Алексей Олейников - Девочка и химера
В Магусе все не то, чем кажется, напомнила себе Дженни, и, похоже, за пределами Магуса тоже. Химера тихонько подвывала и, как слепой котенок, тыкалась мордой в ботинки «менеджера среднего звена».
– Обижают, бьют, гоняют, – жаловалось чудовище, – а хуже всех – эта мерзкая девка.
– Ну что ты, маленькая. – Альберт Фреймус потрепал чудовище по холке, и оно чуть от восторга не откусило колдуну полруки. – Совсем ослабела…
Он покачал головой, достал из кармана флакон, присел и капнул пару капель в распахнутую пасть. Затем осмотрел зубы, хмурясь, взглянул на помятые крылья. Выпрямился.
– Очень некрасиво, мисс, – заявил он. – Портить чужую собственность – это преступление, и я строго взыщу с вас!
На раны Дженни он не обращал ровным счетом никакого внимания. Девушка так устала, что не обращала на такие мелочи внимания. В словах ей открылась какая-то лазейка…
«Он сказал «чужая собственность» и «кто ваши родители»… – Девушку шатало. – Он признал, что химера принадлежит ему, но при этом он не считает тебя полноправным членом Магуса. Значит…»
– Так эта зверушка ваша? – бросила она, стараясь не морщиться от боли. – Мерзкое создание.
– Что бы вы понимали, – поджал губы колдун. – Редчайший экземпляр, такой результат получается в одном эксперименте из сотен тысяч!
– Так она ваша? – в лоб спросила девушка.
– Разве я так сказал? – удивился Фреймус. – Я просто заметил, что так нельзя обращаться с ценным животным.
– Значит, не ваша? – ухмыльнулась Дженни. Она знала, что делать, – невидимый дух, помогавший ей в сражении, сейчас направлял ее мысли, и она догадывалась, кто это. – Что ж…
Она покатала на языке Имя чудовища, как колючую снежинку, и чуть прикусила ее. Химера взвизгнула, распласталась по земле, тело ее сотрясли жестокие корчи. А Дженни без тени жалости смотрела на чудовище.
– Хватит! – Альберт Фреймус разом потерял свою безмятежность. Сквозь облик скромного бухгалтера проглянул иной человек – властный и жестокий.
– Так она ваша или нет? У меня язык чешется уничтожить навсегда эту тварь.
И она с большим наслаждением воззвала к Имени химеры, причиняя ей невыносимую боль.
– Перестань! – Фреймус вышел из себя. – Ты кто такая?
– Она ваша или нет?! – заорала в ответ Дженн. – Отвечайте, или я развею это «ценное животное» по ветру. Клянусь Древней землей, я не шучу!
– Моя! – крикнул Фреймус. – Моя, будь ты проклята!
– И вы признаете договор на поставку химеры, заключенный Роджером Брэдли от имени Магуса, исполненным? – уточнила Дженни, качаясь от усталости.
«Еще немного! – взмолилась она, чувствуя, как подкатывает дурнота и слабость. – Самую капельку!»
«Не смей, Далфин! – Теплая волна подтолкнула ее в спину, удержала на слабеющих ногах. – Не сдавайся!»
Голос Брэдли затухал, превращаясь в шум ветра, и девушка чувствовала, как его присутствие слабеет. Но пока он был рядом и щедро делился всем, что у него было: и силой, и надеждой.
Невыносимо долго Фреймус молчал, глядя, как химера корчится и царапает землю у его ног. Плоть ее стремительно таяла и исчезала на глазах, и лишь когда чудовище уже походило на ничтожный клубок тумана, он сказал:
– Да, я, Альберт Фреймус, глава Западного ковена Англии, признаю договор с Магусом исполненным! Гореть тебе в аду, мерзкая девка.
– Забирайте свою падаль, мистер Фреймус, – выдохнула Дженни.
Колдун сбросил пальто, накрыл им почти растаявшую химеру. С бешеной злобой взглянул на девушку.
– Я запомню тебя, дрянь, – прошипел он.
Он осекся. Бросил острый взгляд куда-то за спину Дженни. На лице его проступила усмешка.
– Так, кто это у нас?
Девушка обернулась. Калеб! Мальчик встал на ноги и медленно побрел к комку полупрозрачной плоти, съежившемуся под пальто колдуна. Глаза его были открыты. Дженни, потянувшаяся его остановить, прикусила язык – такой мертвый, безжизненный был у него взгляд.
– Ты кто, мальчик? – заворковал колдун. – Как тебя зовут? И куда ты идешь? Ах, тебя она позвала…
Он засуетился, как паук вокруг своей жертвы, обматывая ее нитью. Мальчик подошел к химере. Опустился рядом. А потом… Калеб поднял пальто и заполз внутрь, прижимаясь к чудовищу, как детеныш прижимается к матери.
Фреймус наблюдал за этой сценой, и от выражения его лица Дженни передернуло.
– Отпусти его, – хрипло потребовала она.
– Он сам так решил, – колдун развел руками. В голосе его звучала неприкрытая издевка. – Не могу помочь, мисс. Не советую делать опрометчивых движений. У Магуса не осталось сил, а вы здесь совершенно одна. Ваше счастье, что я ценю древности – даже такие ослабевшие и бесполезные, как ваш цирк. Радуйтесь своей победе, а мальчика я заберу в качестве компенсации. Всего доброго, мисс, – холодно попрощался Альберт Фреймус. – Пойдем, мой друг.
Груда зашевелилась, поднялась вверх. Калеб встал на ноги и, кутаясь в большое, не по росту, пальто побрел за Фреймусом. На траве не осталось и следа от ледяной химеры. Дженни смотрела вслед двум фигурам, уходившим прочь по зеленому полю к черной машине. Девушка все глядела, пока колдун и Калеб не сели в нее. Машина тронулась с места. Исчезла за небольшим леском. Потом вынырнула и, постепенно уменьшаясь в размерах, полетела по дороге к городу Чайдок.
– Дженни!
Она оглянулась. Это движение отняло последние остатки сил: девушка рухнула в мокрую изумрудную траву, прильнула к влажной земле. Ее закачало, как в лодке, – это Людвиг бережно поднял ее на руки. Дед обхватил ее за плечи и что-то сердито сказал, но Дженни уже не слышала его голоса.
– Он так и не оглянулся, Марко, – сказала она и потеряла сознание.
Эпилог
Начало октября выдалось промозглым. Холодные осенние туманы окутали улицы городка Бигбери-он-Си на южном побережье Англии. Дженни бездельничала у окна, наблюдая за прохожими, семенящими сквозь ветер и дождь. На душе у нее было так же холодно и мглисто. После летней истории гастроли цирка «Магус» досрочно прекратились. Администрация вернула все деньги за уже проданные билеты, и в одночасье цирк уехал за неделю до истечения срока аренды поля. Недоумевающие горожане еще долго чесали языками, на все лады обсуждая странное поведение циркачей, и громче всех звучал негодующий голос фермера Бэнкса, на чьем пастбище разбил шатер «Магус».
– Половину поля какой-то отравой пожгли, подлецы! – возмущался Бэнкс. – Чем мои овечки теперь кормиться будут? Да я в суд на них подам!
После отъезда цирка поле представляло странное зрелище. С высоты птичьего полета на поле был четко различим идеальный круг. В нем трава пожелтела на месяц раньше, чем на остальном поле.
Фотографию феномена даже напечатали в «Чайдокском вестнике» под заголовком «На поле фермера приземлялись инопланетяне?», что еще больше взбесило Бэнкса. Он разошелся не на шутку, угрожая затаскать по судам не только цирк «Магус», но и всю редакцию «Вестника» за поклеп, потому как никакими инопланетянами на его поле отродясь не пахло, а всему виной мерзкие фургоны циркачей, которым сто лет в обед, и обильная утечка бензина, испоганившая отличное пастбище. И он, Джимми Бэнкс, берется это доказать. Прямо завтра закажет экспертизу почвы, вызовет Би-Би-Си, Гринпис и полицию, и уж тогда эти акробаты и клоуны у него попляшут! За Джимми Бэнксом давно закрепилась слава вздорного и склочного старика, и горожане были уверены, что он подаст-таки в суд. И клоуны попляшут, потому что хватка у старикана мертвая, и если уж он возьмется, то отсудит у заезжих циркачей все, вплоть до жонглерских булав и сценических костюмов.
Однако в то время, когда усердно раздуваемый Бэнксом скандал грозил выплеснуться за пределы городка, в Чайдоке появилась странная парочка. Худой, как щепка, невысокий человек в темном пальто, по виду – выходец из Центральной Европы, и рыжий, кряжистый, плотно сбитый ирландец, слегка бледный, словно после тяжелой болезни. Появились они в городке ближе к вечеру. Осведомились в нескольких пабах, где именно находится ферма мистера Бэнкса. Надо сказать, что они не промахнулись: фермер был большим любителем пропустить пинту-другую пива на ночь глядя, и любой бармен гораздо точнее справочного бюро мог сказать, куда сегодня отправился зловредный старикан.
– Да только что вышел, – махнул полотенцем Уильям Холдман, владелец паба «Красный лев», протирая барную стойку. – Ступайте по дороге и нагоните – тут до его фермы с полчаса ходу. Если он только такси не заказал. Но это вряд ли – старик за пенни удавится. А на кой он вам, мистер… э?
– Дьюла Вадаш, – ответил незнакомец. – Дело у нас к нему. О бараньих мозгах поговорить хотим. Значит, говорите, нагоним?
Приезжие молча вышли в быстрые осенние сумерки, которые озаряла полная луна, всплывшая над улицей.
