Маша Трауб - Собирайся, мы уезжаем
– Простите, меня только сегодня привезли. Нянечка сказала, что вы мне можете супа налить, – попросила Марина.
Пожилая женщина посмотрела на Марину, скребанула ковшом по дну алюминиевого бака и поставила на стойку тарелку. Рядом положила кусок хлеба.
– Спасибо, – сказала Марина.
Она ела гороховый суп. Очень вкусный. Марина хотела добавки, но попросить не решилась. Подошла та же повариха и поставила перед ней граненый стакан с компотом, в котором плавал одинокий чернослив. Марина выпила компот и съела чернослив. Еда была из ее детства. Так кормили в детском саду.
Марина поставила тарелку на стол с грязной посудой и пошла назад в свой бокс. Легла и тут же уснула. Первый раз за все время спокойно.
Проснулась отдохнувшая. Даже тошнота отступила. Полежала и пошла в коридор. В вестибюле сидели беременные и смотрели по общему телевизору сериал. Марина тоже села и стала смотреть. На тумбочке лежал старый журнал с разгаданным наполовину кроссвордом. Марина взяла журнал и вернулась в палату.
На следующее утро ее повели на осмотр, потом в процедурную, велели лежать. Марина лежала и улыбалась – врач сказала, что все будет хорошо. Только неделю придется побыть в больнице. Часов в одиннадцать утра в коридоре, рядом с ее боксом, раздались голоса. Марина приподнялась посмотреть, что случилось. За сутки она успела привыкнуть к тишине и распорядку жизни. В палату зашла мать в накинутом на плечи халате. За матерью шла врач, на ходу пересказывая, что Марине вкололи и что теперь все хорошо.
Мать сказала: «Спасибо» – и протянула врачу коробку конфет с конвертом, втиснутым под ленточку, которой была перевязана коробка.
– Чайку попьете, – сказала мать.
– Ну что вы, зачем же. – Врач взяла коробку и ушла.
Мать молча осмотрела Марину. Марина сидела на кровати с застывшей улыбкой.
– У тебя совесть есть? – спросила мать.
Марина молчала. Только чувствовала, что улыбка сползает с лица.
– Ты что, позвонить не могла? – опять спросила мать, не надеясь получить ответ.
Марина действительно напрочь забыла о телефоне, который в отключенном состоянии лежал в сумке.
– Ладно, тебе на меня наплевать. Но о Никите и его матери ты подумать могла? Мы же по всем больницам тебя разыскивали. Все консультации обзвонили. И с каких это пор ты начала врать? Я ночь из-за тебя не спала. – Мать села на край кровати.
– Ну нашли же, – тихо сказала Марина. – Все же хорошо. Просто так неожиданно. Я испугалась, когда кровотечение началось. А сюда меня на «Скорой» привезли. Ты не волнуйся, здесь хорошо кормят. Вещи мне выдали.
– Я уж вижу, – хмыкнула мать. – Ладно, собирайся, мы уезжаем.
На Марину накатила тошнота. Каждый раз, когда она слышала эту коронную фразу матери, у нее начинался приступ паники – куда, зачем, почему? Так и сейчас.
– Куда? – тихо спросила Марина, не двигаясь с места.
– В больницу, – ответила мать.
– Так я уже в больнице, – сделала попытку поспорить Марина.
– В нормальную больницу. К врачу, который с тебя глаз не спустит. В нормальные условия.
– Да здесь хорошо, правда. Видишь, я даже в одноместном боксе лежу. Простуда. Боятся, что заражу. Да это всего на неделю. – Марина отчаянно цеплялась за последнюю возможность остаться в обжитом месте.
– Собирайся. Машина уже ждет, – сказала мать и вышла в коридор. Марина собрала вещи, аккуратно заправила постель, сложила на подушку стопочкой халат и ночнушку. Вышла в коридор. Пошла за матерью. На выходе с этажа столкнулась с нянечкой, той, которая ее принимала.
– Спасибо вам большое, – сказала Марина. – До свидания.
– До свидания, деточка. Береги себя, – сказала нянечка.
В машине ехали молча. Когда подъехали к зданию, Марина прочитала табличку. Это оказалась та самая элитная клиника, где рожали знаменитости, про которую она рассказывала свекрови. Марину отвели в отдельную палату с санузлом и душем. Здесь были телевизор и холодильник. Марина открыла холодильник – йогурты, творог, холодная отварная курица. На холодильнике лежали коробки с чаем, сахаром.
– А откуда это? – спросила Марина.
– Твой муж привез, – ответила мать.
Марина уже и забыла о существовании Никиты. Он влетел в палату через минуту.
– Господи, ну что ты творишь? Ты хоть знаешь, что у твоей матушки чуть инфаркт не случился? Мы тебя по всей Москве разыскивали. О нас не думаешь, хоть о себе подумай. А если бы с тобой что-то случилось?
– Ну не случилось же, – сказала Марина.
– Эгоистка. Как была, так и осталась, – отрезала мать.
– Это я эгоистка? – Марину прорвало неожиданно. Но остановиться она уже не могла. – Это ты всю жизнь только о себе думаешь. А до меня тебе и дела нет. Эти твои вечные: «Собирайся, мы уезжаем». А ты не думала, что мне плохо становится каждый раз? Деньги дала и уехала, выполнила материнский долг, и совесть чиста. Ни дома, ни семьи нормальной у меня не было. А тут ты вдруг заволновалась – мать потеряла любимую дочку. Какой кошмар! С чего бы? Да ты с Никитой чаще разговариваешь, чем со мной. А он, между прочим, женился на мне только из-за тебя. Знал, что ты ему карьеру поможешь сделать. А ты купилась. Почему моя свекровь знает, кто мой отец, а я нет? Почему? И почему вы все за меня всегда решаете? Что мне делать, куда ехать, где рожать. Почему вы не можете меня оставить в покое? Это мой ребенок, понятно? Мой.
Марина не замечала, что орет на всю палату. Никита стоял с выпученными глазами и поглядывал на тещу. У матери на лице не дрогнул ни один мускул. Она присела на кровать и вытерла лоб – как будто пот смахивая.
– Врача, вызови врача, – сказала она Никите.
– Что? – не понял тот.
– Врача, – повторила мать спокойным голосом.
Никита рванул в коридор. Через минуту в палату забежал врач.
– Пойдемте. Здесь не надо, – отдала распоряжение мать. Врач кивнул.
– Зачем ты так? – спросил Никита и тоже вышел.
Марина лежала на кровати и плакала. Она не сказала и половины того, что всю жизнь вертелось у нее на языке. Не так сказала. Хотела по-другому. Не смогла. У нее был крошечный шанс помириться с матерью, но она его не использовала. Не могла простить ей свои детские обиды. А ведь именно сейчас ей нужна была мама, как никогда. Но она понимала, что та ни за что первая не пойдет навстречу. «Ладно, жила так сколько лет и дальше проживу. У моего ребенка все будет по-другому», – подумала Марина. Как по-другому, она еще не знала.
Беременность была тяжелой. Марина лежала в больнице, возвращаясь домой на короткие перерывы. Никита нанял домработницу. Молчаливая сумрачная женщина убирала, готовила, ходила за продуктами. Марине хотелось съездить в «свою» квартиру, но, стоило ей начать собираться, домработница спрашивала: «Куда?» Марина отвечала – в аптеку, прогуляться по парку. Домработница бежала в аптеку и сопровождала Марину на прогулках. Никита звонил, и домработница докладывала, что они делали.
– Это что, слежка? – спросила как-то Марина мужа.
– Нет, меры предосторожности. После того, что ты вытворила, мы сомневаемся в твоей адекватности, – ответил спокойно Никита.
– Мы – это кто?
– Мы – это твоя семья. Кстати, ты бы позвонила матери. У нее после того визита в больницу микроинсульт был. Сейчас уже все нормально.
– А почему ты мне не сказал раньше?
– С тобой стало невозможно разговаривать. Да и твоя мама запретила мне говорить. Не хотела тебя расстраивать. Она очень волнуется за тебя.
– Да, я знаю. Позвоню, – сказала Марина.
На следующее утро, дождавшись, когда домработница уйдет в магазин, Марина набрала номер.
– Мам, привет, это я.
– Что-то случилось? – спросила мать.
– Нет, все в порядке. Ты как?
– Ничего. – У матери был уставший голос.
– Ты как себя чувствуешь? Никита сказал…
– Нормально, уже все нормально. Я же его просила… Послушай меня. Если у тебя с ним что-то не ладится, приезжай домой. Не надо терпеть ради ребенка. В конце концов, у тебя есть дом. А мужья еще будут.
– Ну куда я сейчас? На сносях. Спасибо, мам. Ты мне звони, ладно? И я тебе буду звонить. Пока.
Марина положила трубку, потому что не хотела, чтобы мать слышала, что она плачет. Ей очень захотелось вернуться домой.
Марина в срок родила девочку. Родила в Татьянин день. Дочку назвала сама – Танечкой. Мать промолчала. Никита пожал плечами: «Как хочешь». Свекровь заламывала руки. Она хотела Софью, в честь какой-то Никитиной прабабки-красавицы. Марина уперлась – Таня. Она вцепилась в дочку мертвой хваткой и не спускала с рук. Ревниво следила, если свекровь или Никита брали девочку.
В квартире одну комнату переделали под детскую. Приданое для новорожденной уже было – свекровь позаботилась. Правда, выбрала на свой вкус. Розовенькое, с ленточками, куколками… Марина сразу перебралась в комнату к дочери – чтобы Никиту не беспокоить по ночам. Ложилась на диван, клала рядом Танечку и засыпала счастливая. Свекровь ругалась – ребенок должен спать в своей кроватке. Приучишь, избалуешь и так далее. Марина все реплики пропускала мимо ушей. Она чувствовала, что все делает правильно. Да и малышка затихала у материнской груди. А в кроватке плакала, беспокойно сучила ножками. Марина ходила гулять в парк с коляской. У нее появились подруги – такие же мамы с колясками. Встречались, разговаривали, пока дети спали.
