Светлана Лубенец - Принцесса грез
Когда Алене разрешили вернуться в собственный номер, пришлось выждать довольно продолжительное время, чтобы зайти в виртуальный санаторий, не опасаясь контроля с маминой стороны. Она так перенервничала, когда Алена находилась на грани жизни и смерти, что ей предложили пройти несколько процедур электросна. Вот в это время маминого отсутствия Алена и прочитала полученные письма. Конечно, большая часть была от Степана, который писал, как переживает за нее, тоскует и любит. Еще одно письмо было послано не из номера, а из интернет-кафе. Оно оказалось от Марианны. Алена несколько раз пробежала глазами ужасные строки, чтобы в полной мере осознать то, что могло с ней произойти:
«Если ты читаешь мое письмо, значит, все же оклемалась. На самом деле я желала тебе смерти. Ты ее заслуживаешь. Что ж, значит, не судьба… Хочешь знать, как все произошло? Скажу только, что ты зря пила перед бассейном сок. Он был чересчур горьковат, не правда ли? Ты, конечно, подумала, что это из-за грейпфрута? Ха-ха! Я добавила в сок кое-что! Как я сумела это сделать? Не твое дело! Внимательней читай детективы! Там все есть!
Ну, мне пора ехать! От души желаю, чтобы тебя Кардецкий бросил так же подло, как меня! Верю, что так оно и будет!
Марианна».
У Алены долго еще руки тряслись до такой степени, что она не могла удалить это письмо, о котором, конечно же, никто не должен знать. Надо же! Ее пытались убить. И впрямь как в детективе. Но она не вправе осуждать Марианну. Она, Алена, действительно отняла у нее любимого человека. А если любовь Марианны была так же сильна, как ее, то… Алене вдруг стало плохо до тошноты. Действительно, лучше захлебнуться минеральной водой бассейна, чем жить в отсутствие Степана. Как хорошо, что он по-прежнему ее любит. Они будут любить друг друга всю жизнь!
Аленина мама уехала, когда окончательно удостоверилась в том, что с дочерью все в порядке, что она в прекрасном настроении и вовсе не собирается накладывать на себя руки. Алена облегченно вздохнула. Наконец-то они встретятся со Степаном. Наконец-то! И встреча уже назначена! Сегодня, в тихий час, когда по корпусу разрешается только ограниченное передвижение, они тайно встретятся все в том же зимнем саду!
Алена кралась на место встречи, как диверсант, замышляющий подорвать жилой корпус санатория. Минут пять ей пришлось переждать в холле за диваном, пока наговорятся две молоденькие медсестрички, потом подождать, когда перестанет протирать пол коридора уборщица тетя Люся. На лифте Алена не поехала, чтобы не создавать ненужного шума. На площадке третьего этажа, столкнувшись с массажисткой Ириной Николаевной, очень конспиративно спросила, как пройти в кабинет электросна, где ее мама забыла медицинское заключение. Ирина Николаевна охотно ей все объяснила, и Алена отправилась в указанном направлении. Едва массажистка скрылась за дверями лифта, девочка опрометью бросилась на четвертый этаж. Разумеется, мама нигде не забывала никакого документа.
Когда Алена наконец оказалась перед дверями зимнего сада, сердце ее готово было разорваться от переизбытка чувств. Только бы Степан дождался ее! Если он опять не дождался, то все… Неизвестно что – «все», но все-таки все! Все! Все!
Алена дрожащей рукой открыла дверь. Тишина. Неужели его нет? Неужели нет?! Уже не пытаясь сдерживать себя, не беспокоясь о том, что создает шум, она быстрыми шагами обогнула тот огромный куст, на котором однажды Кардецкий уже оставлял для нее записку, и наконец увидела его…
Она не могла не броситься к нему с разбегу. Она слишком долго ждала этой встречи. Степан подхватил ее на лету и прижал к себе. Ничего прекраснее этого мгновенья еще не было в Алениной жизни. Она вдыхала незнакомый его запах, и от этого кругом шла голова. Степан провел руками по ее волосам, а потом поцеловал в висок. Алена подняла к нему лицо, и второй его поцелуй ожег ей щеку, третий – другую, четвертый – лоб. Потом она сбилась со счета, потому что он целовал ее и целовал, и ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Когда соединились их губы, Алене показалось, что ушел из-под ног пол зимнего сада. Наверно, именно таково ощущение невесомости и полета!
Потом они сидели, обнявшись, на низенькой неудобной скамеечке в углу сада и говорили друг другу нежные слова, клялись в вечной преданности, снова целовались и снова клялись. Время пролетело незаметно. Степан вытащил из джинсов мобильник, посмотрел на время и присвистнул.
– Представь, через десять минут у меня массаж… Отпустишь?
Он так трогательно произнес это, что Алену окатила очередная волна нежности и любви. Степан – ее возлюбленный! Только ее! Он теперь всегда будет спрашивать, отпустит ли она его из своих объятий, поскольку знает, что принадлежит только ей. Разумееется же, она его отпустит. В жизни столько всяких дел, которые они не могут делать вместе. Но она чувствует, как ему не хочется уходить от нее.
Алена высвободилась из-под руки Степана и сказала:
– Иди, конечно, а то опоздаешь…
– Правильно, – отозвался он. – Сначала я уйду, а потом ты, а то мало ли что…
Он еще раз поцеловал ее в щеку и пошел к выходу.
Когда за Степаном захлопнулась дверь, Алена поднесла ладони к щекам. Они горели. Да, ей стоит еще немного посидеть в саду. Ни к чему показываться кому-нибудь на глаза со щеками, пылающими от поцелуев. Они выдадут ее каждому, кто посмотрит.
Походив по саду и полюбовавшись ухоженными и сильно разросшимися растениями, Алена успокоилась и хотела уже пойти к себе в номер, как дверь сада отворилась, и через порог переступил Володя Измайлов. Девочка почувствовала раздражение. Неожиданный его приход вряд ли принесет ей что-либо хорошее. Алена, поджав губы, хотела пройти мимо него в дверь, но Измайлов удержал ее за руку. Она ее резко вырвала.
– И все же не торопись уходить, – попросил он.
– Нет уж, я уйду, Володя, – бросив на него быстрый и довольно неприязненный взгляд, сказала Алена. – Уж прости, но ты приносишь мне неприятности. Стоит нам с тобой встретиться, и вскоре со мной обязательно происходят отвратительные вещи.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что случившееся в бассейне – это моих рук дело?
Алена точно знала, чьих это рук дело, а потому примиряюще сказала:
– Нет, конечно. Но я пойду…
Измайлов встал в дверях, загородив ей выход, и жестко сказал:
– Ты уйдешь только после того, как выслушаешь меня.
Разозлившись на такую его беспардонность, Алена повернулась к нему спиной, зажала уши и сказала:
– Я все равно не буду тебя слушать!
– Можешь зажимать уши, сколько хочешь! Все равно услышишь! – гаркнул он. – Не верь ему, Алена! Он тебя обманывает!
Да, она это услышала. Он постарался крикнуть так, чтобы ей было слышно. Она медленно повернулась и неожиданно для себя самой отвесила Володе сильную и неприятно звонкую пощечину. Он пошатнулся, но от двери не отошел. Его щека медленно наливалась краской. Алене стало стыдно, что она поддалась порыву и, чтобы не начать извиняться, выкрикнула тоже, как могла, громко:
– Ты не смеешь! Ты ничего не знаешь! Пропусти меня немедленно, или я стану кричать!
Измайлов, потерев раскрасневшуюся щеку, сказал:
– Я знаю больше, чем ты думаешь.
– Например?! – сквозь зубы проговорила Алена, зло сощурившись.
– Я, например, точно знаю, что уже завтра Кардецкий может запросто от тебя отказаться!
Алена расхохоталась ему в лицо. Нет такой силы, которая смогла бы разлучить ее со Степаном. Или Степана с ней. Измайлов просто не знает, о чем они только что говорили. Он не знает, что свои клятвы они скрепили самыми нежными поцелуями. Володя был смешон ей со своим глупым пророчеством.
– Чушь! Чушь! Чушь! – отсмеявшись, выкрикнула она ему в лицо.
Володя болезненно поморщился и спросил:
– То есть ты не хочешь меня выслушать?
– Зачем мне это?
– Чтобы быть готовой к тому, что тебе предстоит, и не повторять ошибок Марианны… ну и других тоже…
Улыбка с лица Алены тут же исчезла.
– Это каких же ошибок Марианны? – осторожно спросила она. Неужели Измайлов знает, что именно соседка по столу отравила ее. Нет, не может такого быть… Не могла Марианка рассказывать об этом. Как ни крути, это ж преступление! Хотя… кто ее знает… Написала же она электронное письмо. Будь на месте Алены кто-то другой, вполне мог бы предъявить его милиции.
– Я уже сказал: не верь Кардецкому, – отозвался Володя, – и тогда не придется потом рыдать… и все остальное…
– Мне рыдать не придется! – упрямо сказала Алена и повторила: – Пропусти.
Измайлов отошел в сторону.
Будто назло Измайлову остаток этого дня прошел на удивление хорошо. Вечером Алена все же затащила Степана на дискотеку. Их появление в дискозале произвело настоящий фурор. Когда они вдвоем танцевали медленные танцы, на них озирались все девчонки. Соня только удивленно покачивала головой. Володя всю дискотеку просидел на подоконнике окна и не танцевал вовсе: ни быстрые, ни медленные танцы. Алена же была счастлива.
