Михаил Гершензон - Робин Гуд
Но Рейнольд Гринлиф не докончил своего рассказа, потому что повар оказался хорошим бойцом и тут было не до разговоров. И сила у обоих оказалась равна, и глаз одинаково верен.
Старый ключник, поварята и все, кто был в доме шерифа, выбежали во двор и только жались к стенам, когда меч ударялся о меч и бойцы, то пятясь, то наседая, окруженные блеском и звоном стали, клубком перекатывались с места на место в облаке пыли, взбитой резкими и неожиданными прыжками.
Они бились долго, пар валил от обоих, но ни один не был оцарапан мечом. На решительный натиск один отвечал другому таким же напором, на хитрость – хитростью, на уловку – уловкой, на быстроту – быстротой. И кончилась драка тем, что оба бойца расхохотались и сели на землю, посыпанную мелким речным песком.
– Не часто приходится встречать такого противника! Умел бы ты так же стрелять из лука, весело мы зажили бы с тобой в зеленом лесу. Две сотни марок в год положит тебе Робин Гуд.
– Ну что же, – ответил повар, – из лука я бью не худо, а лесной костер мне милей, чем кухонный очаг. Я шерифу не кум и не сват; только надо нам подкрепиться на дорогу. Ну-ка, старик, выставляй угощенье.
Слуги шерифа поспешно расступились, чтобы пропустить молодцов, а старый ключник побежал вперед, дребезжа ключами и жалобно тряся бородой.
Повар усадил с собою за стол всех своих поварят и подручных и без большого труда заставил их выпить за Рейнольда Гринлифа и лесных молодцов. Потом он повел стрелка к сундуку, в котором шериф хранил свои драгоценные кубки и блюда.
Три тяжелых замка висели на сундуке, но приятели сшибли их и выволокли на свет груду серебряной и золотой посуды.
– Как же мы это все потащим? – приуныл Рейнольд Гринлиф. – Триста фунтов тут будет верных, а нести неловко.
Но повар добыл два хороших мешка, и друзья вскинули ношу на плечи.
– Прощай, старина! Не мори людей голодом до полудня! – крикнул стрелок, выходя из ворот шерифова дома.
– Куда же наш путь лежит, Рейнольд? – спросил его повар.
– Какой я Рейнольд Гринлиф? Ты зови меня Маленьким Джоном. Путь наш лежит прямо на север. Наш лагерь сейчас – в Бернисдэльском лесу.
Сторожа у северных ворот Ноттингема с удивлением проводили глазами двух шерифовых слуг, которые, распевая удалую песню, позванивая посудой в мешках, прошагали мимо стрельбищного поля и дальше, мимо виселиц, в ту сторону, откуда свежий осенний ветер гнал табуны облаков.
Солнце село, и молодая луна взошла над лесом.
Маленький Джон и повар, которого звали Артуром из Бленда, не останавливаясь, шагали вперед и вперед по залитой светом дороге.
Маленький Джон рассказывал своему спутнику о многих отважных делах своего господина: и о том, как веселый Робин приезжал в Ноттингем торговать горшками и попал на обед к самому шерифу, и о том, как старый король гнался за Робином из Лондона в Шервуд, из Шервуда в Йоркшир, из Йоркшира в Ньюкэстль и Бервик, а оттуда через Ланкастер в Честер, и Робин обогнал его на день, явился в Лондон и просил королеву Катерину передать от него привет королю.
Он рассказал повару о веселом причетнике фриаре Туке, о Муке, мельниковом сыне, о том, как маленький Скарлет отомстил своему лорду за сына, о том, как Вилль Статли спас от смерти слепого Генриха, который учил Робина искусству стрельбы в ту пору, когда был еще зрячим.
И у дюжего повара нашлось, о чем порассказать Маленькому Джону: о красавице Эллен, которую полюбил он больше жизни, и о том, как в веселый праздник Майклмас повел он Эллен к венцу, чтобы священник скрепил любовь, которую давно уже благословили звезды, жаркий стог ячменя и скрипки сверчков. И как господин его, сэр Ральф Мурдах, проиграл в кости его молодую жену – и одною прислужницей больше стало у благородного рыцаря Гая Гисборна.
У перекрестка Трех Дубов Маленький Джон вдруг остановился и сбросил с плеч свой мешок.
– Гляди, – сказал он товарищу, – свежий навоз на земле. Тут кто-то недавно проехал.
Вдалеке раздался крик совы, предрассветный ветер заскрипел в верхушках деревьев.
– Ничего не слыхать, – сказал повар.
– В том-то и дело, – ответил шепотом Маленький Джон, разглядывая неостывший комок. – Ничего не слыхать, а навоз еще теплый. Стащи мешки в ров, а я пойду гляну, кто впереди.
Он достал стрелу из колчана, свернул с дороги и исчез в темноте.
Артур из Бленда долго дожидался его, непривычным ухом прислушиваясь к шорохам просыпающегося леса. Во рву было сыро, повар поплотней запахнул свой плащ и прислонился спиной к обомшелому стволу вывороченного грозой дуба. Он не заметил, как задремал.
– Не время спать, приятель! – раздался над его головой тихий голос.
Испуганно вздрогнув, повар открыл глаза.
Маленький Джон стоял перед ним, держа под уздцы двух оседланных лошадей.
Третья лошадь стояла за ними, натянув повод, прикрученный к седлу переднего коня.
Морды всех лошадей были стянуты ремнями, чтобы они не могли заржать.
– Не время спать, дружище! – повторил стрелок. – Сегодня у нас будет веселое утро. Там, впереди, – засада, я узнал их по шлемам. Это люди Гая Гисборна.
Сон сразу покинул беглого повара. Одним прыжком он выскочил на середину дороги. Маленький Джон схватил его за руку.
– Тише! Их трое. Не знаю, кого они ждут, но, кто б это ни были, мы будем драться с ними вместе. На всякий случай я увел у них лошадей.
– Так если их трое, чего же нам ждать? Уж троих-то мы скрутим!
– Постой, я хочу знать, кого они ловят.
Едва успели товарищи привязать лошадей в густом подлеске, позади по дороге послышался топот.
К западне во весь опор скакал всадник в блестящей кольчуге.
Повар раскрыл уже рот, чтобы окликнуть его, но Маленький Джон успел толкнуть товарища в бок:
– Постой, не шуми. Остановим его иначе.
В тот же миг тяжелая тупая стрела сорвалась с тетивы Маленького Джона, и всадник скатился с коня. Он вскочил на ноги, ища обидчика.
Маленький Джон спокойно шагнул ему навстречу.
– Успокойся, малый, – сказал он. – Надеюсь, ты не ушибся и стрела не причинила тебе вреда. Там, впереди, – засада. Не тебя ли поджидают люди Гая Гисборна?
– Люди людьми и засада засадой, – запальчиво крикнул юноша, выхватывая из ножен меч, – а за свою стрелу ты мне ответишь сейчас же, и тебя не спасут от этого шерифовы знаки!
Маленький Джон провел рукой по своему плащу, будто хотел стряхнуть с сукна мелкие крестики, украшавшие одежду стрелков ноттингемского гарнизона.
– Драться с тобою мне некогда, мальчик. Гляди, твой конь всполошил уже засаду. Оружие пригодится нам для серьезного дела.
Трое воинов с воловьими рогами на шлемах показались уже на пригорке. Маленький Джон, не дожидаясь, пока враг будет близко, вскинул лук, и стрела, пущенная сильной рукой, пробила кольчугу первого из нападавших.
Воин повалился ничком; под тяжестью его тела острие вышло у него между лопаток, горбом натянув кольчугу на спине.
– Не уйдешь, Энгельрик Ли! – крикнул второй воин Гая Гисборна, налетая на юношу.
Повар схватился с третьим, и Маленькому Джону оставалось только смотреть на драку, так как повару его помощь была не нужна, а юноша при его приближении крикнул:
– Оставь, стрелок, я слажу с ним сам!
Противник, видимо, был сильней и искусней юноши; тот едва успевал отражать удары и под стремительным натиском пятился понемногу к краю дороги; наемник Гая Гисборна теснил его ко рву, повторяя при каждом ударе:
– Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа! Вот тебе плата за Франсуа Тайбуа!
Густая белая пыль повисла над местом схватки. Дубовая ветка, отсеченная чьим-то мечом, упала к ногам Маленького Джона.
В это время воин, дравшийся с поваром, закричал:
– На помощь, Гильом!
Откинув в сторону щит, противник юноши нанес своему врагу последний удар и бросился на помощь товарищу.
Но он опоздал: тело воина, пятная кровью дорогу, рухнуло к его ногам.
– Беги, Гильом! – умирая, простонал раненый.
Тогда воин, которого звали Гильомом, перепрыгнул через тело товарища и пустился бежать.
Маленький Джон усмехнулся.
– Бежит хорошо, однако не лучше оленя, – сказал он, не спеша поднимая лук.
Но стрелять он не стал, потому что тройка мохнатых псов вынырнула из леса, и в этих псах стрелок сразу признал верных спутников фриара Тука.
Мгновенно перемахнув через ров, собаки настигли беглеца, сбили его с ног и, ощерившись, остановились над своей добычей.
Угрожая беглецу блестящими клыками, они нетерпеливо поглядывали в сторону леса.
Наконец показался и сам хозяин.
– Клянусь святым Кесбертом, – воскликнул отец Тук, выбираясь на дорогу, – у вас была тут добрая потасовка! Что же ты, Маленький Джон, не мог подождать меня?
