Светлана Таова - Белочка и старуха Агата
Ей надо было срочно посоветоваться с Крошкой. Может, кошка знает, откуда в лесу берутся дети и, главное, куда их девать?
Глава 3
Увы. У Крошки не было ответов на эти вопросы. Когда Агата ворвалась в дом, держа наперевес орущего ребёнка, Крошка от удивления свалилась с кресла-качалки и забилась под стол. Агата схватила из тарелки на столе сухарь, обмакнула в Крошкину миску с молоком и сунула в ладонь карапузу. Тот увлечённо зачмокал. Наступила тишина. Крошка вылезла из-под стола.
– Ты где это взяла? – кивнула она на ребёнка.
– Сверху на меня свалилось, – ответила Агата, укладывая ребёночка поперёк кровати.
– Всё шуточки шутишь, – неодобрительно заметила Крошка.
– Какие уж тут шуточки, – отозвалась Агата, мрачно разглядывая, как по одеялу под весёлое журчание растекается лужица.
Ребёнок догрыз сухарь, сунул в рот большой палец правой ноги и пока молчал.
Крошке пришла в голову какая-то мысль.
– Я скоро, – бросила она Агате и выскользнула за дверь.
– Да уж, пожалуйста, не задерживайся, а то мне одной как-то не по себе! – крикнула ей вслед Агата.
Ребёнок агукнул и сморщился.
– Кажется, в луже ему не нравится, – поняла Агата и передвинула малыша на сухое место.
Пока Крошки не было, Агата разглядывала свалившееся на неё дитя. Розовое, пухленькое, в младенческих перетяжках, теперь, когда не кричало, оно даже понравилось старой ведьме. Круглые чёрные глазёнки смотрели на Агату не отрываясь, нос – кнопочкой, губки – бантиком. На макушке двумя язычками пламени топорщатся рыжие волосики, собранные в хвостики. «Девочка», – сама себе пояснила Агата, протянув палец, чтобы погладить один из хвостиков.
Малышка решила, что Агата с ней играет, крепко схватила старухин палец и потянула его в рот. Агата выдернула палец, метнулась к столу и сунула в ладошку следующий сухарь, чтобы малышка снова не разревелась.
Крошка сдержала обещание и вернулась совсем скоро. Хвост кошки был задран вверх и распушён до предела, что означало – Крошка в гневе. Агата занервничала:
– Ну что, узнала?
– Да уж, узнала кое-что! – сердито заявила кошка и напустилась на ведьму. – Опять неизвестные заклинания пробовала? Опять прабабкину книгу брала? Обещала ведь – больше никогда! Обманула?!
Ведьма съёжилась и начала вяло оправдываться:
– Я только палочку проверить хотела.
– Проверила! Тебе это удалось! Что мы теперь с этой проверкой делать будем? – ещё больше распалялась Крошка.
Агата решила перейти в наступление:
– Говори давай, чего узнала, не тяни!
– Ворон белку в лесу видел, сердитую очень. Она другой белке жаловалась, что какое-то чучело утащило её бельчонка, а взамен подсунуло маленького человечка.
– Ерунда какая-то, – нахмурилась Агата. – Я, например, никакого чучела с бельчонком не встречала.
– Ты что, прикидываешься или правда не соображаешь? – Крошка встопорщила усы. – Это она про тебя говорила!
– Это я-то чучело? – возмутилась Агата. – Пусть бы на себя посмотрела. Глаза чумовые вытаращила, шишками кидается.
Агата начала вспоминать всё, что случилось в лесу, и вдруг, охнув, осела на пол.
– Это что же получается? Это я бельчонка в девчонку превратила? Это из-за неё белка в меня шишками швырялась?
Старая ведьма тряхнула головой так, что шляпа слетела, седые кудри подпрыгнули, а мысли пришли в порядок.
– Ну раз мы всё выяснили, пойду отнесу её назад и превращу опять в белку.
– Ну-ну, попытайся, – ехидно усмехнулась Крошка. – Забыла уже, что эти старинные заклинания обратной силы не имеют? В твоём исполнении, во всяком случае. В прошлый раз, когда ты макароны превратила в змей, мы так и остались без ужина. Они потом в верёвки превратились, змеи-то, а не в макароны. А из девчонки, может, кастрюля получится.
– Почему кастрюля? – недоумевающе заморгала Агата.
– А почему нет? Лучше кастрюля, чем крокодил. – Крошка замолчала и стала вылизывать лапку, показывая, что разговор окончен.
– Крокодил? Какой крокодил? В белку я её превращу, в белку, – рассердилась Агата.
– А даже если и в белку, дальше-то что? – Крошка прекратила вылизывать лапу и уставилась на хозяйку немигающими глазами.
– В дупло положу, чтобы мама-белка успокоилась, – неуверенно сказала Агата.
– Она уже успокоилась. У белок память короткая. Так уж они устроены. Это мне ворон объяснил. Так что даже если после волшебства у тебя белочка и получится, в чём я лично очень сомневаюсь, то останется она одна-одинёшенька. Мама-белка бельчат в другое дупло переносила, за последним бельчонком вернулась, а тут ты со своим колдовством. Перепугала белку. Она теперь ни за что к этому дуплу не вернётся.
– Что же теперь делать? – упавшим голосом спросила Агата, с надеждой глядя на Крошку.
– Что-что. Платьице шить нашей малышке Белочке, – невозмутимо ответила кошка.
Глава 4
Так в домике старухи Агаты появилась Белочка. Агата нашила ей множество нарядов: рубашечки с рюшками и кружевные панталончики, воздушные платьица и изящные блузочки. А ещё вязала крючком и спицами, чтобы её малышка была самой-самой нарядной.
Конечно, старуха Агата могла всё это в одну минуту наколдовать, взмахнув волшебной палочкой, той самой, благодаря которой в доме появилось черноглазое чудо с двумя рыжими хвостиками на макушке.
Но Агата любила что-нибудь смастерить сама, а с помощью колдовства выполняла работу нужную, но нелюбимую – картошку почистить или там посуду помыть. А посуды у Агаты было много. Глиняные горшки и миски красовались на высокой полке, на полке пониже, выстроившись по росту, стояли медные кастрюльки, чайник и сковородки.
Агата и готовила сама, безо всякого там колдовства. Щепотку соли, маленький корешок, горсточку сушёных грибов: «Ах, какой запах! Супчик – просто объедение!» Агата напевала от удовольствия, прислушиваясь, как весело булькает варево в кастрюльке на плите. Начищала свои медные кастрюльки Агата тоже без всякого колдовства. Она гордилась ими и любила, чтобы они блестели, как пуговицы на парадном генеральском мундире.
Во всяком случае, именно такое сравнение пришло в голову Бурбыль, подруге Агаты, когда она заглянула в гости.
Они сидели за столом, попивая сладкий кофе со свежими булочками, а Крошка с Белочкой играли на мягком ковре с клубком ниток. Когда клубок совершенно распустился, а нитки оказались намотаны на Крошку, она заворчала:
– Надо было уговорить Агату превратить тебя в белку или даже в крокодила. Ишь, зубастик какой.
Белочка заливисто смеялась, показывая белые зубки, ровные и блестящие, рыжие хвостики на макушке весело подпрыгивали в такт смеху. Обе ведьмы глядели на эту картинку с умилением.
– Уж такая умница, – рассказывала старуха Агата подружке, – всё-всё понимает. Только говорить ещё не начала.
– Ба-га, – произнесла Белочка, глядя на Агату круглыми глазёнками.
Бурбыль расхохоталась:
– Ба-га – баба Яга она хотела сказать, точно-точно, Яга-Агата.
Её помощник – уж Пушок высунулся из рукава хозяйкиной кофты, где мирно спал до этого.
– Что за шум?
– Хозяйка твоя хохочет. Не слышишь, что ли? – проворчала Крошка.
Такое у неё сегодня было настроение – поворчать. Пушок спрятал голову в рукав, а Крошка продолжала ворчать:
– Пушок – вот уж нелепое для ужа имя.
«Уж», «для ужа» – собственные слова так позабавили кошку, что у неё сразу улучшилось настроение. Сбросив с себя обрывки ниток, она потянулась и вспрыгнула на стул, усевшись рядом с Агатой. Та налила в блюдце сливок и подвинула поближе к кошке.
Покончив со сливками, Крошка обратилась к Бурбыль:
– Всё хочу спросить, почему он Пушок?
– Сама не знаю, – пожала плечами та. – Пушок, и всё тут.
Когда заговорили про ужа, Бурбыль засобиралась:
– Чуть не забыла, мы же на приём к врачу записались. Хочу показать Пушка специалисту, может, ему витамины или массаж назначит. Очень стал ленивый и сонный.
– А не пробовали взять его за хвост и быстро-быстро покрутить над головой? – с интересом спросила кошка. – Говорят, очень бодрит.
– Ужжжжжас, – прошипел Пушок, выскользнул из рукава, шарфом обернулся вокруг шеи хозяйки и искательно заглянул ей в глаза: – Можжжжет, пойдём ужжжжже? – Потом перевёл на Крошку укоризненный взгляд. – Скажжжжешь тожжжже. Смотрела бы лучшшше за девчушшшкой.
Крошка громко мяукнула, взглянув на Белочку. Пока старшие увлеклись разговором, малышка собрала в ладошки обрывки цветных ниток с ковра и сунула их в рот. Щёки у неё уже раздулись как у хомячка, а она продолжала пальчиком заталкивать в рот оставшиеся нитки.
