могу на это смотреть! – взмолилась Ирка.
– Хорошо! – сказал Матвей, останавливаясь, но не выходя из машины. Он пошевелил пальцами, что-то буркнул, и Ирка увидела, как мертвая кошка поднялась и на негнущихся лапах потащилась к краю проезжей части. Это было действительно жутко, причем жутко именно своей простотой. Все по-настоящему страшные вещи на самом деле просты. Покрытый слизью монстр с десятью рядами зубов – это, конечно, неприятно, но это все же не такая леденящая жуть, как эта мертвая кошка.
– И это ты так убрал? Больше не буду тебя ни о чем просить! – заявила Ирка, отворачиваясь.
– Угу, – сказал Багров, трогаясь с места. – Типично женская тактика! Вначале попросить о помощи, затем принять помощь, а в финале сказать «Больше не буду тебя ни о чем просить!».
– Останови машину! – вспыхнула Ирка. – Останови! Сейчас же! Слышишь?
– Зачем?
– Я немного пройдусь! Нет-т, это не смертельная обида! Думаю, я прощу тебя через километр… Но сейчас я не могу тебя видеть!..
И Ирка сделала рукой короткий, почти умоляющий жест. Матвей с сомнением покосился на вьюгу, стучавшуюся в лобовое стекло колючими искрами снега.
– Место открытое. Ветер сильный. Думаю, ты простишь меня метров через пятьсот. Но через пятьсот дорога расходится, и там ты не сядешь… Так останавливать? – спросил он.
– ДА! ДА! ДА! – завопила Ирка. Ей хотелось разорвать Матвея в клочья и получить из него много маленьких Матвейчиков. Они будут крохотные, глупые и не такие циничные. Ну разве что смогут размазывать кашу по стенам, бросаться ботинками и представлять, что это очень-очень круто.
В раздражении отстегивая ремень, Ирка задела лбом противосолнечный козырек. Из-под козырька ей на колени выпала маленькая ювелирная коробочка.
– Что это? – спросила Ирка.
Багров оглянулся. Ирке показалось, что он смутился.
– Ничего. Положи, пожалуйста, обратно!
– Положу, когда ты скажешь, что это!
– Подшипники, – сказал Матвей.
– Какие?
– Круглые.
– Покажи!
– Ты же хотела выходить, чтобы простить меня через километр?
– Я выйду, когда ты скажешь правду!
– Ну вот! – вздохнул Матвей. – Начинаются дополнительные условия! Может, ты хотя бы простишь меня для начала, хотя я не особо понимаю за что?
– Хорошо. Прощаю. Но в самый последний раз! – смилостивилась Ирка.
– Самый последний раз уже был вчера, – напомнил Багров.
– Тогда это будет самый-самый последний раз! Ну! Открывай!
– Сама, – сказал Матвей.
Ирка открыла коробочку. Внутри, нежась в атласном углублении, лежало тонкое, удивительного изящества золотое кольцо. Ирка моргнула. На всякий случай проверила предмет истинным зрением. Вдруг это не кольцо, а действительно какой-нибудь подшипник? Но нет, это было именно кольцо.
– Волшебное какое-то?
Ирка с сомнением поскребла ногтем коробочку. Она так часто имела дело с предметами магическими, что вопрос был вполне уместен.
– Увы, нет. Обычное обручальное кольцо, – вздохнул Багров.
– Зачем оно тебе?
– Да так, – сказал Матвей. – Вдруг захочу с кем-нибудь обручиться, ну там, неважно с кем, а колечко-то уже и есть.
– Ты хочешь сделать мне предложение?
– Я? Тебе?.. С чего ты взяла?
Ирка внимательно смотрела на него.
– Багров! Не смотри на дорогу! Смотри на меня! – потребовала она.
– Интересное кино! «Не смотри на дорогу!» А если авария?
– Останови машину или я рассержусь и сожгу ей шины!
– Ты же светлая! Эй, перестань! Я пошутил!
Почуяв запах паленой резины, Матвей поспешно затормозил, потому что одними шинами тут явно не ограничилось бы. Вместе с Иркой начинал кипеть уже и радиатор.
– Ты хотел сделать мне предложение?
– Ну да, имелась такая мимолетная мысль, – убито признал Багров. – Но вообще-то нужна была соответствующая обстановка! Тихая музыка, море, звезды и дальше по списку… А я делаю его в пробке, пока за моей спиной монстр ломает мой смартфон!
Не слушая, Ирка надела кольцо на палец. Потом посмотрела на Матвея, представляя, что вот с этим человеком, и только с ним, она проведет всю свою жизнь. И потом с ним же будет лежать под одной могильной плитой до момента, пока их не разбудят ангельские трубы. Кто сказал, что любовь ничего не замечает и идеализирует объект? Напротив, настоящая любовь зорка. Она просвечивает, как рентген, замечает все недостатки – но все равно прощает и продолжает любить.
– ДА! – сказала она.
Сзади загудели. Вначале одна машина, потом другая, третья. Вскоре ревело уже все автомобильное стадо. Микроавтобус им. Бабани торчал прямо посреди проезжей части. Багров даже не потрудился включить аварийку.
– На какой из вопросов, заданных тебе в последние две недели, ты ответила «да»? – переспросил Матвей.
– Да на все сразу! Я согласна! Поцелуй меня! – сказала Ирка.
– Это произвол! – возмутился Багров. – Инициатива должна исходить от меня.
– Матвей!! Ты слышал, что я сказала?
Немного погодя в водительское стекло постучали. Рядом с микроавтобусом маячили три взбешенных мужика. Один из них даже прихватил с собой бейсбольную биту, почему-то забыв мячик. Матвей неохотно опустил стекло.
– Вы что, обнаглели? Двести машин заперли!
Багров, вздохнув, развел руками.
– Нам разрешил наш адвокат! – объяснил он.
– Какой адвокат?
– А вот этот! – Багров дернул подбородком, указывая на Зигю. Малыш привстал, разом загромоздив весь автобус. На его шкафоподобной груди жизнерадостно плясали пулеметные шрамы.
– Ку-ку! Тута я! – сообщил Зигя радостно.
– У этих дядь телепончики есть! – наябедничал Матвей. – С кучей игр!
– Телепонсики? Где? – взревел Зигя, проминая макушкой крышу микроавтобуса.
Когда Матвей опять повернулся к стеклу, дорога опустела. Только катилась по асфальту бейсбольная бита. Багров поцеловал Ирку.
– Мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас! – торжественно сказала Ирка.
Позади них кто-то застенчиво кашлянул. Для Зиги, один выдох легких которого способен был разорвать автомобильную покрышку, это было слишком деликатное покашливание. Ирка и Матвей разом обернулись. Рядом с Зигей сидела Аидушка свет Плаховна.
– «Пока смерть не разлучит нас!» Что ж я, зверь, что ли? Опять жа, чего врать-то, и разнарядочки пока на вас нетути! – сказала она, с умилением промокнув глазки краем платка.
Багров прижал Ирку к себе.
– Не бойся! Пока я жив, никто тебя не обидит! – шепнул он.
Хотя слова эти были обращены не к Плаховне, она услышала.
– Ах как емко сказанул! Сразу на две вещи намекнул! – восхитилась старушка. – Первая: что он некромаг. «Пока я жив!» То есть сейчас он ишшо жив, а через пять минут не очень-то и жив! А вторая – что, пока он как бы жив, обижать тебя будет только он один! Делиться, понимаешь, ни с кем не желает!
