Вера и Марина Воробей - Друзья познаются в беде
– Как это не в то ушко? – заинтересовалась Света.
– А так. Я где-то прочитала, что у женщин левое полушарие отвечает за правое, а у мужчин наоборот. Или наоборот, ну это не важно. А важно то, что когда тебе парень признается в любви, он должен делать это с определенной стороны – то ли справа, то ли слева. – Снежана поморщилась: – Непонятно объясняю?
Но Света уловила суть научных изысканий.
– Что же получается? Если он прошепчет признание в любви в нужное ушко, то до девчонки оно дойдет, а если не в нужное, то она его вроде как не услышит, потому что мозг ее будет настроен на другую волну.
– Ага! Сечешь фишку! – обрадовалась Снежана. – Вот за что я тебя уважаю, Красовская, так это за твою доверчивость и сообразительность.
– Слушай, а ведь это здорово! Это какое мощное оружие против всяких прохвостов. Поворачивайся к нему не тем ухом, и все кино!
– Не проще послать его куда подальше, чем вертеться перед ним, пока с ног не свалишься? – рассмеялась Снежана, но тут ее улыбка пропала. – А у тебя что-то было в той школе, ведь так?
– Нет. – Света замотала головой.
– Было-было, я же вижу: ты от парней шарахаешься, словно черт от ладана. Расскажи! – потребовала она капризным тоном.
– Нечего рассказывать.
– Врешь. А я думала, что мы подруги, все-таки полгода в одном котле варимся.
– В котле? Откуда такие глубокие познания совковой жизни?
– Брось. Я же от тебя не скрываю, что у нас с Гошей «лямур-тужур».
– Не скрываешь, – хмыкнула Света. – Вон у тебя засос на шее еще не прошел. И знаешь, когда парень так откровенно небрежен…
– Ты на меня не сворачивай, – оборвала Снежана Светкино красноречие, требовательно барабаня ноготками по столу. – Колись, my dear friend about your love.
– Мне нечем поделиться, – произнесла Света, твердо решившая сохранить свою тайну от любопытных ушей.
В ее приватную жизнь и без того уже были посвящены слишком многие, можно сказать, из-за этого она из прежней школы и сбежала. Тут Снежана в десятку попала: было сердечное увлечение, но такое, о котором вспоминать не хочется. Опытный Сергей быстро вскружил ей голову, видно, знал, в какое ушко шептать: «Доверься мне». Она, глупая, доверилась, а он ее обманул, поиграл в любовь и остыл. Хорошо, что она нашла в себе силы первой с ним расстаться. Мерзкое, должно быть, ощущение – чувствовать себя брошенной. После этого случая Света решила больше не влюбляться. И не то чтобы она стала дуть на воду, обжегшись на молоке, просто пришла к выводу, что под музыку дружбы легче танцевать, чем под недолговечные аккорды любви.
«Любопытно, – задумалась внезапно Света, – как одноклассницы будут выкручиваться из этой ситуэйшен? Захотят ли написать о своих настоящих друзьях?»
Снежана – особа непредсказуемая: от нее можно ждать чего угодно, она свободно может и забить на сочинение. А остальные?
Кому, допустим, Тер-Петросян начнет объясняться в приятельской симпатии? Может, сразу обеим подружкам? У них слаженная тусовка. Тер-Петросян, дочка директора деревообрабатывающего комбината, Людочка Зверева, ее папан директор звукозаписывающей студии, и Ирочка Говердовская, у той родитель на телевидении какая-то шишка. Как сойдутся вместе, так и начинают друг друга нахваливать: «Голубушка, как хороша! Какие перышки! Какой носок! И, верно, ангельский быть должен голосок!..» А голосок у Каринки гнусавый, и нос «орлиный» назвать носиком язык не поворачивается. Зверева борется с полнотой всеми доступными способами. У Говердовской и правда миленькая мордашка, изредка благодаря папе мелькает на экране в роли статистки, но до Туськи Крыловой ей далеко, с талантом туговато.
«Не отвлекайся от главного! У тебя какая тема? „Настоящий друг“ – вот и греби к ней. Стоп!» – Света на лету поймала ускользающую мысль.
А почему обязательно лучшим другом должен быть человек? Кто это сказал? Вот у Юльки Васильевой настоящий друг – ее «пентиум» навороченный.
Она из Интернета не вылезает, да еще на этой умной технике деньги делает. У Юльки отец хоть и крутой мэн, генеральный директор издательства, а дочку правильно воспитывает. Приносит ей подработку – переводы, статейку какую-нибудь набрать. Платит в долларах. Юлька не обижается, у нее пальцы по клаве шустро бегают. Она так и спросила Миру Григорьевну:
– Можно, я на дискетке сочинение сдам? Или в распечатке?
У некоторых лицеисток в этом месте «шарики с роликами» быстро заработали. Распечатка – это фишка! Можно заказать сочинение какому-нибудь буквоеду, а сдать как свое собственное. Почерк ведь не определишь, а мысли? Кто же в них разберется? Твои они или у кого-то позаимствованы. Может, ты о дружбе думаешь точь-в-точь, как Дейл Карнеги.
Но Мира Григорьевна, бывшая преподавательница педагогического университета, не сплоховала.
– Нет, – сказала она Юле, – я в некоторых вопросах консерватор. Так что придется писать вам сочинения по старинке. Кроме того, всем вам, наверное, известно, что почерк человека может многое рассказать о его характере. Так что я убью сразу двух зайцев. Буду читать ваши работы и размышлять над вашими характерами.
– Даже трех убьете, – подсказала Ольга Дубровская. – Третий заяц – грамматика. Она у меня хромает, – призналась дочка нефтяного магната—неплохая, в сущности, девчонка.
Вот, кстати, о зайцах! Бывают же четвероногие друзья самые что ни на есть настоящие. У Лизы Кукушкиной ее рыжий перс – такое чудо! Никаких подруг не нужно! Хотя у нее лучшая подруга – Туся. У Сони Ветриной, лицеистки из параллельного класса, прекрасный друг чау-чау по кличке Принц. В одной книжке о чау-чау так и было написано: «Чистоплотный „мишка“-тиран бесконечно предан только одному хозяину». А раз предан, значит, настоящий друг. И вообще, в книгах много чего любопытного можно почерпнуть для себя.
В это мгновение над Светой разверзлись небеса, сверкнула молния, ударил гром, и на нее снизошло озарение! Как же она раньше не сообразила, что книга не только лучший подарок, но и самый что ни на есть настоящий друг! Это же Эльдорадо! Тут такое сочинение можно написать, четырех страниц не хватит!
2
Света вышла из метро, накинула на голову капюшон искусственной дубленки (в таких сейчас пол-Москвы молодежной ходит) и бодро зашагала к лицею. Погода стояла промозглая. Небо с утра заволокло тучами, по земле гулял ветер, поднимая пыль и бумажки, кружа замерзшие, жухлые листья. Сегодня как-то особенно ощущалась близость зимы. Может быть, поэтому на лицах многих людей, спешивших на работу, была написана скука.
Свернув в переулок, Света увидела темно-вишневый «мерс», он плавно двигался вперед, отыскивая лазейку среди «Вольво», «БМВ» и джипов. Сюда мало кто добирался общественным транспортом – с полсотни учениц да с десяток учителей; остальные вот так, с помпой. В конце концов автомобиль припарковался неподалеку от чугунных ворот лицея. Затем распахнулась дверца, и из салона показалась кудрявая золотисто-каштановая головка, а потом и вся Снежана Ровенская.
– Петрович, ты за мной сегодня не приезжай, я мамочку предупредила, что заночую в городской квартире, – распорядилась Снежана, хлопнула дверцей и, обернувшись, заметила Свету.
– О! Good morning my darling! – Снежана чмокнула воздух возле Светкиной щеки, здороваясь на европейский манер.
– Привет, подруга, – отозвалась Света, кивая Петровичу, личному шоферу Ровенских.
Он наклонился к дымчатому стеклу, чтобы выяснить, с кем это хозяйская дочка беседует. Увидев Свету, Петрович по-свойски ей подмигнул, после чего двигатель ожил. Автомобиль с шиком развернулся, блеснул отполированным до блеска крылом и исчез за поворотом.
Не успели они остаться одни, как Снежана сразу же предложила:
– Может, свалим отсюда, пока не поздно?
– Нет, я не согласна. – Света замотала головой и направилась к современному зданию из стекла и бетона, отсекая всяческие попытки ее отговорить. – Мне прогуливать нельзя, у меня нет папочки-спонсора, перед которым расшаркиваются.
– Да помню я, помню, что ты у нас особенная. – Снежана догнала Свету, взяла ее под руку, изучающе заглянула в глаза: – А чего это ты сегодня такая…
– Какая?
– Не в настроении.
Света поморщилась:
– Так заметно?
– Мне заметно. Так в чем проблемы? В магнитных бурях? В критических днях?
– В родителях.
– О! – сочувственно выдохнула Снежана. – Вечный камень преткновения. И жить с ними невозможно, и бросить жалко. – И пояснила свои глубокие умозаключения: – Я тут на днях заикнулась мамочке, что хочу к отцу на зимние каникулы, так она раскудахталась, прямо как взбесившаяся курица. Ну, с моими все и так понятно: у них вся жизнь – борьба противоположностей, а твои-то чем тебе не угодили?
– Вторым медовым месяцем.
– Это как? – Снежана даже с шага сбилась от неожиданности.
– А так. В Америку собрались, – с горечью произнесла Света, – во Флориду, на три недели. У отца командировка, а мать вовремя подсуетилась. «Светочка, все так замечательно совпало: у меня очередной отпуск, бешеная премия с неба упала, и загранпаспорт два года без дела лежит», – повторила Света доводы, которыми ее вчера весь вечер потчевали. – А я что? Я – не люди? У меня, между прочим, тоже загранпаспорт имеется. И я тоже хочу своими глазами увидеть статую Свободы, окунуться в Мексиканский залив, побывать в Майями и посмотреть на американский образ жизни.
