Виктор Дьяков - Складская история
Клиентка вновь приехала на склад через пару дней. На этот раз она сразу успокоила Клавдию:
– Нет, нет, я не с претензиями. Доски, что вы привезли на обмен все хорошие и их уже используют. Извините, но я приехала с вами поговорить, если, конечно, вы не заняты и не против. Клавдия удивленно воззрилась на клиентку. Сейчас перед ней стояла не готовая к скандалу посетительница, а просто пожилая и довольно усталого вида женщина. Неужели она действительно просто заехала поболтать… о чем? Клавдии болтать некогда – самый наплыв заказчиков. То были в основном такие же дачники из товариществ. Были и поселковые. Последние, как правило, местные уроженцы, ставшие городскими жителями, обитавшие в райцентре, или других городах Подмосковья, а то и в самой столице. В поселке у них, либо оставались престарелые родители, либо оставленные в наследство дома и земельные участки. Дома нуждались в ремонте, участки в огораживании. Когда были преодолены последствия дефолта 1998 года Москва и Подмосковье в общем стали жить неплохо, и деньги водились у многих. Ну, а где же на все эти ремонты и заборы взять стройматериалы? Ближе всего, да и дешевле только на «бобровском» складе. Правда, качество досок и бруса, что производилось на изношенном оборудовании в цеху, которым командовал деверь Клавдии, невысокое. Тем не менее, отбоя от покупателей не было. Если возникали претензии, Клавдия никогда не «лезла в бутылку», а вежливо обещала обменять… и обменивала.
Клиентка, хотевшая о чем-то поговорить, увидев, что хозяйке склада явно некогда, однако от своей затеи не отказалась, она сказала, что заедет попозже, а сама поехала, сначала в поселок, отовариться в продовольственном магазине, потом на свою дачу, проследить как идет постановка забора. Вторично она подъехала к складу ближе к вечеру, когда поток покупателей-заказчиков иссяк, а рабочие грузили и развозили последние заказы.
– Еще раз извините. Я все же хочу с вами поговорить. Вы сейчас свободны?
Вообще-то Клавдия опять была занята, ибо «подбивала» отчетную документацию за день. Потом надо пересчитать, дневную выручку… Но отказать второй раз за день хотя и бывшей клиентке она постеснялась, и потому, быстро убрав накладные и пачку купюр в сейф, сказала, что не занята и готова ее выслушать.
– Не сочтите за дерзость, но позвольте поинтересоваться, как вам удалось организовать здесь свой бизнес. Зачем мне это нужно? Я вам это потом объясню, поверьте не из праздного любопытства. Кстати, как вас зовут? … А я Анна Николаевна…
Каким-то непостижимым образом Анна Николаевна, вроде бы совершенно посторонний человек, сумела подвигнуть Клавдию на откровенность. Та поведала, как стала хозяйкой склада, а фактически вкратце историю всей своей жизни. Рассказ неоднократно прерывали. Это в контору заходили либо шофер, отвезший очередной заказ, либо рабочие-узбеки, также довольно бесцеремонно заходящие по каким-то вопросам. Отношения между хозяйкой и рабочими сложились, если не панибратские, то очень демократичные, и судя по изменению выражения лица Анны Николаевны, это ей очень не понравилось, но она промолчала. В шесть вечера рабочий день кончился, и Клавдия засобиралась домой, а Анна Николаевна все не уходила.
– Вы далеко живете? – поинтересовалась она.
– Да, идти почти на другой конец поселка. По дороге еще надо продуктов купить, а то сын, скорее всего, в магазин забыл сбегать. Целый день до него дозвониться не могу, наверное, мобильник дома оставил. Он у меня такой, если не напомнить, сам никогда не вспомнит, – Клавдия все это говорила, чтобы у гостьи не возникло желания ее задержать и продолжить разговор.
– А где ваша машина? Наверное, где-то в ангаре стоит? – задала несколько неожиданный вопрос Анна Николаевна.
– Да нет, – как-то виновато улыбнулась Клавдия, – я не на машине, я пешком.
– Как, пешком, а разве у вас нет машины? – искренне изумилась гостья.
– Вообще-то я, конечно, могу купить, средства у меня есть. Но знаете, я боюсь за руль садится и учиться водить совсем не хочется. Меня после работы часто наш шофер на своем грузовике подбрасывает. У мужа была, старый «Москвич», но он в таком ужасном состоянии. Все собирался внедорожник приобрести, да так и не собрался, не успел.
– Вот что, Клавдия, поскольку вы свой грузовик уже отпустили, то я вас на своей машине отвезу, и в магазин заедем. И не отказывайтесь, мне это совсем нетрудно. По дороге еще и пообщаемся. Поверьте, нам есть о чем поговорить. Вы не против?
Клавдия никак не могла уразуметь, что же этой пожилой дачницы от нее нужно. На предложение о продолжении знакомства она лишь неопределенно пожала плечами, что, впрочем, Анна Николаевна восприняла как согласие. Тем не менее, потом целую неделю странная клиентка на склад больше не наведывалась, и Клавдия стала про нее забывать, когда она вновь появилась и опять ближе к вечеру. Едва поздоровавшись, Анна Николаевна тут же и объяснила причину своего недельного отсутствия, хоть ее о том и не спрашивали:
– Насилу забор свой закончила. За этими рабочими нужен глаз да глаз. На что уж я, человек опытный, знакома с их ментальностью и знаю, как с этими бабаями общаться и то за всем уследить не успевала. То доски норовят сэкономить и на сторону сплавить, то цемент, то еще что. Кстати, а ваши узбеки как работают, не воруют?
– Да, как-то не замечала. Может, и приворовывают. Знаете, у нас тут и объемы большие и возврата, как с вами, много идет. Один раз заметила, как они этот возврат втихаря через забор кидали. Наверное, потом они его кому-то по дешевке продали, – неожиданно для самой себя откровенно поведала Клавдия.
– И вы, что, это им спустили?
– Да, нет, вызвала бригадира, предупредила, чтобы такого больше не было. Вроде, больше не замечала, – не очень уверенно констатировала Клавдия.
– Просто они стали более осторожны. Я даже уверена, что они продолжают это делать. В нашем дачном товариществе есть такие деятели, которые ворованные доски покупают. Хотите, я вам укажу точный адрес, где целый штабель, по всей видимости, ваших досок. Причем хозяин у вас никогда ничего не покупал. Сто процентов, это дело рук ваших рабочих, – ничуть не сомневалась Анна Николаевна.
– Знаете, я это знаю, но сделать ничего не могу. Ну, что могу я, женщина, я ведь их даже побаиваюсь. Они же… ну они не такие как мы, мало ли что у них на уме, зарежут еще, – совсем понизив голос, призналась Клавдия.
– Вы не поверите, но я примерно так и думала. Вы ведь раньше никогда не сталкивались с азиатами, потому и опасаетесь их, подсознательно, инстинктивно. Вы бы их с удовольствием уволили, но местные за такую зарплату работать не станут, а нанимать других гастарбайтеров вы тоже опасаетесь, вдруг еще хуже окажутся. Потому терпите этих… Верно? – Анна Николаевна пытливо вглядывалась Клавдии в глаза.
В тот вечер Анне Николаевне и Клавдии не удалось долго поговорить. Однако случилось то, чего Клавдия никак не ожидала – ей вдруг стало очень интересно общаться с этой собеседницей. Та буквально угадывала ее умонастроение, ее мучения с этим складом. Более того, Клавдия осознала, что Анна Николаевна искренне сочувствует ей и даже хочет помочь… Они стали встречаться регулярно, и в один из вечеров Анна Николаевна поведала, откуда у нее опыт общения с выходцами из Средней Азии:
– Я жена офицера, мой муж полковник в отставке. Он в течении четырех лет командовал полком в одном из городов Ферганской долины. До того мы служили в основном в России, а после выпуска из Академии мужа направили туда, в ТуркВО, Туркестанский военный округ. Там я воочию убедилась насколько тамошняя действительность отличается от российской. И дело не в природе и климате, хотя конечно летом там невероятно жарко, дело в людях. Действительно, там живут совсем не такие люди как мы. Сначала я их тоже побаивалась, но потом привыкла и поняла, что если их не бояться, они сами начнут бояться вас. Народ там, в основном, забитый. За время советской власти в этом плане мало что изменилось. Только вместо баев, ханов, эмиров стали секретари обкомов, райкомов, председатели колхозов. Но к рядовым людям эти новоявленные баи относились, так же, как и прежние – как к скоту. Особое отношение у них и к женщинам. Своих они вообще за людей не считали и очень не любят, когда русские бабы там вели себя так же как привыкли в России. Например, их бесили открытые платья, или когда женщина в общественном месте громко разговаривает, смеется. И когда мы из военного городка выходили в город политработники нас инструктировали, чтобы вели себя как можно тише и скромнее. Ну, уж зато на территории городка мы, как сейчас говорит молодежь, отрывались по полной и плевать хотели, что среди прапорщиков и гражданских служащих полно местных. Одевались как хотели, в платья с открытой грудью и короткие юбки, говорили как хотели и смеялись нарочно громко. Там у нас на территории части имелся открытый бассейн. Летом без него было просто невозможно жить – жара до сорока градусов и больше. Возле этого бассейна собирались семьи офицеров. Женщины все в купальниках человек с полсотни, и в основном молодые от 20-ти до 35-ти. Мне тогда было чуть за тридцать. Так вот, мы купаемся, загораем, болтаем, ржем, а за нами изо всех углов подсматривают, в основном узбечня. Они там просто с ума сходили, с оттопыренными штанами, глазея на почти голых русских баб, все, начиная от перелезших забор подростков до сорокалетних прапоров. У нас там, в части почти все прапора и вся гражданская обслуга из местных была. И солдаты тоже любили подсматривать, в основном азиаты и кавказцы. Поверите, со службы под любым предлогом срывались, рисковали взыскание получить, и все ради того, чтобы на загорающих русских баб поглазеть. И в городе, даже если в скромном платье идешь, они почти все на тебя как коты на масло смотрят. Но мы их будто не замечали, игнорировали, как говорится, в упор не видели. Хоть и опасались, но мы там себя выше их чувствовали, белыми женщинами, и они для нас мусором, чернью были. И они это молча принимали. На территории части, если я, например, иду хоть в чем, хоть в сарафане, хоть в брюках ни один местный, ни молодой, ни старый мне не то, что замечания сделать, дорогу не уступить не смел. Военный городок это была русская территория, и мы там чувствовали себя хозяйками.
