Светлана Лубенец - Не хочу влюбляться!
– Неприятна? Может быть… Я причинил тебе боль, не знал, как помочь. От денег ты отказалась, а что я еще мог сделать? И я при виде тебя каждый раз чувствовал себя негодяем. Именно это и было неприятно.
– А всего-то надо было сказать: «Прости, я не хотел», – и спросить: «Тебе очень больно?» Посочувствовать, в общем…
– Я вроде пытался… Но, видимо, не умею это делать правильно. Как-то не приходилось раньше. А теперь, наверно, уже неуместно спрашивать: «Тебе очень больно?»
– Ну почему же! – Варя улыбнулась. – Я с удовольствием отвечу на твой вопрос: «До конца еще не зажило, но почти не больно. Пройдет…»
Они помолчали, а потом вдруг одновременно взялись за одно поленце, чтобы подбросить его в печь. Их руки соприкоснулись, и молодые люди так же одновременно отдернули их. Варя огорченно произнесла:
– Ну вот… теперь стало как-то неловко… Ты прости меня за то, что я тебе сказала. Ты мне ничего не должен за мою откровенность. Она была – в ответ на твою. Чтобы ты не думал, что я могу кому-то рассказать о твоей беде. Ты теперь и обо мне кое-что знаешь. Но когда вернемся домой, можем только здороваться и все. Я давно уже на это настроилась.
Белецкий посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, а потом неожиданно для девочки сказал:
– Наверно, можно и перестроиться…
– А надо ли? До нашей поездки сюда ты же не собирался перестраиваться? Разве что-нибудь изменилось?
– Что-то и впрямь изменилось… Я, правда, еще не знаю, что именно… Твои слова… Они так неожиданны… И… почему-то приятны мне… Я не мог даже предположить, что это может меня так взволновать… И знаешь…
– Что? – не могла не спросить Варя, поскольку Белецкий молча замер.
– В общем, там, в посольстве, у нас была очень маленькая школа… Вернее, не школа. Скорее классы для детей служащих, которые еще не очень хорошо знают язык. Потом-то все переводятся в настоящие английские школы. Ну вот… Я не успел никуда перевестись… В нашем классе было всего пять человек: три парня и две девчонки. Обе они писали мне всякие дурацкие записки… В прошлом году даже свидания назначали. Я внимания не обращал. Просто выбрасывал записки в мусор. Мне все это было смешно. А сейчас…
Белецкий опять замолчал, но Варя уже не стала подстегивать его вопросом, и он вынужден был продолжить сам:
– А сейчас… не поверишь… будто кто-то и мне шепнул: «Это она…»
– Нет! – Варя возмутилась. – Так не бывает! Зачем ты так?! Так нечестно!
– Что нечестно? Что не бывает?
– Не бывает, чтобы ни с того, ни с сего всё взяло вдруг и перевернулось! То ты весь женский пол презираешь, то за мной повторяешь! Некрасиво!!
– Я просто воспользовался твоим образом! Не вижу в этом ничего плохого! Я просто не знал, как лучше выразиться. Показалось, что ты нашла самые правильные слова для того момента, когда вдруг что-то будто пронзает… И потом, разве кто-нибудь может точно сказать, как бывает, а как не бывает… Ведь всегда так: сначала чего-то нет, а потом вдруг есть, а переход можно и пропустить…
– Но ведь все наши женские слова ничего не стоят! Не ты ли это говорил, а теперь вдруг им, этим словам, поддался!
– Говорил, да… – глухо проронил Белецкий, а потом резко сменил тему: – Похоже, здорово похолодало. Спина все равно мерзнет, хоть мы и у огня сидим.
– Это потому, что у тебя куртка слишком тонкая. Когда мы только еще в лес ехали, я об этом подумала.
– Да, наверно, тонкая. Надо другую покупать. Тут у вас зимы суровее. Мы с отцом уже забыли, какие морозы бывают в России.
– А ты не скучаешь по Англии, по своим друзьям из класса?
– Нет. Я постарался на той части своей жизни поставить большой жирный крест. Да и друзей там не было. Там каждый за себя… Свое там важней чужого. Не хочу вспоминать. Я начал здесь жить будто с чистого листа. Не все получается. Я иногда выгляжу смешным, знаю. Но, думаю, все образуется. И потом… может быть, ты мне поможешь?
– Чем?
– Скорее чему! Тому, чтобы освоиться здесь быстрее.
– Но… я не знаю, как…
– Да я и сам не знаю… Но мне кажется, у нас может получиться…
Варя не ответила. Она не знала, что ответить. Она ведь тоже заставила себя поставить жирный крест на этом парне, и вдруг он говорит о таких вещах, что ей снова делается трудно дышать. У них может получиться? Что получиться? Да все! У них получится все! «Это он!», «это она!» – кто-то давно все решил за них. До встречи друг с другом они одинаково не нуждались ни в ком, кроме своей собственной семьи, кроме родителей. И вот именно тогда, когда обоим понадобился по-настоящему близкий человек, ровесник, они и оказались вдвоем в лесу. Все специально сложилось так, чтобы они вместе поехали в питомник, чтобы заблудились и очутились в этом охотничьем домике. Оказывается, они должны были задержаться здесь, чтобы поговорить и понять, как нужны друг другу. И он тоже это осознал… наверно, это и называется судьбой… И что же теперь? Как же теперь себя вести?
– Я иногда пропускаю мимо ушей имя Саша, не сразу откликаюсь, – неожиданно сказал Белецкий. – Там меня все звали Алексом. Но я не хочу больше им быть… В конце концов, я же русский… Но даже к этому надо привыкнуть.
– Саша – очень доброе имя, – откликнулась Варя.
– А у тебя – очень уютное, как из старой сказки – Варвара-краса, длинная коса! Где же твоя коса, Варвара?
Варя рассмеялась, и ей, как часто бывало от смеха, сразу стало легче.
– В прошлом году отрезала! – сказала она. – Коса и правда была длинная, почти до колен. Замучилась ее стирать!
– А что, разве косы стирают?
– А ты как думал? Если такие длинные волосы распустить, их вообще никогда не вымыть, а потом не распутать. Приходилось стирать!
Варя встала с расстеленного на полу одеяла и подошла поближе к печке, так как и ее спина начала мерзнуть.
– Не жалеешь, что отрезала? – спросил Белецкий.
– Нет, – ответила она, – мне кажется, что с волосами до плеч я лучше выгляжу.
Парень повернул к ней лицо от печи, в которую опять подбросил полено, тоже встал с колен и сказал:
– Да, ты очень хорошо выглядишь…
Варя посмотрела ему в глаза и дрожащим голосом произнесла:
– И ты…
– Что я?
– Тоже… выглядишь… хорошо…
– Я рад, что так… А можно дотронуться?
– До чего?
– До твоих волос… Они такие блестящие… И должны быть густыми, раз была коса…
– Да, они густые…
– Так можно?
– Да…
Получив разрешение, Белецкий все равно остался недвижим. Варе очень хотелось, чтобы он дотронулся, и одновременно она боялась этого. Ведь если он дотронется, тогда все… А что все? Неизвестно… И чтобы неизвестность не томила, она рванулась к нему. А он – к ней. Они остановились друг против друга, глядя глаза в глаза. Парень медленно поднял руку и легким движением провел по девичьим волосам. Девочка вздрогнула и опустила голову ему на грудь. Белецкий прижал Варю к себе. Ее макушка уперлась ему в подбородок. Он сказал:
– Вот так и должно было случиться…
– Ты тоже понял, да? – отозвалась Варя, подняв к нему лицо.
– Да! Ты – это она…
– А ты – он…
Варя опять спрятала голову на его груди, а он поцеловал ее в висок.
Глава 10
«Это не кавалер, это Саша…»
– Нет, вы только посмотрите на этих голубков! Может, они вовсе не заблудились, а специально сюда и направлялись? – сквозь сон услышала Варя. Голос был знаком, но она никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Она подумала, что он ей снится. Варя собиралась досмотреть до конца сон про того человека, который говорил, но сознание наконец полностью прояснилось, и она поняла, что уже не спит. Девочка хотела сесть на постели, но сделать это ей сразу не удалось. Она была укрыта несколькими слоями весьма странных одеял, не имеющих ничего общего с ее собственным. Мало того, рядом с ней спал еще кто-то, чего не бывало никогда прежде. Варя вгляделась в спящего, и ее обдало жаром. Она сразу все вспомнила. Вчера они с Белецким, устав рассказывать друг другу о себе, видимо, заснули, обнявшись. Они таким образом грелись, прижавшись друг к другу и натянув на себя все, что только можно было найти в этом домике. Выбравшись из-под всех покрывал, Варя мгновенно замерзла. Конечно, за ночь дрова прогорели, и печка остыла.
– Ну и как это называется, дочь моя? – услышала она резкий голос отца, который в запале даже не заметил, как съежилась от холода его Варя.
Прогнав остатки сна, девочка удивленно спросила:
– Папа? Откуда ты здесь?
– Она еще и спрашивает! Я-то свое пропавшее чадо искал, а вот как тебя сюда занесло, Варька? Да еще и не одну! С кавалером, похоже… – И отец бросил весьма неприязненный взгляд на все еще спящего Белецкого.
Варе почему-то показалось, что слово «кавалер» как-то унижает ее нового друга, и с вызовом ответила:
– Это не кавалер, это Саша…
– Саша? А я и не знал, что у тебя есть какой-то Саша!
– Он… он недавно появился, папа…
– И что, надо было сразу ехать с ним за тридевять земель? Почему ты нам ничего не сказала?! Я думал, маме придется «Скорую» вызывать! И Светку свою подвела! Она лепетала что-то вообще невразумительное! Я, признаться, думал, что с тобой случилось что-нибудь ужасное! И вообще, почему не позвонила?!
