Елена Арсеньева - Голос крови
Просто набирает…
Стоп! Но если человек просто набирает какой-то номер, он обязательно остается в журнале его звонков.
Ася снова берет мобильник, нажимает на кнопку с зеленой трубкой – и на нем появляется список последних входящих и исходящих вызовов.
Ничего себе…
В списке сохранено 25 вызовов. Исходящие уже стерлись из памяти. Все вызовы входящие, они следовали в течение последних шести часов, начиная с четырех утра, и все поступали с двух номеров. Один обозначен как «зайка 3». Другой – «Любовь». С большой буквы, как и положено писать имя. Это Любовь звонила, пока Ася переодевалась.
Но ее ведь зовут иначе, ту женщину!..
Зовут-то иначе, но…
Ася вздыхает. Глупая же она… Любовь – это не только имя, верно? Это еще и чувство. Такое чувство, которое заставляет человека иной раз и на преступление пойти, не то что на такую «мелочь», как небольшая подтасовка фактов… Ну вот, теперь еще кое-что становится ясно. Эта женщина для Федотова – единственная! Она – Любовь. С большой буквы!
Ася сверяет телефон Любви с одним из тех, который нашла в списке вчерашних приемов. Все совпадает. Она правильно угадала! И от этого ее берет невыносимая тоска.
Интересно, ради чего им все это понадобилось? Только ради чьей-то причуды, болезненной подозрительности? Но от причуды всегда можно отговориться, отделаться. Нет, здесь что-то другое, более серьезное. Женщина так сильно любит мужа, что боится его потерять, и привлекает другого мужчину, чтобы спасти свою семью? Или все проще и дело в деньгах?
Наверное… Иначе зачем бы в кабинете на Сенной в то же самое время появилась еще и…
Ася вздыхает. Это не более чем догадки, не более чем… Она вдруг вполне отчетливо понимает, что никому и никогда не расскажет о своих открытиях. И даже Наталье ни о чем не скажет. Все догадки останутся там же, где родились: в Асиной голове.
У нее не хватит смелости. Да и не ее это дело!
Внезапно телефон Федотова начинает вибрировать в ее руке. Сейчас разразится этой дурацкой песней! На экране высвечивается надпись: Любовь. Это Любовь ему звонит! Ася испуганно нажимает на сброс.
Телефон вибрирует снова.
Ася снова нажимает на сброс, и снова «Любовь» попадает в список неотвеченных вызовов…
Сердце колотится-колотится!
Конечно, эта женщина ужасно беспокоится. Она ничего не знает о человеке, которого послала напасть на Асю. И если в кармане убитого Федотова были документы и его имя уже известно полиции, ей, этой Любви, ничего не сообщат. Она – тайна Федотова, она – жена другого мужчины. Сообщат матери или жене Федотова, если у него есть мать или жена. А если он одинок, то его труп так и будет лежать в морге… никем не востребованный.
Но, может быть, Любовь догадается? Может быть, сердце подскажет ей, что здесь что-то не так, что с Федотовым что-то случилось? Или одна из его «заек», к примеру, номер 3, которая ему названивала ночью, всерьез встревожится, или кто-то из списка «работа»… Конечно, когда-нибудь его судьба выяснится, но когда? Надежда сменится безнадежностью, потом горем… а все из-за чего?!
Ася сидит, тяжело облокотившись на стол и положив лоб на руки.
Ей хочется позвонить и предупредить, успокоить…
Но чем она может успокоить? Она, из-за которой все это и случилось?
Во всем виновата она. На самом деле таких случаев, как этот, происходит по лабораториям куда больше, чем может показаться, потому что всегда можно найти ту сумму, за которую лаборант согласится помочь совершить подлог. И при известном напряжении фантазии можно отыскать некий путь… обходной путь, придумать, как и каким образом подменить пробирки. И это сходит с рук. Но тут, в «Вашем анализе», на беду, оказалась чрезмерно внимательная зануда по имени Ася Снегирева. И та женщина, и без того доведенная до отчаяния – а от хорошей жизни на преступление не идут, а ведь было совершено, по сути, преступление! – решила себя обезопасить. Просто обезопасить…
А что получилось?!
Грянули события, вообще не имеющие отношения ни к ее, ни к федотовской, ни к Асиной жизням, – и случилось то, что случилось.
Кажется, это и называется – стечение обстоятельств…
Из кабинета Натальи выходит посетитель, и Ася поднимает голову, старательно улыбается ему:
– До свидания, вы получите эсэмэс, когда анализ будет готов.
Телефон снова вибрирует. Так, теперь «зайка 3», видимо, проснулась и снова начала названивать.
Совсем другая мелодия. Инструменталка-дребезжалка. Ася ее слышала ночью, когда лежала в грязи на Крутом съезде.
От воспоминания, как светился карман у мертвеца, ее бросает в ледяной пот. Она поспешно нажимает на сброс и наконец-то соображает отключить звук. Но память не отключишь!
Все пи…ц, все пи…ц,
Я теперь властелин колец,
Я теперь властелин колец,
Все – пи…ц!
Эта нелепица снова и снова прокручивается в ее голове. И лица, лица выплывают из памяти. Жалко их, ну до чего всех жалко! И Федотова. И Бусыгина. И Грушу. Она невольно улыбается, вспомнив, как он шипел из-за белых ящиков: «Башку не задирай! Ползи!» – а потом выскочил, чтобы спасти ее и Бусыгу, – и угодил под пулю.
И остался лежать, перевязанный ее лифчиком, рядом с Бусыгой, перевязанным бретельками от этого же лифчика…
Живы ли они оба? Успела ли помощь? Надо бы позвонить…
Сейчас в холле как раз пусто, к Наталье вошла посетительница с мальчиком, он ревет от страха, слышно, как мама и Наталья успокаивают его в два голоса, клятвенно обещая, что больно не будет.
Куда звонить? В «Скорую»? А про кого спрашивать? Груша – он кто? Грушин? Грушко? А как его зовут? Неведомо. Зато Ася знает, как зовут Бусыгина! Алексей Петрович, вот как!
И, набрав 03, она спрашивает, не знают ли там, куда могли увезти человека, к которому ночью вызывали «Скорую помощь». Оказывается, вчера дежурила по «Скорой» 5-я градская больница.
– Там и ищите, – советуют ей.
– А если, – осторожно интересуется Ася, – этот человек был с огнестрельным ранением?
– С огнестрельным? – Женщина на том конце провода настораживается. – Тогда вам лучше в полицию звонить.
– Да, спасибо, – бормочет Ася и бросает трубку.
Интересно, в «Скорой» телефоны с определителем номера? И там уже узнали, откуда поступил такой странный звонок? И записываются ли эти звонки, как в полиции или в МЧС?
Вот ее ночной звонок точно был записан. Но тут к ней – никаких подходов, потому что звонила Ася с телефона Федотова. И если номер и владельца вычислили, на этом расследование и заглохнет.
Впрочем, вдруг осознает Ася, ей все равно никуда не деться от разборок с полицией. Бусыгин, когда очнется, обязательно расскажет, как все было. Сообщит, что к нему приходила сотрудница лаборатории «Ваш анализ», что они вместе вышли из дома, а потом на девушку кто-то набросился… и был застрелен снайпером, который охотился за Бусыгиным. Полицейские позвонят в «Ваш анализ» и узнают, что за сотрудница относила распечатку Бусыгину. И вот она, Ася Снегирева. Как на ладони!
Конечно, Бусыгин может и не очнуться… Но его мать знает, как все дело обстояло. И вообще, Ася ведь назвалась и сказала, где работает, когда Груша спросил, кто она такая.
Она сказала, что Ася Снегирева из «Вашего анализа», а Груша удивленно пробормотал: «Что за хня?!»
Ася слабо улыбается…
Да глупости, чего это она за свою шкуру дрожит? Она ни в чем не виновата. Она там, в боевой обстановке, делала, что могла и как могла! Жизнью рисковала… а что, не рисковала, что ли?! Единственное, в чем ее можно упрекнуть, это в том, что телефон у мертвого вытащила, а потом с этим телефоном сбежала. И сейчас им на полную катушку пользуется. Это же не просто воровство – это сущее мародерство!
Нет, она его больше в руки не возьмет! Ася сует недозаряженный телефон Федотова в ящик стола и вытирает ладони о брюки. Ужасно хочется его вообще выбросить. Может, так и сделать? А то в самом деле – мародерство…
Впрочем, оправдание у Аси есть. Все же именно с помощью этого телефона она вызвала полицию к подстреленным Груше и Бусыгину! А что потом утащила… нет, она его вернет. Надо вернуть, как будто нашла на дороге. В общем-то, так оно и было, строго говоря. И дернуло же ее потерять свой телефон. Не была бы такой раззявой…
Не была бы такой раззявой, справедливо возражает сама себе Ася, не узнала бы сегодня про Любовь и про «заек».
Хотя, впрочем, что ей это дает? Зачем нужно?
Незачем. Так же, как и чужой телефон ей больше незачем. Скорей бы от него избавиться. Да и от догадок своих хорошо бы избавиться, по большому счету.
Но куда их девать? Просто не думать о них? Это, наверное, проще простого… если бы удалось не думать. Но ведь никуда не денешь то, что произошло. Подлог. Преступление. И смерть человека…
Человека, который защищал свою Любовь.
Ох, как все глупо, нелепо и страшно!
Ася снова утыкается в ладони и сидит, уговаривая себя хоть на минуточку отвлечься от всего этого. Но разве такое возможно?! Она как заведенная, она не может перестать думать, думать, думать…
