Елена Клещенко - Я ничего не могу сделать
Погоди, прогрессор, у тебя концы с концами не сходятся. Паранойя его превосходительства, великого и несравненного Рудольфа Сикорски, который видит второе дно даже в собственной чашке, – штука высоковирулентная. Каммерер заразился, теперь и ты. Если башня только строится, то почему у Ниру и других уже сейчас болят головы? (И у самого господина Сегонти тоже, вспомнил он.) Почему бы не предположить ради экономии гипотез банальную манию величия? Ну, строится господин губернатор в историческом центре, выше собора – не он первый, не он последний. Ну, возжелал нанять неизвестного гения – сам виноват, студент Закаста, меньше надо было высовываться. Или же…
Он подтянул к себе блокнотик для эскизов. Вот у нас береговая линия, вот залив, вот Малундарг, окруженный лесами, вот исторический центр на холме. Где-то здесь Дом У Трех Рыб. Прикинуть параметры излучения, известные из опыта сопредельной страны… да, круг накрывает залив, дотягивается до противоположного берега. По-любому накрывает, даже если аппаратура средненькая. И что из этого?.. Ладно, Закаста. Не умеешь думать – черти и считай.
Дэк оторвал листок с наброском берега, включил свет – лампочка под потолком, вместо абажура зеленая банка из-под конфет, – и принялся рисовать губернаторский дворец.
* * *Народу в редакции собралось полно: ожидалась очередная летучка и выдача жалованья. В подвале сразу стало шумно. Сидели на рабочих столах, за чайным столом, вытаскивали книжки с полок, тыкали пальцами в развернутые газеты и журналы. Болтали, пересмеивались, пишущая машинка Лина то затихала, роняя отдельные металлические капли, то бешено клацала, со всех сорока лапок поспевая за пароксизмом вдохновения.
– …Почему его? Согласен, писателя отметелить и посадить – это в русле тенденций, но почему, например, не Киртуса?
– Ха! Киртус такой один, а на его месте мог быть любой: я, ты, мой дедушка. То и дорого, что непонятно за что!..
– Клац-клац-клац-клац-клац!
– …Вот так и живем: одни квартиры в центре пустуют, другие продаются по цене небольшого замка с парком и конюшнями.
– Причем иногда в одном и том же квартале…
– Клац-клац-клац-клац… клац-клац…
– …Не понимаю. Сначала мэрия ему деньги дала, потом мэрия его вышибла?
– Кенни, ну ты как дитя, правда. Мэр ему деньги дал, он начал дело, хорошее, прибыльное. Потом примечание к договору мелким шрифтом, обвинение в незаконной аренде, все имущество отчуждается и дело передается через тендер, наверняка липовый – кому?
– А, теперь понял.
– То-то же…
– Клац, клац… клац… блямс-клац-клац-клац-клац-клац!!!
– Его взяли по закону о коррупции, он дал взятку, его отпустили?!
– Ну так! Это вообще, я тебе скажу!..
– Тррррр… клац-клац-клац-клац…
– …И тут он, дорогие мои, пришел в боевую ярость. Кинулся к полному собранию сочинений, хватает том за томом, бухает их на стол, аж в паркете отдается, и орет мне в ухо: это написал бакалейщик? Это! По-вашему! Написал! Бакалейщик?! Я сижу ни жива ни мертва, и в голове только одно: если сейчас его хватит удар, литература понесет невосполнимую утрату, и по моей вине!..
– Берибе… бери белую шляпу. Парупа… пару па-пи-ных брюк…
– Ты можешь петь молча? Мешаешь!
– Ой-ой-ой…
– Петь молча – это как вообще?
– Про себя! Мне надо колонку закончить! Все, отстали от меня.
– Ребята, вы справочник опять убрали наверх? Я же просила!
– Извини, мы забыли, больше никогда, – пробубнил Лин, не отрывая глаз от листка в машинке. Корректор Тюда фыркнула и потащила к шкафу табуретку. Лин тут же отвлекся от творческого процесса, энергично и бесшумно замахал Локсе. Фотограф подбежал на цыпочках, и вдвоем они принялись смотреть, как Тюда лезет на табуретку. Юбочка у корректора была почти приличная, но не для верхолазных работ.
Тюда с усилием выволокла за корешок «Транслитерацию зарубежных и древних имен собственных», обернулась и увидела ценителей прекрасного, ожидающих спуска. У обоих был такой невинный вид, что других улик не требовалось. Девушка прижала справочник к груди и, свободной рукой придерживая юбку, спрыгнула на пол.
– Если еще раз (Лин вскочил и попятился, Локса уже был на своем рабочем месте) эта книжка окажется наверху…
– Ты чего? Говорю же, больше не буду! Ай! Дэк, скажи, это не я!
– Он больше не будет, – подтвердил Дэк. «Транслитерация…» как оружие ближнего боя выглядела опасной.
– И ты смотрел?!
– Я… не специально. Извини.
– Убью, – не очень сердито пообещала Тюда и, крутнув юбочкой, удалилась к своему столу.
– Пошутить нельзя, – буркнул Лин. – Так на чем это мы остановились? А, Дэки, у меня к тебе будет просьба.
– Какая?
– Ты можешь мага нарисовать без бороды? Извини, если это не очень сложно, конечно.
– Мага без бороды?
– Ну, с другой бородой, не с такой кудрявой. А то скажут, что это Жатуре, а я его не имел в виду. А все остальное отлично, так и оставь.
– Легко. Если прямую и острую нарисую, сойдет?
– Как у меня?
– Длиннее.
– Давай! Спасибо тебе. Садись на мое место, у нас все равно сейчас совещание. Арви, слушай, у тебя тушь есть?..
К добыванию рисовальных принадлежностей Лин привлек всех, кто не смог уклониться, и наконец завис у Дэка за плечом, глядеть, как тот набрасывает фигуры мага и учеников.
– Здорово у тебя получается. А чего ты смотришь на свой рисунок? Ты его уже не помнишь, что ли?
– Ага. Нарисую и выкину из головы, – честно ответил Дэк.
Из кабинета вышел Дандере Мелга и сказал: «Ну что, приступим?» Все тут же бросили работу и болтовню, стали пересаживаться за чайный стол (уже почти без чашек, зато с тремя пепельницами). Как видно, присутствовал весь личный состав редакции, и за столом в кабинете коллектив уже не помещался.
Штрихами отращивая магу новую бороду – длинную, с загнутым вперед кончиком, как у земных джиннов, – Дэк слушал главного редактора.
– Я приветствую всех. Для начала обсудим дела прошлого месяца, затем перейдем к перспективным планам. Прошлый месяц, если в двух словах: мы молодцы. Газета продается хорошо, возврата нет, зато есть жалобы от продавцов на недостачу. Думаю, нам стоит рассмотреть вопрос об увеличении тиража, скажем, на сотню экземпляров. (Общий вздох.) Что об этом думает Ауриче?
– Мы типографии должны, – произнес еле слышный печальный голос. – Мне каждый раз напоминают, когда я делаю перевод.
– Так скажите им: чем больше продажи, тем больше прибыль и тем скорее мы расплатимся! – жизнерадостно воскликнул главный редактор.
– А они говорят: погасите долги, потом делайте новые заказы, – так же меланхолично ответил маленький человечек, которого Дэк раньше не видел. – Они говорят: вас скоро закроют, и улетят наши деньги. Я каждый раз их упрашиваю.
– В нас верят, и это радует, – вздохнул господин Мелга. – Сколько у нас осталось, Ауриче?.. А, ладно, потом переговорим, зайдете ко мне, что-нибудь придумаем. С последним тиражом все в порядке?
– Все в порядке.
– Вот и славно. Особо хочу отметить в прошлом месяце нашего Лина. Интервью с господином Тарияти превыше всех похвал. Проблем не было?
– Ну там, вообще подходили какие-то с полицейскими мордами. Спрашивали, где работаю, – Лин откинулся на стуле, щиколотка левой ноги на колене правой, в публике послышались смешки. – Я сказал. Они – давай паспорт! И так грубо, главное, удостоверений не показали. Ну я спорить не стал. А у меня в паспорте под обложкой визитная карточка мэра. Посмотрели, отдали обратно, ушли.
– Дани, тебе не кажется, что это рискованно? – это госпожа Юмате, отдел культуры, единственная ровесница главреда – остальные моложе. – Ты помнишь, что случилось с Ареном?
– Я помню, Сеси. У меня встречный вопрос: когда Лин принес мне это интервью, надо было бросить его в корзину? Ты бы бросила?
– Нет. Но я бы его поправила в некоторых местах, ты знаешь в каких.
– Я знаю, госпожа Юмате: там, где про летающую свинью, потому что это смешение стилей?
Это сам Лин, все опять ржут. В «Пересчете» часто ругались, но и хохотали часто, даже во время совещаний. Эти бедные, странные, по большей части неудачливые в карьере люди собирались в подвале на задворках, рассуждали о страшных и отвратительных вещах, но были очень веселыми. Будто ждали какого-то праздника.
– Там тоже.
– Мы – не боимся, госпожа Юмате. (Это голосок Эрте, ударение на «мы» звучит оскорбительно.)
– Рада за тебя, девочка. (Точный возврат паса.)
– Мне можно вставить слово? (Это снова главный редактор.) Ты считаешь, надо было вычеркнуть про яхту?
– Я считаю так. Во-первых, мы не его банкир и не можем знать точно, сколько у него денег и откуда. А во-вторых, Даникки, если тебе дорога вся эта затея, мог бы поберечь газету. И ребят заодно. Лин, дорогой мой, вы прекрасно пишете, но…
– Госпожа Юмате!
– Мы сами себя побережем, если что, я по рукопашному бою был первый!
