Кир Булычев - Последняя война. Великий Гусляр. Подземелье ведьм (сборник)
Жан остался у входа.
Лица ведьм были одинаковы. Глаза открыты и пусты. Андрей внимательно осмотрел первую из старух. Он приподнял холодную тяжелую руку.
– Осторожно, – испуганно шепнул Жан.
– Помолчи, Жан, – сказал Андрей. – Ты замечательно умеешь разбираться в языках, я умею собирать и разбирать часы.
– Часы?
– Чтобы посмотреть, где там сидит жучок. Если часы с обманом.
Говоря, Андрей отыскал тонкий шов на тоге ведьмы – черную «молнию». Тога распахнулась. Жан, должно быть, ожидал увидеть внутри старческое белое тело и собирался отвернуться. Но увидел панель. Пальцы Андрея работали быстро, но осторожно, он был похож на сапера, который обезвреживает мину, прислушиваясь, не начнет ли она отсчитывать секунды перед взрывом.
Щелкнуло. Панель откинулась. Андрей грубо рванул на себя какую-то планку. На пол, зазвенев тонко и жалко, посыпались микроскопические детальки.
– Вечного тебе покоя, бабушка, – сказал Андрей, переходя к следующей ведьме.
* * *Когда они выбрались из черной кибитки, снаружи было светлее. Луна поднялась высоко, ее свет полосой разрезал гладкое озеро и высвечивал камешки, которыми была усеяна площадка между черными кибитками – площадь жертвоприношений. Андрей подобрал несколько камешков, они были обкатаны и полупрозрачны, – если посмотреть сквозь камешек на луну, он загорался туманно и загадочно.
Становище на том берегу спало. Лишь в одном месте алым пятном догорал костер. Под луной кибитки казались горстками земли, выкинутыми кротом на зеленую лужайку. Было так тихо, что, когда далеко на склоне заржала лошадь, показалось, что звук родился рядом.
– Здесь нет цикад, – сказал Андрей тихо.
– Красота какая, – сказал Жан. – Я и не предполагал, что буду снова любоваться звездами.
– К счастью, память избирательна.
– Ингрид очень любила ночь. Больше чем день. Странно?
Андрей не ответил. Он смотрел на вторую черную кибитку.
Потом сказал:
– Я загляну туда. Время еще есть.
– Вот этого мы и не знаем, – сказал Жан. Но пошел вслед за Андреем.
Андрей включил факел, который снял со стены в подземелье ведьм. Светильник был ловко сделан под факел – хозяева ведьм не хотели, чтобы попавший внутрь дикарь почуял неладное. На конце факела вспыхнуло пламя – неровное, мятущееся и похожее на настоящее.
Андрей откинул полог. Пересекая кибитку, тянулся невысокий длинный стол. На нем были разбросаны белые кости. Андрей подошел поближе.
– Осторожнее! – предупредил Жан.
Андрей чуть не наступил на череп. Человеческий череп. Кости на столе тоже были человеческими. В глубоком кресле сидел скелет. Остатки блестящей гладкой одежды свисали странной бахромой. Андрей понял, почему скелет не рассыпался и не упал с кресла – он был пришпилен к спинке тремя короткими копьями.
Неровное пламя факела заставляло скелет в кресле дергаться. Андрей обошел стол. На полу лежал еще один скелет, на кисти руки, перехваченной металлическим браслетом, поблескивал какой-то прибор. Одежда была разодрана в клочья. Андрей понял, что до трупов добрались грызуны или муравьи. Череп человека, лежавшего на полу, был раскроен топором.
Андрей прошел за стол и опустился на корточки, шаря рукой по полу. По аналогии с кибиткой ведьм здесь должен быть ход вниз.
– Кто они? – спросил Жан из темноты. Он не отходил от входа.
– Хозяева ведьм, – сказал Андрей.
– Кто их убил?
– Ты задаешь вопросы, на которые знаешь ответы.
– Степняки, – сказал Жан, – трепещут перед ведьмами. Они никогда бы не подняли на них руку.
– Удивительное убеждение. – Андрей нашел наконец нужный камень, и плита в полу сдвинулась. – Конрад верил в нечто подобное до последней секунды жизни. Степняки еще слишком первобытны, чтобы трепетать. Как только среди них родился сообразительный вождь, он смог сделать выводы. Выгодные для себя. Представь себе такую картину…
Голос Андрея стал звучать глуше. Жан увидел, как пламя факела спускалось к полу, освещая круг шахты, и затем скрылось в ней.
– Ты куда?
– Надо же поглядеть, что внутри.
– Слушай, Андрей, сюда прилетит экспедиция, они не спеша все обследуют. Здесь… неприятно.
Жан все же отошел от входа и остановился над шахтой.
– Ну вот, я так и думал, – сказал Андрей. Факел осветил скелет, лежавший на ее дне. Скелет был одет в зеленый свободный костюм – в подземелье не добрались хищники. – Он успел закрыть люк, и Октин Хаш остался ни с чем.
– Ты уверен, что это дела Октина Хаша?
– Да, – ответил Андрей. – На сто процентов.
Он говорил, закинув голову, и пламя факела искажало его черты.
– Все это был эксперимент. Когда наши прилетят, они обследуют подземелье и подтвердят. Это был великолепный, грандиозный эксперимент. Даже нам такой не по плечу. Они взяли планету, на которой жизнь делала лишь первые шаги. И начали гнать эволюцию скоростными темпами. Они создали для эволюции оптимальные условия, они подгоняли генетику, они втискивали миллионы лет в годы.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что это единственное объяснение тому, что рядом здесь живут динозавры и питекантропы. Я никак не мог сообразить, почему не вымерли динозавры? Почему птицы не вытеснили птеродактилей? А ответ оказался относительно прост: они не успели вымереть. Эволюция здесь шла под контролем генетиков и генных инженеров.
– Но все равно это должно занять много лет.
– Тысячи лет, несколько тысяч.
– Но зачем, зачем? Кому это нужно?
– Я тебе назову множество экспериментов, которые ставила и ставит земная наука и которые могут показаться бессмысленными профану. Когда-то эксперименты генетиков с мухой дрозофилой осмеивались как пустые… А знаешь, чем занимался мой дед, уважаемый профессор? Он со своими учениками изготавливал орудия каменного века и рубил деревья каменными топорами, путешествовал в долбленых лодках и пахал землю деревянным плугом. Он хотел воссоздать технологию каменного века. Эксперименты, на которые идет наука, тем грандиознее, чем больше возможности ученых. Я могу поклясться, что, когда биологи и палеонтологи на Земле узнают об этом эксперименте, они взвоют от зависти. Воспроизвести эволюцию на целой планете – это же грандиозно!
– Но эксперимент затянулся на множество поколений…
– Этого мы не знаем, – сказал Андрей. Он опустил голову, глядя на скелет, лежавший у его ног. Свет факела вырвал из темноты остатки седых волос, обрамлявших череп. – Мы не знаем, сколько лет они жили. Может быть, они достигли бессмертия? Может, они жили по тысяче лет? Что мы знаем, брат Жан?
– Даже если это так, они потерпели поражение, – сказал Жан.
– Ты прав. Они могли разрубить горный хребет, чтобы осушить долину или соорудить болото для диплодоков. Они добились главного – создания разумного человека. Им пришлось приспосабливаться к тому, что они сами создали. Они сделали ведьм, чтобы поторопить людей и воспользоваться их верой в высшие силы. Люди сами стали приводить к ним… – Андрей искал нужное слово.
– Экземпляры, – подсказал Жан.
– Они продолжали торопить эволюцию, полагая, что прогресс социальный можно ускорить так же, как генетический. Вместо того чтобы ждать тысячелетия, прежде чем люди сами додумаются до того, как плавить металлы, они стали выдавать им металлы. Причем в уже готовой форме – в форме оружия. Эксперимент дал результат.
– Он был бесчеловечным.
– Боюсь, что эта категория была ими упущена.
– На чем бы они остановились?
– Не представляю. Но их остановил Октин Хаш. Он отлично понял, откуда приходят наконечники стрел и кинжалы. Для того чтобы стать властелином степи, ему нужно было больше железных ножей, чем он получал. Очевидно, они отказались удовлетворить его ненасытные стремления, и он решил взять эволюцию в свои руки.
– И застал их врасплох.
– Они слишком хорошо знали эту планету, они были уверены, что все здесь – создание их разума. Включая Октина Хаша…
– Чудовище Франкенштейна сожрало своего создателя?
– Хуже другое: Октин Хаш набрался опыта общения с пришельцами с неба. Он вкусил их крови. И это погубило наших с тобой товарищей. Опасно быть богом…
– Опасно полагать себя богом, – поправил Андрея Жан.
– Я пройду по этому коридору.
– Только недалеко, – сказал Жан.
У стен стояли бесконечные стеллажи. На них – контейнеры.
Андрей открыл наугад один из них.
Он был наполнен наконечниками для стрел. Железными, хорошо заточенными наконечниками. Они лежали аккуратными рядами, каждый в пластиковом пакетике. Они были штампованы, но штамп тщательно имитировал неровность ручной ковки.
– Как ты думаешь, – донесся до него голос Жана, – почему не прилетели новые? Почему остались только роботы?
– Я не знаю, – откликнулся Андрей.
Стеллажи, стеллажи… орудия, которые предназначались для степняков. И орудия, которые им еще предстояло получить. Ящик со стременами… контейнер со стальными мечами… пакеты с семенным зерном, железные гарпуны, стальные иглы… Коридор уходил далеко вперед, и для того чтобы понять, где рубеж опеки, надо было потратить еще немало времени.
