Джон Стейнбек - О мышах и людях. Жемчужина (сборник)
Хуана не спала. Она застыла, точно каменная, с застылым каменным лицом. Губы у нее были все еще опухшие, вокруг пореза на подбородке вились жирные мухи, но она сидела неподвижно, как часовой на посту. Когда проснулся Койотито, Хуана положила его на землю и стала смотреть, как он сучит ручками и ножками. Малыш улыбался и агукал, пока она не улыбнулась в ответ. Хуана подобрала с земли палочку и пощекотала его, а потом напоила водой из тыквенной бутылки, которую несла с собой в узелке.
Кино заворочался во сне, гортанно вскрикнул, задергал рукой в воображаемой схватке. Потом застонал и внезапно сел. Глаза у него были широко распахнуты, ноздри раздувались. Он прислушался, но услышал только потрескивание зноя да тихий звон дали.
– Что случилось? – спросила Хуана.
– Тише, – ответил он.
– Просто дурной сон.
– Возможно.
Однако Кино не находил себе места. Когда Хуана дала ему кукурузную лепешку, он то и дело переставал жевать и прислушивался. Кино нервничал, постоянно оглядывался через плечо, хватался за нож и проводил пальцем по острию. Едва Койотито начал агукать, Кино сказал:
– Пусть замолчит.
– Что такое? – спросила Хуана.
– Не знаю.
Кино снова прислушался. Глаза его горели животным огнем. Он молча встал и, низко пригибаясь к земле, начал осторожно пробираться к дороге. Однако на дорогу не вышел, а притаился за колючим деревцем и поглядел в ту сторону, откуда они пришли.
И тут Кино заметил их. Он застыл на месте, пригнул голову и выглянул из-под упавшей ветки. Вдали виднелись три человеческие фигуры – две пешие и одна конная. Кино понял, кто это, и по спине у него пробежал холодок. Даже с такого расстояния он видел, что двое пеших движутся медленно, низко склонившись над землей. То и дело один останавливался и что-то внимательно разглядывал, и к нему тут же присоединялся другой. Следопыты. Чуткие, как собаки, они могут выследить даже толсторогого барана в голых каменных горах. Если Кино с Хуаной ступили где-то мимо колеи, эти охотники из внутренних земель полуострова непременно заметят, прочтут по сломанной травинке или кучке пыли. Позади них ехал темнокожий всадник. Лицо у него было закрыто одеялом, поперек седла лежало поблескивающее на солнце ружье.
Кино лежал, прямой и неподвижный, как скрывающая его ветка, и почти не дышал. Он отыскал глазами то место, где заметал следы. Даже разровненный песок мог привлечь внимание следопытов. Кино хорошо знал этих ищеек из внутренних земель. Они жили охотой в краю, где почти не было дичи. И сейчас они охотились на него. Словно звери, следопыты обыскивали каждую пядь земли, замечали какой-нибудь знак и склонялись над ним, а всадник тем временем терпеливо ждал.
Следопыты тихонько поскуливали, точно собаки, напавшие на теплый след. Кино медленно взял в руку нож и приготовился. Он знал, что делать. Если обнаружат то место, где он заметал следы, нужно броситься на всадника, убить его и завладеть ружьем. Это единственный шанс. Когда все трое приблизились, Кино зарылся носками в песок, чтобы не оскользнуться и прыгнуть без предупреждения. Из-под упавшей ветки не было видно почти ничего.
У себя в укрытии Хуана услышала цокот лошадиных подков. Загулил Койотито. Она поспешно сунула ребенка под шаль, дала ему грудь, и он затих.
Враги подошли вплотную. Теперь из-под ветки можно было различить только человеческие и лошадиные ноги. Кино видел смуглые, заскорузлые стопы и драную белую одежду пеших охотников, слышал скрип седла и позвякивание шпор. Там, где он разравнивал песок, следопыты замерли и стали внимательно что-то разглядывать. Всадник тоже остановился. Лошадь запрокинула голову, закусив удила. Во рту у нее щелкнуло колесико грызла, и она фыркнула. Следопыты обернулись и внимательно посмотрели ей на уши.
Кино не дышал. Спина у него была слегка изогнута от напряжения, мускулы на руках и ногах вздулись буграми, на верхней губе выступил пот. Несколько долгих мгновений следопыты стояли неподвижно, а затем двинулись дальше. Всадник тронулся вслед за ними. Следопыты трусцой бежали по дороге, останавливались, что-то осматривали и спешили вперед. Кино знал: они вернутся. Так и будут рыскать, ходить кругами, вынюхивать и выглядывать, пока рано или поздно не обнаружат его заметенный след.
Кино отполз назад, даже не попытавшись замаскировать свой путь. Бесполезно: слишком много оставалось мелких примет, сломанных веток, отпечатков, смещенных камней. Кино охватил панический страх – страх преследуемого животного. Их непременно найдут. Оставалось одно – бежать. Кино осторожно отошел от дороги и бесшумно вернулся туда, где ждала Хуана. Она вопросительно посмотрела на него.
– Следопыты, – произнес он. – Идем!
Внезапно на Кино навалилось чувство беспомощности и безнадежности. Лицо его потемнело, глаза потухли.
– Быть может, мне лучше сдаться.
Хуана вскочила на ноги и положила руку ему на плечо.
– У тебя жемчужина! – хрипло воскликнула она. – Думаешь, тебя оставят в живых, чтобы ты мог обличить их в воровстве?
Рука Кино вяло потянулась к спрятанной под одеждой жемчужине.
– Они ее найдут, – слабо произнес он.
– Идем, – сказала Хуана. – Идем!
А когда он не ответил, добавила:
– Думаешь, они оставят в живых меня? Или малыша?
Ее слова достигли цели. Зубы у Кино оскалились, глаза сверкнули.
– Пошли, – сказал он. – Уйдем в горы. Может, нам удастся сбить их со следа.
Кино поспешно собрал мешочки и тыквенные бутылки – весь их нехитрый скарб. В левой руке он держал узелок, в правой свободно раскачивался нож. Кино раздвинул перед Хуаной ветки, и они скорым шагом двинулись на запад, к высоким гранитным горам. Это было паническое бегство. Кино даже не пытался замаскировать путь, которым они шли: распинывал камни, сбивал с низкорослых деревьев предательские листья. Высоко стоящее солнце палило так, что даже листва протестующе потрескивала. А впереди возвышались бесплодные каменные горы. Они вырастали из щебнистого предгорья и монолитной стеной вырисовывались на фоне неба. Кино бежал туда, где повыше, как делают почти все животные, когда уходят от погони.
В этой пустынной местности росли только способные запасать воду кактусы да неприхотливый кустарник, запускающий свои длинные корни глубоко в землю, чтобы добыть немного влаги. Под ногами была не почва, а каменные обломки – небольшие кубы и огромные плиты, неокатанные водой. Среди камней печальными сухими пучками торчала трава, которая всходила после случайного дождя, отцветала, роняла в землю семена и умирала. Рогатые ящерицы наблюдали за Кино с Хуаной, поворачивая им вслед свои маленькие драконьи головки. То и дело, потревоженный путниками, выскакивал из укрытия и прятался за ближайшим валуном большой длинноухий заяц. Над пустыней висел звенящий зной, а гранитные горы впереди сулили прохладу.
Кино бежал, как от погони. Он знал, что его ждет. Пройдя еще немного по дороге, охотники поймут, что сбились со следа. Тогда они вернуться назад и будут осматривать и обдумывать каждый знак, пока не отыщут то место, где отдыхали Кино с Хуаной. Остальное уже легко: мелкие камушки, сбитые листья и сломанные ветки, отпечаток оступившейся ноги… Кино так и видел, как они бегут по следу, поскуливая от возбуждения, а позади них, темнолицый и почти равнодушный, едет всадник с ружьем. До него дело дойдет в последнюю очередь: обратно он не возьмет с собой никого. О, как же громко раздавалась в голове у Кино мелодия зла! Она звучала в унисон со скрипом зноя и сухим потрескиванием змеиных трещоток. Теперь мелодия была не широкой и подавляющей, а тайной и ядовитой, и тяжелый стук его сердца задавал ей ритм.
Путь начал полого подниматься в гору, а камни постепенно становились крупнее. Кино немного оторвался от погони и перед восхождением решил сделать привал. Он взобрался на огромный валун и оглядел окутанную мерцающим маревом пустыню, однако не увидел своих преследователей – даже голова всадника нигде не возвышалась над зарослями. Хуана присела в тени валуна. Она поднесла бутылку к губам Койотито, и он принялся жадно пить, ловя воду пересохшим язычком. Когда Кино вернулся, Хуана подняла на него взгляд. Она заметила, что он рассматривает ее лодыжки, исцарапанные о камни и ветки, и поспешно прикрыла их юбкой. На усталом лице Хуаны ярко блестели глаза. Она протянула Кино бутылку с водой, но он только покачал головой и облизал потрескавшиеся губы.
– Хуана, – сказал Кино, – ты спрячься, а я пойду дальше. Попробую увести их в горы. Когда они пройдут, отправляйся на север, в Лорето или в Санта-Розалию. Если сумею спастись, я вас разыщу. Это единственный верный путь.
Хуана посмотрела прямо ему в глаза.
– Нет, – ответила она, – мы пойдем с тобой.
– Один я хожу быстрее, – резко возразил Кино. – К тому же со мной Койотито в большей опасности.
– Нет, – повторила Хуана.
– Ты должна остаться. Это разумно. Таково мое желание.
