Светлана Лубенец - Принцесса грез
2. Виртуальный санаторий
Плыть по глади дней легким беспечным корабликом никак не получалось. С тех пор как куда-то подевалась сумасшедшая любовь к Антону, Алена продолжала пребывать в неустойчивом состоянии растерянности и даже некоторого суеверного ужаса. А что, если она теперь вообще не сможет никого полюбить надолго? А может, и никогда? Может быть, именно эта пустота, образовавшаяся внутри, томит, болит и не дает распрямить плечо. Алена поймала себя на том, что ей все время хочется сжаться, уменьшиться в размерах и забиться в какую-нибудь щелку. И это притом, что она уже успела понравиться одному парню из санатория. Она это сразу заметила. Алена вообще часто вызывала интерес у парней, но редко реагировала на их взгляды. Она сама выбирала, на кого ей смотреть: на печально известного мафиози Мишу Губерниева или на Антона Шалевича. Главное, чтобы без перерыва одна придуманная любовь плавно перетекала в другую. Сердце Алены всегда должно быть занято высоким чувством. Иначе все. Болезнь. Санаторий. Хорошо, что не больница! В санатории, конечно же, есть библиотека, где она непременно… через пару дней… возьмет какое-нибудь пособие по-английскому!
Первый день Алене даже еду приносили в номер. Чтобы она адаптировалась к обстановке. Так сказал лечащий врач, Иван Сергеевич, огромный широкоплечий и совершенно лысый мужчина. И еще очень веселый. Алена удивлялась, почему все врачи, которые ее лечили, были такими жизнерадостными здоровяками. Разве они в силах понять, что творится у нее в душе? На первой беседе с этим лысым Иваном Сергеевичем Алена призналась только в том, что у нее несчастная любовь, и все. Разве можно кому-то объяснить, что она страдает от потери состояния влюбленности, которое воодушевляло и помогало ей жить?
Сегодня Алена уже завтракала в общей столовой. Ее посадили за стол к двум девчонкам и тому самому парню, который сразу положил на нее глаз. Две соседки по столу, конечно, не выдерживали сравнения с Аленой. Одна была излишне худой и бледной. В вырезе ее футболки некрасиво торчали острые ключицы. Вторая выглядела получше, но тонкие пепельные волосы, убранные в мышиный хвост, ее тоже не украшали.
Парень же был как-то демонстративно некрасив. Не слишком широкие плечи венчала крупная голова, которую еще больше утяжеляли очки в массивной темной оправе. Сильно уменьшенные толстыми стеклами глаза казались мелкими невзрачными рыбками, вроде безликих гуппи. Губы, напротив, были крупными, яркими и резко очерченными.
Та, которая с ключицами, поймав взгляд Алены, устремленный на соседа, как-то странно повела плечами и предложила:
– Давай познакомимся. Меня зовут Марианной.
Алена вздохнула. Марианной – так Марианной… Имя, конечно, к этой блеклой особе совершенно не подходит, но ясно, что она не позволит называть себя, к примеру, Машей.
Алена назвала себя, и тут же откликнулась вторая девочка:
– А я Соня.
После обмена дежурными «очень приятно» пришла пора выступить парню. Он поерзал на месте и односложно произнес:
– Степан.
Имя Алене никогда не нравилось, потому что сразу напоминало детскую книжку про милиционера дядю Степу, но она очередной раз буркнула: «Очень приятно». Что ж, придется звать его только Степаном. До дяди Степы она ни за что не снизойдет.
– А вы давно здесь? – спросила Алена, чтобы хоть как-то выказать свое расположение к сидящим за столом.
– Давно, – многозначительно произнесла Марианна и томно закатила глазки.
– Я вторую неделю, – тут же отозвалась Соня.
– Я тоже давно, – буркнул Степан.
– Ну и как тут? – опять вынуждена была спросить Алена.
– Нормально, – сказала Соня. – Кормят хорошо, врачи добрые. Вечером обязательно кино. Артисты часто приезжают. На прошлой неделе был даже сам Влад Ермаков, представляешь!
Алена была приятно удивлена. На этого Ермакова в Петербурге билетов не достать. Вот девчонки позавидуют, когда она им расскажет, что была на концерте самого Влада! Впрочем, вряд ли он второй раз приедет…
– А после кино обязательно дискотека, – продолжала рассказывать Соня.
– Да ну… – не поверила Алена. – Здесь же все больные…
– Что за глупость! – возмутилась Марианна. – Это санаторий, а не больница! Тут отдыхают!
– Во время учебного года – и отдыхают?
– После учебы и отдыхают, – невозмутимо продолжила девочка с острыми ключицами. – Уроки здесь тоже есть.
– Как есть? – Алена опешила. Она не взяла с собой ни одного учебника. Не до того было – только бы уехать поскорей.
– Да это не уроки, а название одно, – поспешила ее успокоить Соня. – Ну… если, конечно, не считать математики. Математичка тут крутая! Надежда Всеволодовна! А на остальных предметах – не напрягают. Лишь бы мы читать и писать не разучились!
– Что, и сегодня будут занятия? – удивилась Алена.
– Конечно, нет! Сегодня же воскресенье! А вот завтра – обязательно!
Степан во время разговора девочек молча ел, уткнув нос чуть ли не в пюре, и лишь изредка бросал на Алену быстрые, колкие взгляды. Она подумала, что он, наверно, очень плохо видит. Еще бы! Такие бинокуляры на носу! И чего линзы не носит? И без того не красавец, да еще и очки уродливые! Посоветовать ему линзы, что ли? Хотя… какое ее дело…
Алена отвела глаза от Степана и тут же наткнулась на неприязненный взгляд Марианны. Странно… Отчего она разозлилась? Не из-за Степана же! Не может же он ей нравиться! Кому такой понравится-то?
– А ты сегодня в бассейн идешь? – спросила неугомонная Соня, и Алена тут же забыла о взглядах Марианны.
– Иду! – радостно откликнулась она. – У меня в санаторной книжке время указано: 16.00.
– Я и не сомневалась, что 16.00. Те, кто сидит в столовой за этими четырьмя столиками… – Соня описала рукой широкую дугу, – в бассейн ходят только в четыре.
Глаза Алены, видимо, были такими удивленными, что девочка продолжила свои объяснения:
– Понимаешь, бассейн тут небольшой. Дорожки всего по семнадцать метров в длину. Если всех отдыхающих одновременно запустить, он из берегов выйдет. А ты ведь живешь на втором этаже, в угловом номере?
– Да, – вынуждена была согласиться Алена.
– А мы все рядом! И в столовой за одним столиком, и на процедуры вместе ходить будем. Видимо, работникам санатория так удобнее. Вот проверь по книжке: у тебя наверняка в одиннадцать часов лечебная физкультура, а в двенадцать – ванны!
Алена достала из кармана джинсов санаторную книжку. На одиннадцать часов была назначена именно лечебная физкультура, а на двенадцать – жемчужная ванна.
– А может, не ходить на эту физкультуру… – раздумывая, проговорила Алена. – Ну ее… Чего я там не видела?
– Ты, конечно, как хочешь, но многие ходят. Инструктор такая прикольная, Марина Максимовна. Шутит все время, а мы хохочем!
– Детский сад! – презрительно проговорила Марианна.
– Ты не ходишь? – спросила ее Алена.
– Хожу. Степан убедил меня, что не стоит пренебрегать тем, что нам предоставляют по путевке. Деньги-то уже заплачены. Пусть эта Марина Максимовна отрабатывает положенное. Но смеяться над ее дурацкими шуточками не собираюсь.
Алена с удивлением посмотрела на Степана, который был очень увлечен бутербродом с сыром и даже не подумал поднять от него глаз.
– А вы, Степан… – Алена сама удивилась, почему вдруг обратилась к парню на «вы», – манную кашу тоже едите?
– В смысле? – буркнул удивленный парень.
– А в том смысле, что манная каша – ужаснейшая гадость, но ею наверняка здесь кормят часто, а значит, надо ее есть, поскольку заплачено. Так?
– А я люблю манную кашу, – ответил Степан, и стекла его очков, как показалось Алене, угрожающе блеснули. Она не нашла, что ему на это ответить, а потому решила поскорей закончить завтрак.
В коридоре ее догнала Соня.
– Ты лучше с ним не связывайся, – сказала она.
– С кем? – Алена прекрасно поняла, о ком идет речь, но специально спросила небрежно, будто ее никак не задела любовь Степана к манной каше.
– Понятно, с кем! С Кардецким!
– А Кардецкий… это кто?
– Брось, Аленка, изображать, что ты ничего не понимаешь! – возмутилась Соня. – Кардецкий – это Степан и есть!
Алене не очень-то понравилось такое панибратское к ней обращение, но она сделала вид, что не заметила, как девочка, которую она впервые видит, назвала ее Аленкой.
– А почему с ним нельзя связываться? – спросила она.
– Потому что умный очень. У него на все есть ответ.
– Ага! Умный! Что ему еще остается делать! Только умничать!
– Ты о чем? – Соня даже приостановилась.
– А теперь ты прекрати изображать, что ничего не понимаешь! – возмутилась Алена. – Что еще такой страхолюдине, как ваш Кардецкий, остается делать, кроме умничания!
– Почему страхолюдине? – удивилась Соня, и Алене показалось, что очень искренне. – Конечно, он не красавчик с журнальной картинки, но мужчины, если хочешь знать, такими и должны быть!
