Наталия Соколовская - Литературная рабыня: будни и праздники
В ближайший же призыв несостоявшийся актер загремел в армию, где развлекал командный состав игрой в художественной самодеятельности.
Из армии будущий Почти-олигарх вернулся если и не примиренный с окружающей действительностью, то вполне усвоивший, как надо в нее встраиваться, и пошел учиться в какой-то маловыразительный технический вуз, где стал сначала секретарем комсомольской организации курса, а со временем и всего института. Оттуда он плавно перебазировался в секретари горкома комсомола. Публичность ему шла, и он знал это. В душе он остался лицедеем.
Странность же тексту придавало то обстоятельство, что этот весьма успешный, очень не бедный да к тому же вполне симпатичный мужчина все время самоутверждался, рассказывая о своих многочисленных любовных победах.
Меня многочисленные лирические отступления в тексте устраивали. Разве могут испортить книгу истории, в которых красавицы то и дело самопроизвольно падают в объятия удачливого любовника, в которых присутствуют погони на автомобилях, драки с проникающими ранениями и медсестрички, отдающиеся герою прямо на больничной койке…
К тому же в книге с умеренной долей откровенности и довольно весело была поведана история о том, как ловко комсомольско-партийная братва провела приватизацию и что из этого вышло. Конкретно у Почти-олигарха вышла транзитная трубочка с нефтью, потому что он очень к месту обнаружил в себе коммерческую жилку. Все-таки он отымел государство за свою несостоявшуюся артистическую карьеру. Скупое повествование о криминальных разборках начала девяностых добавляло автору мужского обаяния.
Через день раздался телефонный звонок. Бархатный, хорошо поставленный мужской голос интересовался, как мне понравилась книга.
– Очень понравилась, – с чистой душой ответила я и попросила еще неделю времени, чтобы суммировать и потом обсудить с Почти-олигархом небольшую стилистическую правку.
Никаких далеко идущих планов относительно Почти-олигарха у меня не было. Просто любопытный эпизод, вклинившийся в рабочий процесс.
Через неделю он пригласил меня к себе домой, в двухэтажную квартиру на Английской набережной, где без всяких там пальцев веером принял мою действительно незначительную правку и рассказал еще с десяток любовно-криминальных историй, не вошедших в книгу.
В кабинете Почти-олигарха, довольно толково обставленном антикварной мебелью середины девятнадцатого века, на стене, возле массивного письменного стола, диссонируя с окружающим интерьером, висело весьма эротичное изображение нефтяной скважины в разрезе. Видимо, отверстия и все возможные способы проникновения в оные интересовали Почти-олигарха в принципе. Не исключено, что на уровне подсознания. А добыча нефти символизировала в гротескной форме этот увлекательный процесс на разных стадиях.
Как объект ухаживания я Почти-олигарха, по счастью, совершенно не интересовала. Сейчас ему нравились двадцатилетние длинноногие красотки. Одну он даже отбил у известного кинорежиссера.
Мы расстались, вполне довольные друг другом, и еще несколько раз общались по телефону.
По какой-то, мне не ведомой, причине выход олигарховой книги затянулся. А финансировать из собственного кармана ее издание он принципиально не хотел, справедливо полагая, что платить за удовольствие быть изданными должны авторы заведомо убыточных бездарных произведений. Его же книга имела все шансы не только выйти массовым тиражом, но и при некоторой раскрутке принести барыш.
Однажды он позвонил мне домой и пригласил зайти, чтобы обсудить некий проект. Выяснилось, что у моего Почти-олигарха назрела целая издательская программа. Книга, которая лежала в нашем издательстве, его уже мало интересовала. Теперь он хотел делать другой ее вариант – дорогой. С иллюстрациями хорошего художника, с фотографиями, запечатлевшими его славный путь от несостоявшегося актера до Почти-олигарха, а также с фотографиями его предков, прошлой и настоящей жены и детей. Переплет у этой книги должен был быть цвета нефти. Он именно так и выразился.
Потом порассуждал немного на тему, какой именно цвет нефти предпочесть, и спросил мое мнение на этот счет, чем привел меня в полное замешательство. Я и не знала, что нефть бывает разного цвета.
Заранее отметя красный, оранжевый и светло-синий, Почти-олигарх сосредоточился на зеленом и золотистом. Зеленом, потому что этот цвет напоминал ему о сукне на игорных столах Лас-Вегаса, где ему всегда сказочно везло.
А золотистом… Ну… Это в память об одном лете в Юрмале. Глаза Почти-олигарха подернулись нежной поволокой, однако от воспоминаний вслух он удержался. Тем более что сама история детально излагалась в книге.
Но это было не все.
Еще он хотел выпустить альбом, посвященный собственной компании. С рассказом о буднях и праздниках, об отечественных и западных партнерах. И главное – чтобы так это ненавязчиво создавался его образ…
То есть мой Почти-олигарх решил всерьез заняться собственным пиаром. Зачем это ему понадобилось, стало ясно из следующего пункта программы. Он, как выяснилось, предполагает принять участие в выборах.
В общем, Почти-олигарх хотел, чтобы я перешла работать в его компанию. Зарплату он озвучил тут же. И она оказалась в три раза больше, чем моя издательская.
На другой день вечером я пригласила подруг № 1 в кафе, чтобы посовещаться. В свете грядущих золотых гор я могла позволить себе угостить их и заодно реализовать собственный девиз: «День, прожитый без десерта, – прожит напрасно».
– И думать тут нечего. Соглашайся. С твоим издательством никогда не известно, что будет завтра. На сколько вам уже зарплату задерживают?
– Да, Алечка, – проскулила я жалобно. – Ты-то привыкла на вольных хлебах. Тебе не страшно. А я даже не знала, что нефть бывает разного цвета.
– Мне страшно, – отрезала Алька. – А тебя не по нефтяной части туда приглашают, а по книжной.
– И вообще… Сама говоришь, что бесперспективная и к тому же малооплачиваемая суета тебе надоела. А тут, по крайней мере, что-то новенькое.
По Наташкиному тону ясно было, что подруги № 1 уже все за меня решили.
– Да, девочки… Это он сейчас такой милый. А вот когда я у него последний раз дома была, он, вроде бы не специально, повел меня на второй этаж, где у него ремонт… Он там рабочих так построил, всех разом… Во все влезает, все контролирует. «Здесь паркет не ровно, а тут плинтус отходит… Как проводку прокладываешь? А это что за смета? Таких расценок не существует…» И что интересно – похоже, он во всем этом действительно разбирается. Чует мое сердце, это он специально для меня показательный сеанс устроил.
– Знаешь, дорогая, тебе не угодишь… Естественно, просто так олигархами не становятся. Зато представь, какой это кайф – делать не одноразовый продукт на газетной бумаге, который после первого прочтения разваливается прямо в руках, а настоящую книгу…
В Наташкином голосе звенело вдохновенье. Когда-то давно она начинала свою трудовую деятельность в издательстве «Аврора». Понятное дело: роскошные альбомы на финской меловке, качественная печать в той же Финляндии, сверкающие глянцем переплеты и нежная, в тон корешка, ленточка ляссе, страстно зажатая между тяжелым атласом страниц и выглядывающая из обреза с интимностью нижнего белья…
– Мне нравится твой олигарх. – Алька мечтательно помешала ложечкой в чашке. – Я его на днях видела по телевизору. В нем есть что-то правильное, мужское…
– Да, и это правильное – деньги. Запах денег – вот самый лучший мужской парфюм. – Я произнесла эту фразу и подумала, что становлюсь пошлой, еще и не понюхав толком этого запаха. Неужели духовная деградация начинается при одной только мысли о больших деньгах? – И потом, девочки, в допечатной подготовке я, конечно, понимаю. Ну, еще там сочинить, переписать, отредактировать – само собой. Сверстать, в конце концов. А в производстве…
– Ничего. Не знаешь – научим. Не можешь – заставим. А потом мы его на Запад продадим и в Америку. – Алька блуждала взглядом по потолку, явно что-то в уме складывая и умножая. Даже поедая десерт, она продолжала работать. – А не понравится у олигарха, назад вернешься. Возьмут, не бойся. От почти дармовой рабочей силы еще никто не отказывался.
Таким образом, вопрос был закрыт.
По дороге домой, в метро, я стала раздумывать, какого цвета переплет предпочесть: цвета затягивающего, как болотная тина, сукна на игральных столах в казино Лас-Вегаса или же янтарного цвета незабытой страсти. Наверно, все же – зеленого. На нем отлично будет смотреться тиснение золотом. А в том, что Почти-олигарх захочет тиснение золотом, я не сомневалась.
Когда-то давно я вздрагивала оттого, что мне мерещились выстрелы и землетрясения. Вот уже несколько месяцев я вздрагиваю от поздних телефонных звонков.
