Валерий Гриньков - Баксы для Магистра
– Участвовала только тем, что деньги тратила, – ответил я. – На ребятишек своих. Ты бы лично смог за это женщину в тюрягу закатать?
Миша не ответил и надолго задумался. Не смог бы. Вот и Мартынов не смог. Разобравшись, кто был кем в злосчастной пирамиде, Мартынов тихой сапой перевел Марию в разряд свидетелей. «Пощадили?» – спросил я у Мартынова при встрече. «Просто вспомнил о трех десятках ее сорванцов, – ответил он мне. – Пропадут они без нее».
– И все-таки я не понимаю, – начал было Миша, но я его остановил.
Мы с Мишей сидели в одной из классных комнат на втором этаже обычной общеобразовательной школы и ждали появления главного действующего лица подготовленного нами представления. Это действующее лицо как раз и появилось под стенами школы – я увидел тоненькую фигурку Светочки Боярышкиной, спешащей к назначенному времени. А назначено ей было на девять ноль-ноль, когда она должна была встретиться с директором школы. У Светочки сегодня начиналась новая жизнь. Она принимала класс. Еще совсем недавно была студенткой, а с сегодняшнего дня будет носить высокое звание педагога. Мы с подачи Светочкиных друзей по ее студенческой жизни решили сделать первый Светочкин школьный день незабываемым. Прознав про наши планы, на съемки розыгрыша напросился Миша Каратаев. Теперь он сидел рядом со мной в пустом классе, где не было учеников и почти отсутствовала мебель, но зато было множество мониторов, по которым мы следили за происходящим.
– Начинается! – сказал я Мише, прилипая к экрану. – Сейчас наша новоиспеченная училка узнает, почем в этой жизни фунт лиха.
* * *А началось все для Светочки Боярышкиной не пугающе и даже как-то по-домашнему. Директриса, желчная тетка в старомодных очках, чем-то неуловимо похожая на высушенный до каменнообразного состояния сухарь, проявила любезность и даже самолично заварила для Светочки чай, что уже можно было истолковать как намек на возможное в будущем вполне мирное и взаимоуважительное сосуществование. И хотя Светочка чувствовала себя в директорском кабинете не слишком комфортно, приготовленный директрисой чай несколько ее успокоил, и Боярышкина даже улыбнулась, впрочем – несмело.
– Вы детей, наверное, любите, – предположила директриса, и Светочка, чтобы не разрушать еще только наметившегося между ними хрупкого взаимопонимания, вполне ожидаемо ответила:
– Да.
– По призванию, – окончательно определилась директриса. – Это хорошо, уважаемая Светлана… э-э-э… Алексеевна…
Чтобы вспомнить отчество своей собеседницы, директрисе пришлось заглянуть в лежащие перед ней бумаги.
– Потому что в нашем деле без призвания, уважаемая Светлана Александровна, никак нельзя.
– Алексеевна, – несмело поправила Светочка директрису.
– А? – невнимательно отозвалась та.
– Я не Александровна, а Алексеевна.
– Да, Алексеевна, – все так же рассеянно ответила директриса.
Боярышкина на нее не обиделась. Директор школы – человек занятой. Дело известное.
– А со здоровьем у вас как? – вдруг спросила директриса.
– С каким здоровьем? – растерялась Светочка и почему-то зарделась.
– Ну, нервная система, допустим… И вообще…
– С нервной системой у меня все в порядке, – осторожно сообщила Боярышкина. – А «вообще» – это вы про что?
– Это я про общую физподготовку, – ответила директриса и посмотрела сквозь стекла очков внимательно.
– Я не понимаю, – потухшим голосом призналась Светочка.
– На вас хулиганы никогда не нападали?
– Н-нет.
– Но если вдруг нападение… Допустим… Вы просто представьте себе такую ситуацию… Вот на вас нападают трое или четверо… С арматурой или вовсе с ножами… Как думаете – отобьетесь?
– А зачем? – глупо спросила Светочка.
– Чтобы жить дальше! На радость всем нам! – строго ответила директриса и поджала губы.
Тут Боярышкина совсем растерялась. Она ведь не в милицию устраивалась на работу, где каждый день перестрелки и, прости господи, убийства. Она в школе собиралась работать.
– Тут же школа, – озвучила собственную растерянность Светочка. – Зачем же – с ножами?
– Именно что школа, – с тоской и затаенной яростью в голосе подтвердила директриса. – Вы не представляете, как все изменилось в последние годы. Пока вы в студентах ходили. Если так и дальше пойдет, то очень скоро придется школы обносить колючей проволокой и по периметру вышки пулеметные ставить.
– За… Зачем?
– Опасность представляют! – коротко сообщила директриса.
– Кто?
– Детки, ясное дело. То есть это и не детки, конечно, а висельники и каторжники, – в руках директрисы хрустнул сломанный карандаш.
Боярышкина покосилась на карандашные обломки и несмело осведомилась:
– Неужели все так плохо?
– «Плохо»?! – округлила глаза директриса, словно более глупого вопроса ей в своей жизни слышать не приходилось. – А это вот вы видели?!
И на глазах изумленной Светочки принялась расстегивать пуговицы своего изящного покроя пиджака. Расстегнула. Распахнула полы. Блузка под пиджаком была какая-то странная. Непривычная очень на вид.
– Что это? – спросила Светочка.
– Бронежилет! У вас нет пока?
– Н-нет!
– Надо купить. С первой же зарплаты! А лучше денег занять и купить сразу! Так оно будет надежнее!
Про «надежнее» – это Светочка поняла. Без бронежилета первой зарплаты можно просто не дождаться. Не дожить.
Светочка замотала головой и пробормотала, чуть не плача:
– Я вам не верю!
Вон как ее проняло! В обычном состоянии да в здравом уме она ни за что не осмелилась бы произнести подобную дерзость.
– Все, спеклась она! – оценил я Светочкино состояние. – Готова к главному!
А директриса в своем кабинете тем временем поднялась из-за стола, запахнула полы пиджака, прикрывая спасительный бронежилет, и сказала решительным тоном, обычно присущим командирам, поднимающим своих бойцов в атаку:
– За мной!
* * *Пока шли по коридору, директриса вводила Светочку в курс дела.
– Самое главное – не думайте, что это именно вам так не повезло. Класс как класс. Везде дети сейчас одинаковые. Ну, может быть, здесь «золотых» детишек только больше.
– Каких? – уточнила Светочка, едва поспевающая за директрисой.
– «Золотых». Это мы в педколлективе так называем тех, у кого родители при деньгах. Сложный контингент, – честно призналась директриса. – С ними приходится повозиться. Но – ничего, справляемся! – с неожиданным воодушевлением закончила директриса и почему-то криво улыбнулась.
И улыбка у нее была кривая, и воодушевление какое-то фальшивое, и Боярышкина сделала вывод, что «справляемся» – это, наверное, слишком оптимистично и не соответствует действительности.
Прошли по коридору и остановились у ведущей в класс двери. Директриса судорожно вздохнула и сказала срывающимся голосом:
– Значит, так! Главное – решительность! Запомнили? Никого не бояться! Отвага и напор! И если станет совсем туго – скажите им, что позовете физручку!
Директриса рывком распахнула дверь и вошла в класс, как входит в клетку к тиграм не слишком уверенный в правильности своего поступка дрессировщик. Следом за ней и Светочка несмело переступила через порог. Открывшаяся ей картина не могла не произвести впечатления.
Здесь не было выстроившихся ровными рядами столов и аккуратно расставленных стульев. Нет, обычная школьная мебель имелась в наличии, но рассредоточена была в странном порядке, называемом беспорядком: столы сдвинуты вместе и представляют собой несколько обособленных островков, вокруг которых группируются команды по интересам. Одна компания режется в карты, другая что-то бурно обсуждает. Третья (большинство в которой – девчонки) балуется пивком, и практически все нещадно дымят сигаретами. Дым стоял такой, что хоть топор вешай.
У Светочки Боярышкиной глаза сделались совершенно круглыми, и она растерялась, потому что в силу своей педагогической неопытности пока не знала, как в таких вопиющих безобразных случаях должна поступать администрация школы: немедленно исключать злостных нарушителей правил школьной жизни или даже вовсе вызывать милицию и всех поголовно ставить на учет.
Но против Светочкиных ожиданий директриса не только милицию не вызвала и даже попытки не сделала восстановить порядок на контролируемой ею территории, а сказала голосом сладким и даже заискивающим:
– Здравствуйте-е!
И это униженное растягивание директрисой гласных окончательно деморализовало Светочку.
На директрису никто из присутствующих особого внимания не обратил. Как будто это и не директор был, а какая-нибудь уборщица тетя Глаша, по случайности заглянувшая не в ту комнату. Все так же курили. Пили пиво. Кто-то трепался по мобильнику. Это не было похоже на школьный класс. Скорее – закрытый клуб, куда съехались скучающие денди, чтобы обменяться последними новостями, друг на друга посмотреть да и разъехаться вскорости по своим неотложным делам: кто в казино, кто на биржу, а кто в сауну с девочками.
