Александр Домовец - Святой Рейтинг
Корней посмотрел на него снизу вверх и задумался.
– Тебе – верю, – сказал он наконец, вызывающе косясь на полковника.
– Вот и славно! – обрадовался Мориурти, горячо пожимая руку лешему. – Коллектив, знаете ли, сложился, незачем разрушать накануне решающих событий…
И украдкой шепнул Сидорову, что Корней непременно должен остаться. Пока было не до того, но при первой возможности необходимо изучить лешего на предмет анатомических особенностей.
Убедившись, что попытка дезертирства пресечена, Лефтенант выстроил отряд и во главе экспедиции твёрдым шагом устремился к замку.
Неожиданности начались сразу.
Во-первых, как только отряд приблизился к внешнему рву, прямо к ногам мягко опустился подвесной мост. Он словно приглашал в гости, и это было подозрительно. Мориурти так и сказал: подозрительно, мол! Фёдор молча отодвинул его в сторону и неторопливо прошёл по мосту до самых ворот замка. Лишь после этого Лефтенант дал команду следовать за ним.
Во-вторых, когда отряд подошёл к воротам, и Фёдор занёс кулак, чтобы постучаться, деревянные створки гостеприимно распахнулись настежь. На пороге замка экспедицию встречали три стражника. Каково же было общее изумление, когда в них узнали давешних менестрелей с большой дороги! Да-да, тех самых, во главе с Гаврилой, так трогательно исполнявшим балладу о несчастном тринадцатом… Только теперь пёстрые шмотки сменились длинными добротными кольчугами и высокими шлемами, а вместо гитар в руках поблёскивали мечи, которыми экс-менестрели отсалютовали путникам.
– Добро пожаловать! – приветливо сказал Гаврила, делая приглашающий жест в сторону внутреннего двора, вымощенного брусчаткой.
И тут же получил в ухо. Забыв про хаудуюдуньские приёмы, Фёдор поддался эмоциям и врезал по-простому, но от души. Слишком свежа была память о кошмарных минутах в обществе синюшных упырей, коими обернулись боевые товарищи под влиянием колдовских баллад!
– Это вы зря, – мирно сказал Гаврила, поднимаясь с брусчатки, подбирая меч и потирая ухо. – Мы люди подневольные. Велено замок охранять, – охраняем. Сказано встретить таких-то и спеть что надо, – встречаем и поем. А если чем недовольны, все вопросы к хозяину. Он вас ждёт.
– Верни тушёнку, гад! – нервно сказал Корней. – Мы-то думали, вы честная попса…
Лефтенант показал ему кулак и укоризненно посмотрел на Фёдора. Боец и сам понимал, что погорячился, но боевые рефлексы!.. Благословенные, спасительные, но порой такие недипломатичные боевые рефлексы…
– Закрыли тему, – сухо произнёс полковник. – Мы готовы встретиться с твоим хозяином. Куда идти?
– Минуточку, – сказал молчавший до этого второй стражник-менестрель. – Небольшая формальность. Есть ли у вас при себе какие-нибудь цветы?
Фёдору показалось, что он ослышался. Какие цветы? Откуда? При чем тут они вообще? Они здесь, говорят, и не растут вовсе…
– Нет у нас никаких цветов, – с недоумением сказал Лефтенант.
– Очень хорошо. А дети есть? – задал стражник ещё один вопрос, подозрительно глядя на субтильного Корнея.
– Нету детей! Что за идиотские вопросы? – рявкнул Мориурти.
Губы стражника тронула бледная улыбка.
– Дети – цветы жизни, – туманно пояснил он, и, повернувшись к Гавриле, который, похоже, был тут за старшего, отрапортовал: – Формальности улажены. Проверено: цветов и детей нет. Можно запускать.
Гаврила кивнул и приложил меч к распухающему на глазах уху.
– Следуйте за мной, – сказал он.
Экс-менестрель повёл отряд по направлению к большому каменному дворцу с красной черепичной крышей, по углам которой были надстроены декоративные башенки с флюгерами. Крытая галерея соединяла левый бок дворца с донжоном. Постройки под защитой мощной стены выглядели надёжно и фундаментально. Здесь было бы комфортно отсиживаться от любых врагов, будь то орды сарацинов или полчища жадных собратьев по феодализму.
Дворец встретил темнотой, пустотой и прохладой. Кем бы ни был хозяин, он явно предпочитал полумрак. Ну, или экономил на освещении. Маленькие масляные лампы, укреплённые в стенных нишах, горели тускло и напоминали испуганных светляков. Приглядевшись, Фёдор увидел, что каменные стены украшены гобеленами, но разобрать вытканные на них картины из-за темноты было сложно. Кое-где висели рыцарские щиты, мечи и алебарды.
Шаги в холле первого этажа отдавались под высокими сводами настолько гулко, что хотелось идти на цыпочках. В воздухе висел еле уловимый запах тлена и пыли. В углах белела густая паутина, усиливая ощущение неуюта и заброшенности. Казалось, переступив порог замка, экспедиция ухнула в яму времени глубиной эдак в десяток веков.
По широкой мраморной лестнице следом за Гаврилой поднялись на второй этаж и остановились у высоченных, в три-четыре человеческих роста, дверей из чёрного дерева, покрытых невнятными резными узорами.
– У меня ощущение, что мы, наконец, пришли, – негромко сказал Мориурти.
– Правильное ощущение, – произнёс Гаврила, вежливо осклабившись. – Прошу!
Крякнув от натуги, он распахнул двери, и путники ступили в тронный зал.
Трон сиротливо стоял на небольшом подиуме в глубине огромного, слабо освещённого помещения, чьи своды терялись в тёмной высоте. К подиуму вела ковровая дорожка. Оглянувшись, Фёдор убедился, что зал совершенно пуст: ни человека, ни мебели… Лишь по углам мелькали чьи-то еле заметные тени, и доносились неясные звуки.
Сын эфира повернулся к стражнику.
– А ты, часом, не ошибся дверью, гитарист? – тихо и грозно спросил он, хмурясь. – Нас тут вроде никто не ждёт…
Раздался низкий звучный голос:
– Ошибаешься, сын мой. Ждёт. Ещё как ждёт!
С этими словами Варфоломей отодвинул в сторону Лефтенанта. Неторопливо, стуча посохом по ковровой дорожке, он подошёл к трону и уверенно сел.
Участники экспедиции изумлённо переглянулись.
– Варфоломей, ты в порядке? – встревоженно спросил профессор.
– Совсем рехнулось его преподобие, – жалостливо сказал Корней. – Столько передряг в его-то возрасте…
Проповедник усмехнулся. Отложив посох, он закрыл и сильно сжал лицо руками. А когда отнял ладони, все увидели, что это, собственно, уже и не Варфоломей. И выглядит не так, и одет по-другому.
На троне сидел человек лет сорока пяти, в золотой короне и красной мантии поверх чёрного длиннополого одеяния, смахивающего на рясу из хорошей тонкой шерсти. На шее висел большой медальон, инкрустированный драгоценными камнями. Продолговатое морщинистое лицо обрамляли длинные черные волосы с проседью. Высокий лоб гармонировал с крупным прямым носом, квадратный подбородок указывал на крутой нрав. Толстые яркие губы, достойные негра-вампира, иронически улыбались. Облик человека в мантии дышал силой и энергией.
Вглядевшись в незнакомца, учёные мужи Мориурти и Сидоров синхронно раскрыли рты и уставились друг на друга.
– Доктор Хаос! – воскликнули они в один голос.
– Его императорское величество Хаос Первый! – торжественно поправил Гаврила.
Знаменитый биохимик благосклонно кивнул.
– Он самый, господа! – сказал он. – Рад, что спустя столько лет меня можно узнать.
Фёдор мгновенно вспомнил всё, что в закрытых служебных циркулярах когда-то читал о безумных экспериментах доктора Хаоса, и ему вдруг очень захотелось оказаться за тысячу километров от проклятого замка. «Вот теперь точно звездец», – отрешённо подумал он, не дожидаясь подсказки перстня…
Конец третьей части
Часть четвертая
Хозяин аномалии
Глава семнадцатая
Евангелие от Хаоса
Вильям Хаос был один из тех гениев, которых природа изредка рождает на свою голову. Мощный, дерзкий и острый ум, полное пренебрежение к традициям и устоям, безоглядное стремление вперёд – вот лишь некоторые черты и свойства Хаоса, которые отмечали современники и которые позволили ему сделать поистине феноменальные открытия.
Его предложение перерабатывать информационные потоки в жиры, белки и углеводы, как уже говорилось, Совет герцогов отклонил. Незачем делать из трудящихся телепотребителей едоков-халявщиков. На дальнейшую разработку темы был наложен мораторий, а доктора предупредили о недопустимости подобных изысканий. Учёный хлопнул дверью и удалился в неизвестном направлении, пообещав, что о нём ещё услышат.
Ах, как недальновидно поступил Совет герцогов! Никто не знал, что запрещённая идея Хаоса – не более чем верхушка айсберга, имевшая исключительно прикладной характер. Никто не подозревал, что в сногсшибательном предложении доктора главными являлись отнюдь не жиры, белки и углеводы. Ключевым понятием здесь были информационные потоки.
Наше повествование – не научный трактат, и было бы неуместным погружаться в подробное описание исследований доктора Хаоса. Скажем главное: изучая информационно-энергетические элементы (так называемые биофотоны), доктор однажды совершенно неожиданно для себя сумел проникнуть в ноосферу.
