Алексей Макеев - Я убью свое прошлое
Получалось до того паршиво, что Илья едва не выругался в голос. И крутилась в голове подленькое «так не бывает». Наташа, дача Меркушева, маньяк… Да бред. «Конечно, бред. А как назвать все, что случилось с тобой и с Натальей? Товарняк, Ольга, Ахмат, наркотики в твоей машине тоже бред?» В кухню вернулась Нина Ивановна, растерянно смотрела на экран мобильника и словно не замечала Илью. Потом вздохнула, положила телефон на стол и вернулась к раковине.
– Нина Ивановна, – напомнил о себе Илья. – Что там было, на даче? Расскажите, и я пойду, чтобы вам не мешать.
Женщина выключила воду и смотрела то на стену, то за окно. Илья ее не торопил, ждал, когда мать одноклассницы сама найдет нужные слова. Женщина решилась и заговорила:
– Говорю, как запомнила, с Наташиных слов, а она сама плохо тогда соображала, а больше мы об этом и не говорили. Она в коридоре стояла, там зеркало, в нем кровать отражалась. На кровати девочка лежала, лет пяти, мертвая.
– Почему мертвая? Почему Наташа так решила? – не утерпел Илья.
– Наташка сказала, что лежала она на животе, голова странно повернута, а глаза открыты и не видят. Смотрят и не видят, понимаешь? Как у покойников бывает. Рядом Валерка сидел, голый, орал что-то и раскачивался, как в припадке, изо рта у него пена шла. Он орал-орал и на пол упал, судороги начались, Наташка говорила, что его словно руками отжимал кто-то, как белье выкручивал, потом мать его прибежала, рядом ползала. И девочку эту случайно толкнула, она падать с кровати начала, вниз поползла, а простыня в крови. Наташа убежала, ее никто не видел. Все, Илья, больше я правда ничего не знаю. Если помогла – хорошо, нет – извини. За что купила, за то и продала, со слов дочери говорила, хочешь верь, хочешь не верь.
«Сам не знаю». Илья тоже смотрел в окно на покрытые пушистым снегом ветки клена. Что ему теперь делать с этими новостями, ситуация запуталась еще больше? Меркушев – маньяк? Сдуреть, этого не может быть. И кто все эти люди, что гонялись за ним и убили Наташу? Действовали они по приказу Меркушева, он им платил или здесь что-то другое? Снова тупик, снова придется хорошенько поломать голову. Вряд ли пожилая женщина стала бы врать ему, такое придумать не каждому под силу, да и незачем, она же не детективы пишет.
– Спасибо, – Илья вышел в коридор, мать Наташи шла следом, вроде попыталась сказать что-то, но не смогла. Илья пришел ей на помощь: – Полицаям, если хотите, говорить можете все, что угодно, из города я уеду немедленно. Знаю, что меня ищут, если найдут – пристрелят на месте. И не знаю, как мне быть дальше после того, что я от вас узнал. Но убийц Наташки я точно найду, можете не сомневаться. Всего доброго, – он еще раз посмотрел на заплаканную Нину Ивановну и вышел из квартиры. Бегом вниз, мимо компании старух на лавке у подъезда, мимо ржавого «жигуля» по дороге к оврагу. За ним вокзал, надо успеть до перерыва в электричках, иначе куковать ему тут лишних часа два. Можно и на автобусе, если они ходят…
Дорогу преградил экскаватор и толпа работяг в спецовках. Общими усилиями из грунта выдирали дырявую трубу, по проезжей части текли ручейки кипятка, машины еле ползли сквозь пар. Мимо, прогудев вальяжно, прокатил черный, весь в «обвесе» внедорожник, повернул во двор и остановился, Илья заметил, как погасли красные огоньки «габаритов». Шагнул следом, перепрыгнул через кипящую реку, остановился у стены дома. Джип перегородил дорожку у подъезда, передняя дверь нараспашку, багажник тоже, в нем полно битком набитых пакетов с хавчиком из супермаркета. Хорошая машина, дорогая, видно, что новая, все блестит, все мыслимые приблуды на местах, игрушка на загляденье. А водитель беспечно стоит спиной к дороге, копается на переднем сиденье и явно никуда не торопится. «Еще одно не «может быть». Илья свистнул негромко и направился к джипу. Человек обернулся, уставился на Илью недовольно сощуренными глазками. Знакомая морда, хоть и основательно ее разнесло за полтора месяца, а челочка все та же, пионерская. Вот и свиделись.
Матвеев соображал туго, но все же до него, наконец, дошло, кто это стоит напротив. Молча стоит, не орет, ничего не предъявляет, только правая рука очень медленно тянется к ремню на джинсах, вернее, к кобуре на нем. «ТТ» мгновенно лег в ладонь, Илья опустил предохранитель и поднял пистолет. И едва не расхохотался во все горло – Матвеев глупо таращился на черное дуло и ладошкой приглаживал и без того прилизанную челку. «Вознаграждение за твою башку обещано, хорошие деньги, скажу тебе, можно приличную машину купить», – прав Саня, машина у Матвеева отличная, вот кому денежки достались. Хотя нет, пардоньте, нестыковочка получается: раз голова Кондратьева пока что у хозяина на плечах, то заплатили Матвееву за информацию и помощь в небольшом деликатном дельце.
– Машина у тебя красивая. Новая, наверное? – в ответ тишина, а чего еще ждать от продажного следака, у которого от страха в зобу дыханье сперло. Губы дрожат, ручонки тоже подрагивают, а правая тянется шаловливо куда-то в область нагрудного кармана. Два выстрела прозвучали одновременно, через секунду раздался третий – чтобы наверняка, чтоб без шансов, чтобы не «Скорая», а труповозка клиента забирала, чтоб ему сегодня после вскрытия в «камере хранения», в холодильнике ночевать. Матвеева отбросило назад, голова запрокинулась, тело поползло вниз, Матвеев привалился к переднему колесу внедорожника и лежал без движения, уткнувшись челочкой в грязный снег. Илья опустил пистолет, шагнул к убитому и остановился, как споткнулся на ровном месте. На переднем сиденье за рулем сидел мальчишка лет двух или трех – в толстом синем комбинезоне, теплой шапке он таращился на Илью круглыми карими глазенками и готовился зареветь, а в боковине спинки водительского кресла красовались два пулевых отверстия. Было очень тихо, словно вымерли все коты и вороны, остановилось движение на проспекте поблизости, а люди лишились дара речи. Илья кое-как запихнул «ТТ» в кобуру и, едва не срываясь на бег, двинул к заветному оврагу, сбежал по склону, проваливаясь в плотный мокрый снег, выбрался на «железку» и по краю насыпи зашагал к вокзалу.
На последнюю до перерыва электричку он, разумеется, опоздал, развернулся от кассы и направился к автобусной остановке. Шел, как во сне, словно рыба в аквариуме, воздух был густым и вязким, как соленая вода, он глушил запахи и звуки. На автопилоте Илья купил билет до Москвы, сел в автобус и тупо смотрел в окно, видел и не узнавал знакомые с детства места. Доведется еще раз вернуться сюда или нет – ему все равно, это место стало чужим, как и люди, дома и улицы. Автобус останавливался на светофорах, по салону ходили пассажиры, раздавалась музыка и звонки мобильников. Илья, не мигая, смотрел на пейзаж за окном и не сразу разобрал обращенные к нему слова. Плотный белобрысый юноша второй раз спрашивал, свободно ли место рядом, Илья кивнул с опозданием, поставил рюкзак себе на колени и закрыл глаза, откинулся на спинку кресла. И только сейчас почувствовал, как разжимаются сведенные словно судорогой зубы, вдохнул глубоко и понял, что зверски устал. Юноша рядом стучал пальцами по тачпаду нетбука, Илья покосился на мерцавший голубым экран и снова уставился в окно. Накатила сонливость, как отходняк после шока, глаза закрывались сами собой, голова отказывалась соображать. Илья прикусил нижнюю губу, и боль помогла встряхнуться, мысли прояснились и, ускоряясь, рванули по привычному кругу.
Что он выяснил и что с этим делать дальше? Если принять рассказ Нины Ивановны за новую отправную точку, то для начала придется поверить, что женщина сказала ему правду от первого до последнего слова. А раз так, то и Наташка тогда не соврала матери. И странно, что Нина Ивановна сама до сих пор жива, по логике Меркушев должен уничтожить и ее, ведь само собой разумеется, что первым, кто узнает о кошмаре, свидетелем которого стала Наташка, окажется ее мать. Или здесь дело в чем-то другом?
Илья снова смотрел в окно – автобус уже подъезжал к Мытищам и оказался в мертвой пробке. Это минут на сорок, если не больше, поэтому можно снова закрыть глаза и думать дальше. «Допустим, все, что сказала Наташа, – правда. Значит, все это дело рук Валерки. Он убивал тех девчонок, но почему расправился с Натальей только сейчас, ведь прошло столько лет? Он же видел ее тогда, в зеркале… Не собственноручно, конечно, хотя в свете последних новостей от этакого извращенца можно ждать чего угодно. Нет, сомнительно, все очень грамотно сделано и хладнокровно, расписано, как по нотам, если вспомнить собственный случай и Ольгину историю. Но что заставило Меркушева действовать, что подтолкнуло? И где он вообще, этот Валерка? Здесь или за границей? Но найти его надо, он единственная зацепка и надежда разобраться в этом безумии. Плюс надо попытаться проверить слова Натальи – не показалось ли ей – и выяснить раз и навсегда, существовал ли этот маньяк на самом деле…»
