Елена Арсеньева - Голос крови
Но женщина в такой панике, что ничего не слышит.
– Господи милостивый! – беспомощно говорит Ася. – Да что такое?! Что случилось?!
Наталья смотрит на нее исподлобья и скрывается в своем кабинете.
Ася идет в туалет, берет тряпку и вытирает кровь с пола. Ужас какой-то. Невозможно представить, чтобы Наталья сделала некачественный укол. У нее не просто золотые – у нее бриллиантовые руки! При всем своем отвратительном характере она профессионал. А тут…
Ася возвращается к столу и обнаруживает, что на эту женщину нет никаких документов, Наталья почему-то не взяла с нее деньги и не заключила договор, вообще не записала ее данные, хотя в «Вашем анализе» существует строгое, непреложное правило: сначала оформить все документы, а потом проводить забор крови. Если пациент недоволен, деньги ему без спора возвращают, как поступила вчера Марина Сергеевна, но сначала он должен заплатить!
Однако что-то у Натальи второй день идут осечки. Вчера, конечно, этот дядька просто из вредности развозмущался, но та женщина, которая выбежала вся в крови, она и в самом деле была испугана! И Наталья была какая-то не такая…
Что же тут происходило, пока Ася уходила за едой?..
Господи боже! Только сейчас она вспоминает, что совершенно забыла купить еду, за которой, собственно, и уходила! Да Наталья ее за это просто изничтожит! Ася вспоминает ее окровавленные пальцы – и нервно вздрагивает. Наталья сегодня вообще не в настроении. И это еще мягко говоря. Все понятно, конечно, но от этого не легче. Что она сделает с Асей от злости и голода? Что бы такое наврать? Мигом многочисленные варианты прокручиваются в Асиной голове: магазин был закрыт, творожки, которые так любит Наталья, оказались просроченные… нет, их вообще не было… Ася забыла кошелек, поэтому ничего не купила… По-хорошему, надо бы снова сбегать в магазин, но оставить кабинет сейчас никак нельзя – в любую минуту может появиться курьер из главной лаборатории.
Она устало (и есть хочется, и спать, особенно спать, бессонная ночь дает себя знать вовсю!) уходит в подсобку, переодевается, включает электрический чайник – и очень вовремя вспоминает, что лаборантке Вале – той самой, которую два дня назад кто-то (да уж теперь понятно, кто!) сбросил с лестницы, недавно подарили большущую и очень нарядную коробку с датским масляным печеньем. Валя, которая перманентно худела и никак не могла похудеть, решила в очередной раз ограничивать себя в сладком, а потому соблазнительные печенюшки домой не понесла (тем более что ее мама обожает стряпать и может воспринять появление импортного печенья как оскорбление своим кулинарным талантам), а оставила в кабинете для общего пользования. Ася, вообще-то, тоже старалась держаться от них подальше, но сейчас никакой другой еды не было. Печенья вкусные… может, Наталья успокоится? Она выглядит ужасно… настроение тоже, похоже, жуткое… Наверное, в ярости, что вчера Федотову не удалось вывести Асю из строя. А может быть, он должен был вообще убить ее? И все из-за чего, господи боже?!
А в самом деле, из-за чего? Ася не знает и, что характерно, не хочет знать. Но против себя не пойдешь, против своей натуры, она выяснит все, что можно, и ничто ее не остановит, ничто и никто… даже она сама себя не сможет остановить.
Ася с тоской насыпает одну горсть печенюшек на блюдце, наливает чай (лучше бы кофе сейчас выпить пару чашек, да покрепче, но кофе нет, вот беда!) и несет к своему столу. Чай пускай стынет, а ей надо посмотреть, кто еще звонил Федотову, пока Ася каталась на Крутой съезд и обратно. Так, это были Любовь, «зайка 3», несколько инициалов из группы «работа», снова Любовь, снова «зайка 3»… И еще какой-то номер появился в списке входящих вызовов. В памяти федотовского телефона он не сохранен, поэтому Ася видит только цифры: +7 910 515 15 15. С него звонили три раза, причем один раз – когда она еще не ушла в магазин. А, ну да, звук-то был выключен, вот она и не слышала сигнала вызова.
Ася задумчиво смотрит на незнакомый номер. Хотя назвать его незнакомым никак нельзя! Он чем-то ужасно знаком, он что-то смутно напоминает… Смутно! Ничего себе! Да ведь это… номер ее телефона! Вернее, маминого. Раньше он принадлежал Асиной маме, а потом они с отцом выиграли какой-то приз от МТС, две симки с годовой привилегией бесплатных вызовов и смс, а потому этот удобный номер остался у Аси. Телефон по-прежнему оформлен на мать, что причиняло Асе некоторые хлопоты, когда приходилось общаться с офисом МТС, но менять что-то было лень, да и зачем? Не столь уж те хлопоты были велики.
Но сейчас все это неважно. Кто мог звонить с ее телефона? Ответ однозначный: тот, кто его нашел. Виктория Петровна говорила, что по Асиному телефону отвечал Груша. Значит, телефон у него. И это он звонил по номеру Федотова! Значит, Груше уже известно имя человека, которого убил Павлик на Крутом съезде…
Странно, как это могло произойти? Груша вроде бы должен быть арестован… должен находиться в тюремной больнице… Может, сбежал? А почему бы и нет? Да запросто, в кино вон сбегают от полиции все, кому не лень, правда, Груша не в кино, но все же и в жизни иногда бегут… Вот и он взял да и сбежал! Однако оперативно работают бандиты: мигом узнали имя Федотова и его телефон! А это значит, что по номеру Асиного телефона они так же быстро могут узнать адрес мамы. И это прибавит ей хлопот и волнений, а может быть, даже будет угрожать ее жизни. Как бы эти бандиты не нагрянули к ней в деревню! Маму зовут Анастасия Снегирева (эта фамилия так Асе нравилась, что она ее не меняла, когда замуж вышла, потому что покойный Виталик по фамилии был Редковатый, честное слово, и Ася стала бы – Редковатая… Можно представить, как изгалялась бы над ней с такой фамилией Наталья… Редковатая дура, Редковатая тюха, Редковатая кретинка… у Редковатой и волосы, и мозги редковатые, ну и все такое… а Виталик до чего обижался, просто невозможно описать!..), вдруг они, бандиты эти, решат, что это и есть Ася, а на самом деле Ася – просто Ася, ну, имя у нее такое смешное… Пока разберутся, что мама никак не могла быть на Крутом съезде! И будут ли разбираться?! Или сразу…
Не дай бог!
Надо как-то отвести удар от мамы. Надо вызвать огонь на себя.
Горло у Аси пересыхает от страха.
В эту минуту влетает Серега, курьер «Вашего анализа» по городу, сразу загребает с Асиного блюдца почти все печенюшки, вмиг проглатывает их, выпивает Асин чай и кричит, что кругом пробки, давайте скорее ваши пробирки, надо срочно ехать, а то будет два часа на подъезде к Сенной стоять!
Из процедурной выходит Наталья, выносит заранее приготовленный контейнер с пробирками. На Асю она не смотрит, вся погружена в свои мысли и даже не смеется, когда Серега рассказывает очередную байку про кровь. У него – хобби: он собирает и записывает разные смешные фразы, цитаты, стишки и все такое, лишь бы речь шла о крови. Одно время Серега даже набирал эти цитаты на компьютере, распечатывал и развешивал листки по стенам в кабинетах, уверяя, что создает этим необходимый антураж. Собственно, всем это даже нравилось, потому что фразы были смешные, например: «Объявление в пункте переливания крови: Донор, не допусти кровопролития!» Или: «Вампиры верят, что самые праведные из них после смерти попадают на станцию переливания крови». Или: «Ни клопов, ни комаров убивать нельзя. Кто их убьет, тот свою кровь прольет!» И все такое же в этом же роде. Но вскоре «украшать» лаборатории и кабинеты «Вашего анализа» Сереге было строжайше запрещено – после того как шеф-директор, владелец медалистки и призерши чау-чау, щенки которой стоили баснословно дорого, увидел однажды вывешенный на самом видном месте листок со стихами:
Смешение в твоей крови,
Ты беспороден, как все Жучки.
И все же ты – дитя любви.
А чистокровки – дети случки.
Сергея чуть не уволили за «оскорбительное творчество», и гроза стихла, когда он нашел в Интернете сайт, откуда передрал стишок. Его лишили премии и запретили украшать стены всякой ерундой. И еще чуть не пришили симпатию к фашистам – это из-за Муссолини… Сергей на время притих, но отказаться от своего увлечения он не мог, просто «кровавые байки» сообщались теперь устно:
– Идет мама с ребенком. О чем-то ему рассказывает и к слову вставляет: «Мы с тобой одной крови. Ты и я!» Он молчит. Мама спрашивает, кто это сказал. Мальчишка радостно заявляет: «Донор!»
Смешно. Но Ася еле выдавливает из себя жалкое хихиканье. А у Натальи такое мрачное и озлобленное лицо, что Сергей обижается, с холодным выражением переставляет пробирки из контейнера в свой чемоданчик и сурово марширует к двери, но на полпути не выдерживает характера и, одним прыжком снова оказавшись у стола, выгребает из блюдца три оставшихся печенья. Сережа тоже вспыльчив, но отходчив, совсем как Виктория Петровна! Он подмигивает Асе и удаляется, напевая, вернее, отрывисто декламируя:
В три кирпича на грудь меня чуть прибило,
Под выстрелами пушки сердце биться не хотело,
Тело двигать не могло, по голове веслом,
Размытая картина – но я дышу всем назло.
Меня били ногами, так, чтобы я не мог встать,
Какое там дышать! Я даже не мог простонать.
Один сукин сын вколол в мою ногу шило,
Просто так ему ништяк увидеть кровь по колено…
Ужас какой… Но это всего лишь песня. А наяву бывает еще ужасней и страшней. Как прошлой ночью…
