Игорь Носовский - Ясеневый турнир
«Кем была твоя мать?» – в голове Фаруха всё ещё звучал голос Анли. Она лежала в одеялах, обнажив свою привлекательную полноту, и без стыда рассматривала убогое тело барда. «Шлюхой, такой же, как и ты», – хотел он ответить, но почему-то не решился. Язык не поворачивался назвать её грубым словом. Наверное, его отец думал точно так же после ночи с юхарской содержанкой. Во рту стоял приятный привкус её пухлых губ, и Фарух пообещал себе, что предстоящую ночь он снова посвятит ей.
– Куда прёшь, полукровка? – раздался басистый голос, и барда отшвырнуло в сторону. Какой-то рослый детина, которому он наступил на ногу, одним небрежным движением отбросил его.
Фарух покосился исподлобья на разгневанного мужика, но отвечать не стал. Что ему с того? Пускай хоть как его называют, пускай толкают и издеваются, главное, что голова и руки на месте. А это значит, что вечером можно будет сыграть песенку-другую да потрогать за мягкие места дочку привратника. На площадке, где толпилась чернь, яблоку негде было упасть. Полупьяные крестьяне, торговцы, лесорубы, конюхи, кухарки, все здесь превратились в одну толпу, скандирующую то или иное знатное имя. Вот уже слышался лязг стали, тяжёлое дыхание сражающихся, скрежет их доспехов. Одиноко стоящая яблоня смотрела прямо на Фаруха, и он решил присоединиться к тем трём мальчишкам, что облюбовали её.
Бард взобрался повыше, подтолкнул одного сопливого мальчугана и уютно утроился на одной из веток. Отсюда открывался великолепный вид на ристалище. Была видна сама арена, трибуны для знати и отдельная трибуна для владетеля Эшторна и его приближённых. Князя Онора Аегилля Фарух видел впервые. Столь же жирный, как и в пересказах его недоброжелателей, весь в золоте и шелках. Настоящий правитель, какими кишит Юхар. Там, на юге, величие знатных особ определялось наличием у них золота. Здесь же, в центральных землях Продола, всё решают какие-то честь и слава. Так жить было неинтересно, почему-то думалось Фаруху.
На ристалище вовсю рубились два дворянина. Один – в лёгких багровых доспехах с гербом, изображающим три корабля, уходящих к горизонту на чёрном море. Кожаный шлем прикрывал лишь верхнюю часть головы, нижнюю её часть покрывала чёрная борода. Мужчина с тремя кораблями на щите был не старше сорока лет, с огромными ручищами, в которых покоился полуторный меч. Против него бился высокий муж с длинным кривым носом, закованный в тяжелые латы. Он орудовал одноручным топором, на манер дунгмарских берсерков, а защищался лёгким деревянным щитом.
Фарух не знал, сколько длился этот бой, но длинноносый уже сдавал позиции, а дворянин с тремя кораблями всё напористее атаковал. В конечном итоге после двух удачных атак, высокий боец бросил своё оружие и признал поражение. Человек с бородой утёр со лба пот и прокричал: – Во славу князя Аюдвина Амильтона! За Дорхем!
Публика, похоже, не особенно жаловала ретивость воина, и его лозунги мало кто поддержал. Распорядитель объявил, что победу одержал – капрал Эбель Нортинг, барон из Дорхема. Проигравшим же был граф Холи Тарис, владетель Слинтэ.
Фарух смотрел на всё действо с высоты яблоневого дерева и только теперь, когда его взору предстала полная картина, он понял: это был самый масштабный турнир, какой ему только доводилось посещать. Народ всё ещё стягивался к турнирным полям. Всюду реяли знамёна дворянских домов. Оруженосцы носились туда-сюда, обслуживая своих хозяев. Лошади знати занимали больше места, чем жители какой-нибудь небольшой деревушки. Наверное, здесь собрался весь цвет Эндердаля.
– На арену приглашаются! – заголосил распорядитель, не в силах перекричать толпу: – Владетель графства Этте, что в Дорхеме, граф Бруто Дромерс! Мужчина средних лет с золотым четырёхлистным клевером на чёрном поле, вышел на арену. Он весь был закован в сталь, а его оружием был грозный двуручный меч. – Капитан городской гвардии Ясеневого Города, виконт Адри Аострикс!
Толпа заликовала, услышав знакомое имя. Другая часть, в основном простолюдины, неодобрительно загудела. Адри Лострикс появился на ристалище в закрытых латных доспехах, в шлеме с прорезью, с треугольным щитом и одноручным мечом. Фарух слыхал, что капитан весьма неплох в бою, но шансы у этих двух воинов были совершенно одинаковыми. Оба они были надёжно защищены сталью, стеснены ею и ограничены. Грянули трубы, и воины сошлись в битве. Толпа выкрикивала имя виконта Аострикса, но он почему-то не спешил идти в атаку. Граф Бруто Дромерс налетел на него будто вихрь, сыпля тяжёлыми ударами двуручного меча. Первый, второй, третий и четвёртый удары были едва лишь блокированы виконтом, и публика ахнула, когда он упал на одно колено под тяжестью столь стремительной атаки.
Фарух знал, что давеча капитана стражи ранили в одном из крестьянских восстаний и вопрос о его участии в турнире до последнего оставался отрытым. Всё же Адри Аострикс теперь бился на арене, но травма его давала о себе знать. Между тем Бруто Дромерс, окрылённый лёгким началом боя, продолжал идти вперёд.
Адри Аострикс отбивал атаки, отступая и не имея шансов контратаковать. Мало кто мог узнать в этом облачённом в тяжёлые латы воине первого гвардейца Эшторна. Некогда слухи о его победах опережали гонцов и соколов. Теперь же он отступал под натиском графа Дромерса, воина, не имевшего за плечами особой боевой славы.
– Капитан Аострикс! – кричал какой-то виконт из Гранпайла. – Мы с вами!
Движения Адри Аострикса были неуклюжими, как будто в латы был облачён какой-то зелёный юнец, впервые взявший в руки меч. Сил у него едва хватало на то, чтобы отражать атаки противника, да и те уже заметно покидали его. Герцог Филтон Аегилль с бойцовской трибуны молча наблюдал за поединком, единственный, кто не выказывал каких-либо предпочтений.
Возможно, судьба была благосклонна в тот день к капитану Адри Аостриксу, возможно, сам Единый удостоил его своей милостью, а быть может, удача сыграла здесь свою роль. Как бы там ни было, граф Дромерс при очередной атаке поскользнулся, и ноги его разъехались в разные стороны. Раздался выкрик боли, ибо в столь тяжёлых доспехах было весьма затруднительно выполнять акробатические кульбиты. Грузный воин величественно повалился наземь, выронив из рук свой меч. Виконт Аострикс возвышался над ним, как будто не понимая, что нужно делать.
– Меч! – кричали люди.
– Приставь меч к его горлу!
– Заставьте его сдаться, капитан!
Бруто Дромерс, воспользовавшись замешательством капитана, попытался преградить ему ход. Виконт пинком откинул меч подальше и наконец, спохватившись, подставил своё оружие к горлу графа.
– Сдаюсь, сдаюсь, что мне ещё остаётся, – кряхтел граф.
Адри Аострикс помог Бруто Дромерсу подняться и распорядитель объявил, что победа досталась первому гвардейцу Ясеневого Города.
– Как же, как же, – поднимая свой меч, ворчал граф Эттса. – Мой папаша и тот резвее тебя будет, капитан.
Капитан городской гвардии легко поклонился и предпочел скоро ретироваться, так и не сняв шлем. Мало кто понимал, что стряслось со столь прославленным воином. В былые времена он показывал отменные кульбиты, ловко разил даже самых бывалых соперников, побеждал в сложнейших испытаниях. Теперь же казалось, что доспехи Адри Лострикса носил кто-то иной.
– А некоторые приехали в Ясеневый Город с войском, – послышалось снизу, и Фарух устремил свой взор под дерево. Под яблоней стояли двое – один молодой, высокий мужчина с красивым вытянутым лицом, облачённый в дорогие голубые с золотым шелка. Он стоял, опершись о ствол, и почёсывал бритый подбородок. Второй – не иначе как воин. В потёртом камзоле с заплатками на локтях, в истрёпанных сапогах. По речи его можно было понять, что муж он роду простого.
– Зачинщиком у них граф Торр Бертиран, – продолжал воин, но красавец шикнул на него и огляделся по сторонам. К счастью для барда наверх он не удосужился глянуть. Кто знает, сколько жизней такого, как он, может стоить подслушанный разговор?
– Никаких имён! – приказал мужчина в голубых шелках.
– Да, да, простите, – потупив взгляд, сказал воин. – Они планируют присягнуть… княжескому брату. И если наш князь воспротивится, то они будут готовы придать его суду, а потом и смерти.
Мужчина в голубых шелках помолчал какое-то мгновение, затем плавным движением запустил руку за пазуху и достал оттуда серебреник. Глаза у воина блеснули.
– Ты хорошо поработал, – отдав монету, сказал тот. – Власть Эшторна не забудет твоей преданности. А теперь ступай и никому ни слова. Помни, что на каждом углу скрываются вражеские лазутчики.
Довольный простолюдин скрылся в толпе, а надушенный красавец испарился вслед за ним.
