Владимир Гриньков - Санитар
– Розочка-Розуля! – пел Дегтярев. – Цветочек наш!
На правах именинника поцеловал гостью. Паша стоял рядом, не уходил. Чего разволновался? Ну была она в самсоновской квартире. И что? Случайная знакомая, пришла-ушла. Она, может, и не знает о случившемся. Естественнее надо быть с ней. Кажется, она его узнала. Ну так тем лучше. Знакомые, стало быть. Натянул на лицо улыбку, сказал, стараясь голосу придать игривость:
– А мы знакомы, кажется? Мир тесен, Роза.
Она улыбнулась несмело в ответ:
– Да, как видите.
– Можно, я буду опекать вас сегодня?
– А почему именно вы?
– Я один, – сказал Паша. – И, кроме Дегтярева, никого здесь больше не знаю.
– Что ж, – легко согласилась она. – Пусть так будет.
Когда сели за стол, они оказались рядом.
– А вы откуда Дегтярева знаете? – поинтересовался Паша.
– Учились вместе.
– В школе?
– Да.
– Он был в вас влюблен?
– Не думаю.
– Но вы, наверное, единственная его одноклассница здесь. Значит, любит и помнит.
Засмеялась:
– Нет, не в этом дело. Просто я живу неподалеку.
– Вот как? Так мы с вами теперь соседи.
Роза взглянула непонимающе:
– Неужели? Разве вы здесь живете? Я думала…
Она осеклась.
– Что вы думали, Роза?
– Думала, что не здесь живете.
– А где же?
– Самсонов, у которого мы с вами встретились…
У Паши сердце оборвалось.
– …представил вас как друга детства и соседа по дому. И я подумала…
– Я действительно в том доме живу, где и Виталик. – Паша сейчас так говорил, будто Самсонов жив. Он не знал, знает ли Роза о его смерти, и старался быть осторожным. – Но на время перебрался к Игорю, – кивнул на Дегтярева.
– Почему?
– Что "почему"? – не понял Паша.
– Почему к Игорю перебрались?
– Обстоятельства, – сказал Паша.
Подняли фужеры с шампанским. Дегтярев со смущенным видом выслушивал поздравления.
– А вы почему одна? – спросил Паша.
– А вы? – ответила Роза вопросом на вопрос.
– У меня нет никого.
– Вот и у меня та же причина.
Больше они о Самсонове не говорили, и Паша успокаивался понемногу. Стало шумнее, народ заметно охмелел. Кто-то уже опрокинул тарелку с винегретом. Дегтярев выставлял на стол новую порцию спиртного.
– Жарко, – сказала Роза.
– Можем выйти на балкон.
На балконе людей было много. Они протиснулись к краю и теперь стояли рядом, едва не прижимаясь друг к другу.
– Тебе нравится здесь? – спросил Паша, переходя на "ты".
– Да, компания подобралась веселая. А ты откуда Игоря знаешь?
– По работе, – сказал Паша осторожно.
– Вместе занимаетесь переноской тяжестей? – улыбнулась Роза.
– Каких тяжестей? – Паша сделал вид, что не понял.
– Вы же грузчики?
– Откуда ты знаешь, что Дегтярев грузчик?
Дегтярь ведь из этого страшную тайну делал.
– Знаю.
– Давно?
– Да.
Паша улыбнулся, сказал:
– А он таится.
– Он никому не говорит, – кивнула Роза, – но все знают. – Передернула плечами. – Свежо. Я в комнату зайду.
Паша было за ней пошел, но она его остановила жестом, ушла, Паша потоптался на балконе, явно скучая, он никого здесь не знал, и никто ему не был интересен, и через десять минут не выдержал, отправился на поиски Розы. Нашел ее на кухне, она была с Дегтяревым, и когда Паша появился, они оба обернулись разом, Дегтярев улыбнулся почти приветливо, но видно было – Паша помешал. Он по этому поводу комплексовать не стал, опустился на табурет, взял руку Розы в свою – со спокойствием и уверенностью в своем праве так поступать.
– Скучно мне одному, – сказал.
Он выпил сегодня немало, и люди все вокруг были беззаботны и веселы – и не потому ли вдруг ушло прочь напряжение всех последних дней, когда он не мог позволить себе расслабиться. Он был среди людей до этого, видел их и с ними разговаривал, но чувствовал непрестанно свою от них отчужденность, словно между ним и людьми какая-то прозрачная стена была. И вдруг сегодня эта стена исчезла, и он себя почувствовал спокойнее, растворился, стал как все – и отдыхал теперь. Хотелось тепла и ласки и чтобы проснуться завтра утром – и увидеть рядом с собой кого-то.
Притянул Розу, посадил к себе на колени. Она не сопротивлялась.
– Оставайся сегодня здесь, – сказал. – У Дегтярева две комнаты, поместимся.
А рука уже скользнула ей под платье. Роза Пашину руку не стряхнула, но качнула головой:
– Не останусь.
– Почему? – спросил он капризно, уже возбуждаясь.
– Я не могу так. – И заглянула Паше в глаза.
В ее глазах невозможно было прочесть что-либо. Паша взгляд отвел, спросил:
– А как ты можешь?
– Если хочешь, к тебе поедем.
– Прямо сейчас! – сказал Паша быстро.
– Да.
Вошел в кухню Дегтярев.
– Мы уезжаем, – сказал Паша.
Он Розу так рукой придерживал, что Дегтярев и спрашивать ни о чем не стал, пожал плечами, но на Пашу при этом взглянул как-то по-особенному.
– Ты иди, собирайся, я сейчас. – Паша Розу подтолкнул легонько и, когда они с Дегтяревым с глазу на глаз остались, спросил, хмурясь: – Ты чего на меня косишься? Она же не твоя.
– Да мне все равно, – опять пожал плечами Дегтярев, но осталась какая-то недосказанность между ними.
Паша махнул рукой, ничего не сказав.
30
Барсуков распахнул дверь своей квартиры, сделал приглашающий жест рукой:
– Прошу!
Роза на пороге замешкалась, словно раздумывала, входить ей или нет.
– Я один живу, – сказал Паша.
Включил в прихожей свет.
– Что с твоим телефоном? – удивилась Роза.
Оборванный шнур лежал на полу.
– Зацепился случайно, – буркнул Паша, пнул шнур ногой.
Прошел в комнату. Роза вошла следом, и вдруг Паша замер – фотографии убитых им людей висели на стене, на самом видном месте, и он об этих снимках только сейчас вспомнил. Обернулся к Розе поспешно – успела ли она эти фотографии увидеть, – а она ему ответила взглядом, в котором опять Паша не прочитал ничего, не смог прочесть. Взял ее за плечи, развернул так, что теперь она к фотографиям тем оказалась спиной.
– Ты на кухню иди, чай приготовь. Что-то сухо во рту.
Она кивнула послушно и ушла на кухню. Паша сорвал фотографии со стены, открыл поспешно ящик стола.
– А где спички у тебя? – услышал за спиной, и так это неожиданно было, что вздрогнул, швырнул снимки в ящик и задвинул его с грохотом.
Сказал, боясь почему-то обернуться:
– Там над плитой шкафчик есть. В нем спички лежат.
Услышал через несколько секунд, как зажегся на кухне газ, и только тогда от стола отошел, перевел дух. Как неосторожен и неосмотрителен он. Нельзя так.
Чай пили в полном молчании. Паша не мог объяснить себе, что происходит с ним. Отчего он так скован? Потому что Розу к себе привел? Отставил чашку, приобнял Розу. Она не отодвинулась, лишь замерла под его рукой.
– Пошли, – сказал Паша.
Раздеться ей не дал, сорвал одежду сам – грубо, так, что пуговицы отлетали – взял ее почти с ожесточением. Она не противилась, была несуетлива и почти безжизненна, и только когда Паша утомился и опрокинулся на спину, услышал – плачет. Повернул, удивленный, голову:
– К чему рыдания эти? А?
Она не ответила, отвернулась. Ее спина была светлой и гладкой. Паша провел по ней кончиками пальцев, будто пробуя на ощупь, и почувствовал вдруг, что Роза дрожит. Приподнялся на локте, попытался ей в лицо заглянуть, но она в подушку зарылась.
– Грубоват я был немного, согласен, – признался Паша.
Он утомился сильно, и каждое слово ему с трудом давалось. Заснул быстро, но спал очень беспокойно. Тесно ему как-то было, нехорошо. Ворочался, вскрикивал во сне и в один из таких моментов проснулся. Лежал, пытаясь в ночной темноте хоть что-то рассмотреть, и еще понять хотел, что его так растревожило. И вдруг вспомнил о Розе, рукой провел – пусто. Он был в постели один. Вскочил заполошно, побежал по квартире, включил везде свет. И вдруг из темноты кухни – призрак, весь в белом. Паша вздрогнул, едва не вскрикнув, но призрак вдруг в Розу превратился. Роза, босая, стояла перед ним, кутаясь в простыню.
– Ты поднялась почему? – спросил Паша, загоняя страх вглубь.
– Беспокойно ты спишь. Кричишь все время.
– Не буду больше, – пообещал Паша.
Взял ее за руку, потянул за собой в спальню. На этот раз долго не мог заснуть, ворочался и только под самое утро уже забылся. Проснулся скоро. Солнце прямо в глаза светило. Голову повернул и увидел рядом Розу. Она спала, кажется.
Поднялся, умылся, позавтракал неспешно. Прежде чем уйти, написал для Розы записку: "Не уходи. Дождись меня".
Вышел из квартиры, захлопнул дверь. Такое чувство было, будто что-то не так сделал. Думал об этом все время, пока вниз спускался. Но так и не вспомнил.
31
Дегтярев опоздал на работу на два часа. Когда пришел, Паша его лицо увидел – опухшее и красное – и не стал ни о чем спрашивать даже, кивнул молча, здороваясь.
– Твое счастье, что ты ушел вчера, – сказал Дегтярев, морщась. – Напились до поросячьего визга. Колюня едва с балкона не упал. Ты Колюню знаешь?
