Виктория Ледерман - Календарь ма(й)я
Расположившись за столом в кабинете истории, Клара Борисовна выставляла годовые оценки в дневники своих шестиклассников. Это была приятная работа. Она означала окончание учебного года. Ровные колонки четверок, троек, а иногда и пятерок на последней странице очередного дневника выглядели словно ухоженные грядки на ее садовом участке. Клара Борисовна смотрела на них и представляла, как через три дня сядет в электричку и отправится в долгожданное путешествие на дачу. И единственное, что ее будет беспокоить в ближайший месяц, – это температура воздуха и атмосферные осадки.
В коридоре вдруг послышался смех и веселые голоса. Клара Борисовна подняла голову, прислушиваясь. Кто это свободно разгуливает по школе в учебное время, нарушая тишину? Она хотела подняться и восстановить порядок, но тут поняла, что голоса приближаются именно к ее кабинету. Через пару секунд все стихло, и раздался осторожный стук в дверь. На пороге появились Карасев и Елизаров, запыхавшиеся и очень счастливые. Как ни старались они сохранить серьезность перед учителем, их лица просто светились радостью. Они вдвоем приблизились, положили дневник на краешек стола и попятились к двери.
– Ребята, подождите, – Клара Борисовна посмотрела на них поверх очков. – Юра, я рада, что ты пришел в себя. На тебя сегодня очень приятно смотреть. И ты, Глеб, тоже изменился, повеселел. Но скажите на милость, когда вы успели подружиться?
– Мы? – Мальчишки переглянулись, и в их глазах заплясали хитрые смешинки. – Мы… на экскурсии. Двадцать третьего мая.
– Двадцать третьего? – удивилась классная руководительница. – То есть вчера?
– Получается, что вчера, – сказал Глеб и посмотрел на Юрасика. – Ведь двадцать третье мая было вчера?
– Ну, если сегодня двадцать четвертое, то вчера, естественно, было двадцать третье. По-другому и быть не может, – ответил тот.
От внимания Клары Борисовны не укрылись быстрые лукавые взгляды, которыми обменялись Юрасик и Глеб, и их едва сдерживаемые улыбки. Она догадалась, что ей морочат голову. Историчка устало махнула рукой, и друзья мигом выбежали из класса. В коридоре послышался заливистый смех и удаляющийся топот.
– Что же такого должно было произойти, чтобы они так изменились? – в недоумении покачала головой классная руководительница. – И всего за один день. Словно другие дети, честное слово.
27 мая 2013, понедельник
Глеб, Лена и Юрасик сидели за школой, наслаждаясь солнечным майским утром. Они уже сдали учебники, послушали заключительные наставления Клары Борисовны и получили дневники с годовыми оценками. Сюда, на стадион, их позвал Юрасик. После классного часа он с заговорщицким видом сообщил, что хочет показать им кое-что очень интересное. Заинтригованные ребята направились за школу и расположились на горбатой лестнице, ставшей их совещательным центром.
– Я все выходные сидел в интернете, – сказал Юрасик, открывая свой рюкзачок, – просматривал разные древние письменности. Я хотел найти тот самый знак, древний символ, который нас спас. Ну и вообще, искал сведения о всяких интересных событиях на археологических раскопках. И знаете, на что я наткнулся?
Он замолчал, выдерживая театральную паузу.
– Да не знаем, не знаем, говори уже, – поторопил его Глеб. – Насладись моментом, публика у твоих ног.
– Мне попалась заметка об одном происшествии на раскопках гробницы скифской царицы, в Украине, – начал повествование Юрасик, держа в руках свернутый листок А4. – Молодой парень, участник экспедиции, ради забавы лег в тот самый саркофаг, где находилась скифская царица. Дело было утром, перед началом рабочего дня. Парень хотел напугать археологов, которые войдут в гробницу. Но когда археологи туда вошли, ни в гробнице, ни в саркофаге никого не было. Парень исчез.
– Как исчез? – удивилась Лена. – Совсем?
– Его искали весь день, и в лагере, и в окрестностях. Но кто-то из экспедиции, кто был в курсе его розыгрыша, уверял, что в гробницу он вошел, но совершенно точно оттуда не выходил. Обнаружили его только к вечеру. Пропавший пулей выскочил из гробницы, когда археологи сидели у костра после рабочего дня. Парень был не в себе, нес какую-то чушь. Он утверждал, что его не было целый год, что весь этот год он провел в будущем, рассказывал небылицы о чудесах техники. Правда, через день он опомнился и признался, что все это было только игрой его воображения. Но все равно археологи не могли понять, куда он исчезал, потому что в гробнице целый день велись работы, и парня там не было.
– Ну да, интересно, – сказал Глеб. – Но к чему ты нам это рассказал?
– А к тому. – Юрасик развернул лист. – Вот этот парень.
Лена и Глеб посмотрели на распечатку статьи. На них с фотографии смотрел Денис. Тот самый Денис Сапожников, студент исторического факультета, которого они встретили на конференции и благодаря которому смогли вернуться в правильный календарь.
– Я так и знал! – воскликнул Глеб. – Я знал, что с ним тоже что-то случилось! Поэтому он и догадался, что мы не играем, что мы действительно в беде.
– Самое интересное не это. Вы посмотрите на дату, – Юрасик ткнул пальцем в нижнюю строчку.
– Что?! Это произошло тринадцатого мая тысяча девятьсот девяносто третьего года?! – изумленно воскликнула Лена. – Этого не может быть! Двадцать лет назад?
– В том-то и дело. В девяносто третьем ему было двадцать три года, и он учился в институте. А сейчас ему сорок три. К тому же пишут, что он не внук, а сын профессора Сапожникова, – сказал Юрасик.
– Ерунда какая-то, – сказала Лена. – Какие сорок три? Мы же его видели, и он был гораздо моложе.
– Да нет, как раз все сходится, – Глеб взял в руки заметку. – В мае девяносто третьего в возрасте двадцати трех лет Денис залез в саркофаг, чтобы разыграть археологов. Сработало древнее проклятие, так же, как у нас, и его перекинуло на двадцать лет вперед, в май тринадцатого года. Он провел в будущем целый год. Наверное, он не знал, как вернуться, и поэтому ходил на все встречи археологов и говорил, что он внук профессора Сапожникова, который к тому времени уже умер. И на одной из конференций встретил нас.
– Обалдеть! – сказала Лена.
– Может быть, его перекинуло не в тринадцатый, а в двенадцатый год. И он встретился с нами уже в конце своего путешествия в будущее, – предположил Юрасик. – Он помог нам, это и стало его избавлением. Он был прощен и вернулся. И заметьте, речь опять идет о мае и в конце каждой даты есть тройка – две тысячи тринадцатый, девяносто третий, двадцать третье мая, тринадцатое мая. Может, это какое-то магическое сочетание?
– Дело вовсе не в мае и не в цифрах, – возразила Лена. – Просто к древности надо относиться с уважением. Не стоит шутить с тем, о чем не имеешь ни малейшего представления.
– Да, нам еще крупно повезло, что наше путешествие длилось только восемнадцать дней, – согласился Глеб.
– Девятнадцать, – в один голос сказали Юрасик и Лена.
– А я вот о чем думаю, – поделился Глеб. – Почему я вернулся двадцать третьего мая, а не двадцать четвертого?
– По-моему, все логично, – отозвался Юрасик, забирая листок и пряча его в рюкзак. Потом вытащил пакет с домашними вафлями и предложил ребятам. Те взяли по одной штучке.
– Мы не знаем точно, какое послание было зашифровано в этой надписи, – продолжил Юрасик с набитым ртом. – Можно только предположить. Например, там было: «И настанет последний день». И рядом с этой фразой ты написал дату – двадцать третье мая две тысячи тринадцатого. И этот день стал последним для нас. А потом ты исправил символ, и получилось: «И настанет первый день». Вот он и настал. Именно двадцать третье мая, с самого утра. Поэтому тебе пришлось жить в нем по второму разу.
– Тот археолог сказал – эти символы означали «начало» и «конец», – возразила Лена.
– Да без разницы, – сказал Глеб. – Может, там было написано – конец вашего жизненного пути. А после исправления получилось – начало вашего жизненного пути. Результат все равно одинаковый. У меня наступило двадцать третье мая, а у вас – четвертое, потому что вы не успели спуститься в раскоп и подойти ко мне. Но почему двадцать четвертого вы оказались здесь? Я думал, вас уже не вернуть.
– Это ты нас вытащил, – сказал Юрасик.
– Я?!
– Ты провел тот самый день икс по-другому, не ездил на экскурсию, не царапал стену…
– Я ездил на экскурсию. Но стену не царапал. Я даже к ней не прикасался.
– Ну вот. Получилось, что ты переписал этот день начисто, отменил все последующие события. Поэтому для нас с Леной календарь начался там же, где остановился – утром двадцать четвертого мая. Понятно?
– Мне понятно одно: наш календарь мая был справедливым наказанием за чью-то глупость, не будем тыкать пальцем – чью, – сказал Лена.
– Тебе ясно сказали, что майя здесь ни при чем, – огрызнулся Глеб.
– Да не «майя», а «мая». Я имею в виду месяц май. Мы с вами исследователи календаря мая. Мы прокатились по всему маю туда и обратно.
