Кир Булычев - Последняя война. Великий Гусляр. Подземелье ведьм (сборник)
Спускались вслепую. Локатор показал скопище домов внизу: город и диск «Сегежи» рядом с ним.
Облака расступились только у самой земли, «Аист» вошел в луч пеленгатора и мягко подплыл к грузовому люку – полозья выдвинулись навстречу ему из тела «Сегежи», и в узком ангаре пришлось задержаться, пока струи дезактиваторов тщательно промывали катер.
– Ну, как у вас дела? – включил внутреннюю связь Антипин. – Все в порядке?
На мостике был только Кудараускас. Светлые глаза его не выражали никаких эмоций.
– А как у вас? – ответил он вопросом.
– Вроде неплохо. Корона Вас приготовил аппаратуру?
– Вам придется подождать, – ровным голосом сказал Кудараускас. – Аппарат в действии. Он занят.
– Как занят? Вы нашли еще кого-нибудь?
– Нет, не нашли. По окончании обработки корону Аро просят немедленно прийти в лабораторию. Павлыша тоже.
– Чепуха какая-то, Зенонас, – сказал Малыш. – Послушай, что случилось?
– Ничего хорошего. Поскорее выходите из ракеты. Вы нужны здесь.
Кудараускас отключился.
Космонавты выскочили из ракеты, поворачиваясь под струями дезактиватора. Раздеваясь в следующем тамбуре, Малыш размышлял:
– Капитана на мостике нет, а вроде бы его вахта. И Зенонас ничего толком не объяснил…
– Может, что-нибудь случилось с Ранмаканом?
– Вряд ли с ним могло что-нибудь случиться, – произнес корона Аро мрачно. – По всем данным, он типичный представитель здешней цивилизации. Мы даже убрали у него начинающуюся язву желудка. Он о ней и не знал.
– Но все-таки, – настаивал Малыш. – Представьте себе какой-нибудь наш безвредный вирус. А для него – смерть. Или тетя Миля чем-нибудь его по доброте сердечной накормила.
– Малыш, брось свои бредовые идеи, – проговорил Павлыш несколько резче, чем следовало. Ему также не понравился Кудараускас с его таинственностью.
– Вы готовы? – спросил Аро.
– Готовы.
Павлыш выключил очистительные установки и открыл дверь в корабль.
У двери уже стояла Снежина. Снежина была бледной, на белом лице горели полные губы, и глаза казались еще больше и чернее, чем всегда.
– Снежина, здравствуй. Что у вас происходит? – спросил Малыш.
– Я слышала, как вы говорили с Зенонасом. И я побежала, чтобы вас встретить. На корабле несчастье. И я во всем виновата.
– Что случилось? – Павлыш взял ее за руку. – Не беспокойся. Что же случилось?
– Загребин убит, – сказала Снежина. – И я в этом виновата.
8
Кроме нее самой, Снежину никто не винил. Виновато во всем было несколько беззаботное отношение всех космонавтов к проблемам, которые возникли на Синей планете. Корабль прилетел сюда для возвышенной миссии, и уверенность в том, что люди, которым помогли, должны испытывать в первую очередь чувство благодарности к «Сегеже», настраивала всех на добродушие.
Члены экипажа были увлечены борьбой за одушевление погибшей планеты, и появление первого живого человека, лишь только прошла сенсационность первых часов, было воспринято как вполне естественная вещь. Когда все убедились, что аппарат корон действует и в состоянии на самом деле помогать спасению планеты, корабль охватило деловое возбуждение. Надо было как можно скорее найти и оживить людей, обследовать и изучить как можно большую часть планеты. На смену подавленности первых дней наконец-то пришла настоящая работа, и теперь следовало выполнить ее побыстрее и получше. И радиограмма с катера о том, что найден еще один человек, только укрепила эту уверенность.
Покинутая на произвол судьбы планета с каждым днем приходила в большее запустение; каждый день где-то гибли шедевры живописи и литературы, созданные тысячелетиями; каждый день крысы-мутанты пожирали все, до чего могли дотянуться их мелкие и острые зубы.
И потому Снежину нельзя обвинить в том, что она не уделяла Ранмакану столько внимания, сколько нужно было бы, если знать его намерения.
В одном Снежина действительно провинилась – между ней и Ранмаканом произошел такой разговор.
– А как же вы прилетели к нам безоружными? – спросил Ранмакан. – А вдруг бы вас встретили враги? А вдруг кто-то из пьи остался в живых?
– Вряд ли это реально, – рассеянно ответила Снежина, которой очень хотелось убежать в лабораторию, где, если верить Христо, Мозг расшифровал важные документы.
Снежина, как и другие космонавты, предполагала, что Ранмакан не принадлежал к числу лучших умов планеты. Разговор с Ранмаканом был скучен, и его стандартные рассуждения о воинственности пьи и отсутствии жвачки на борту «Сегежи» быстро надоели.
– Ну ладно, а если трезар?
Снежина уже знала, что трезар – крупный хищник, что-то вроде тигра, который обитал на планете до войны.
– Для этого на корабле есть оружие.
– Ага, так я и думал. – Голубые тонкие губы Ранмакана сжались в ниточку. – Без оружия вы никуда, хоть и говорите о дружбе.
– Знаете что, давайте поговорим о другом, – предложила Снежина. – Мало ли тем для разговора?
– Опять допрос? – вздохнул Ранмакан.
– Ну хорошо, спрашивайте вы.
– Не хочу. Пойду спать. А у вас пистолет есть?
– В оружейном есть и на мостике у капитана. На всякий случай.
Ранмакан ушел. Снежина не беспокоилась за него. В лаборатории остается корона Вас, который в любую минуту может узнать, где находится Ранмакан.
Виноват был и корона Вас. Вместо того чтобы хоть изредка поглядывать, где же бродит Ранмакан, он принялся оживлять кур.
Эта проблема его интересовала не только с точки зрения услуги, которую он мог оказать тете Миле, но и как чисто научный эксперимент.
Виноват был и Кудараускас. Его подвела любовь к абстрактным психологическим исследованиям. Когда на мостик поднялся Ранмакан и принялся бродить по длинному помещению, поглядывая на экран внешнего обзора, Кудараускас начал задавать ему вопросы. Само существование Ранмакана давало ему, полагал Зенонас, определенные преимущества в споре с оппонентами. Позиции его были бы слабее, если бы первым человеком на «Сегеже» оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому. Он даже не проявлял большой благодарности за то, что его вернули к жизни. И Кудараускасу хотелось найти в нем, в его мировоззрении черты, приведшие к гибели целую планету.
Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике, всем своим видом показывая, что не собирается покидать его, принялся задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.
Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел раздражать отказом беловолосого штурмана и поэтому коротко и сухо отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то малозначащее и тоже имеющее другое значение. Спросил он и об оружии. Этот вопрос Кудараускаса заинтересовал.
Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина, и Ранмакан не поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако про себя удивился сговору пришельцев.
– И сильно бьет? – спросил Ранмакан.
– Лучевой пистолет? Метров на сто, это же средство защиты.
– У нас есть пистолеты и пулеметы, бьющие без промаха на три километра.
Ранмакан употребил в разговоре другую меру длины, но лингвист у него на груди перевел меру в земные понятия. Лингвист передавал местное звучание слов только в тех случаях, когда понятию не было эквивалента в земных языках.
– Но я же повторяю, – сказал спокойно Кудараускас, – это оружие чисто оборонительного типа. И оно еще не употреблялось за все время моей работы на «Сегеже».
– А какая точность выстрелов? – спросил Ранмакан.
В это время капитан зачем-то отлучился с мостика, и Кудараускас остался наедине с Ранмаканом. Он встал, подошел к стене и открыл небольшую дверцу в ней. В нише, на полке, лежал лучевой пистолет.
– Сейчас посмотрим, – ответил Кудараускас, – хотя это не имеет значения. Рассеивание… Точность попадания… Видите, как прост в обращении?
Ранмакан внимательно осмотрел пистолет, но тут Кудараускаса кольнуло какое-то неприятное предчувствие. По крайней мере, он сам так говорил потом Бауэру. Зенонас положил обратно пистолет, захлопнул шкафчик и внимательно поглядел на Ранмакана. Но тот как будто потерял уже к пистолету всякий интерес. Он снова подошел к экрану и стал смотреть на застланный мглой дождя город.
– Сегодня никто туда не поедет? – спросил он.
Он находился в странном состоянии: с одной стороны, его план неожиданно облегчался тем, что тюремщики даже не запирали шкафчика с оружием, но вдруг это ловушка? Страх, охвативший его в тот момент, когда он раскрыл глаза в госпитале «Сегежи», не отпускал. Он руководил всеми его действиями.
– В город? Сам Загребин собирался съездить туда на «Еже» с Бауэром. На самую окраину. Там, в начале улицы, здание редакции. Вы знаете?
– Я этот район плохо знаю, – сказал Ранмакан. – Когда они поедут?
– Скоро, через полчаса. Ага, вот и Загребин. Геннадий Сергеевич, вы когда собираетесь в город?
