Вера и Марина Воробей - Друзья познаются в беде
– Мы не случайно изучаем трагедию Шекспира «Гамлет» столь подробно, потому что именно она как в зеркале отражает самые сокровенные человеческие чувства. Сложны и мучительны раздумья благородного Гамлета о порочном королевском дворе, о лжи, таящейся в дворцовых стенах, о природе зла, о болезнях, которыми поражен век. Давайте обменяемся мнениями, – предложила Мира Григорьевна. – Как, на ваш взгляд, сильный человек Гамлет или слабый? Пылок он или холоден?
– Эти вопросы в учебнике, – заметила Юлька Васильева.
– Да. Это так. Но ответы на них я хочу услышать от вас, а не от Белинского или Тургенева. Что вы думаете о Гамлете, Юля?
Юлька поднялась с кислым лицом, на котором было написано: «Напросилась на свою голову!» – и пошла отвечать у доски, что она думает о принце датском.
Минут через пятнадцать после начала урока в кабинет литературы уверенно постучали.
– Можно войти, Мира Григорьевна?
Снежана, собственно, уже вошла и даже закрыла за собой дверь, ожидая разрешения сесть на место.
– Ровенская, – с удовлетворением произнесла преподавательница, приспустив очки с носа.
– Я, – подтвердила Снежана, поигрывая красным знакомым шарфом, концы которого болтались где-то у пола.
Девчонки довольно захмыкали. Света заметила, как зашушукались Ольга Дубровская и Семенова Катька, сидевшие одна за другой, как воровато, в ожидании жареного, переглянулись Людка Зверева и Ира Говердовская.
– Ну и какая ужасная катастрофа оправдывает ваше нынешнее опоздание? – поинтересовалась Мира Григорьевна.
– Меня завуч задержал, – сообщила Снежана хмуро.
– Что ж, причина вполне уважительная. Можете занять свое место. – Мира Григорьевна повернулась к Тер-Петросян, отвечающей у доски. – Продолжайте, Карина.
И та заученно продолжила:
– Одиночество Гамлета – это одиночество человека, который опередил свое время. Он находится с ним в трагическом разладе и поэтому погибает.
– Прямо как я, – проворчала Ровенская.
Света хотела обернуться, но не посмела под вездесущим взглядом Миры Григорьевны.
– Отлично, Карина, садитесь, – сказала классная, ставя в журнал честно отработанную пятерку. – Снежана!
Снежана, грохнув крышкой, поднялась.
– Как вам кажется: почему Гамлет медлит с исполнением долга?
Света прикусила губы, чтобы не улыбнуться. Уговор дороже денег!
– Понятия не имею! – ответила Снежана равнодушным тоном, и Свете расхотелось смеяться.
Что еще такое? Она должна была выучить, она обещала, и времени у нее было предостаточно… Снежана так не думала.
– Я не готова к уроку, – заявила она. – У меня на Гамлета времени не хватило.
Мира Григорьевна встала, прошла к окну. Она не спешила поставить двойку.
– Допустим. – Она посмотрела на голые, заледеневшие от инея ветки, обернулась к Снежане. – Но вы же можете начать размышлять вслух. Вы ведь знакомы с содержанием трагедии?
– В общих чертах, – пробурчала Ровенская.
– Вспомните фильмы. Великолепный Смоктуновский в роли Гамлета, великий Лоуренс Оливье. Каждый из них создал свой образ. Вам известно понятие «гамлетизм»? – Снежана молчала. – Его чаще всего употребляют, когда хотят сказать о мучительной двойственности человека, который осознал свой долг, – мягко направляла Снежану Мира Григорьевна, – но не может решиться на действие.
Снежана уперто продолжала молчать.
– Ну хорошо, садитесь. Я не буду ставить оценку сегодня. Надеюсь, что к следующему уроку вы найдете время подготовиться. Учтите, Ровенская, я обязательно вас вызову, – строго добавила Мира Григорьевна.
На перемене Света набросилась на подругу:
– Ты в своем уме?
– Вроде бы.
– Значит, это я сошла с ума?
– Хватит трепаться! – Снежана устало откинула голову на спинку кресла.
Света рассердилась не на шутку. Хорошо, что они успели первыми занять беседку, им никто не мешал. Дубровская случайно заглянула, но, увидев насупившихся подруг, испарилась.
– Тебе что, трудно было о Гамлете пару страниц прочитать, у тебя же целый вторник был!
– Фигня все это, – бросила Снежана, глядя вдаль. – Все равно меня мать к отцу не отпустит, даже если я к завтрашнему дню в отличницу превращусь. Тут нужно радикально все менять.
– Как радикально?
– Сваливать отсюда нужно, вот как. Мне этот самый лучший лицей… – Снежана кисло скривилась. – А-а-а, хватит об этом. У меня неприятности поважнее.
– У меня тоже не все прекрасно после вчерашнего, – напомнила Света. – Соседи пригрозили родителям сообщить о моем плохом поведении.
– Плюнь, – посоветовала Снежана.
– Как плюнуть?
– Как великий комбинатор – слюной! Да пока твои предки на историческую родину вернутся, все сто раз забудется, – успокоила подруга.
«А ведь верно», – обрадовалась Света, на сердце стало легче. Оставался вопрос о деньгах, ну и о Гоше нужно было поговорить, хотя и не хотелось.
– Снежан, я тут прикинула утром, – начала Света, – получается, с каждого нужно собрать двести сорок семь рублей и…
– Придется подождать, – оборвала Ровенская на полуслове. – Мы вчера в казино все под ноль спустили. Гоша на меня так разозлился, что один уехал в своем белом кабриолете, шарф, вон, забыл. А я как дурочка осталась на улице в три часа ночи: «Метро закрыто, в такси не содют», – процитировала она Высоцкого.
– Ну, я, конечно, подожду, раз так события повернулись, – растерянно произнесла Света, – но у меня осталось триста двадцать рублей, на них долго не протянешь.
– Ладно, верну я тебе эти сто долларов, тоже мне деньги, – внезапно согласилась Снежана. – А вообще-то, если бы ты нашу теплую компанию не свернула, мы бы за рулеткой не оказались…
– Ты соображаешь, что говоришь? – возмутилась Света от такой наглости. – Получается, что это я во всем виновата? Ты бы лучше посмотрела, что в моей квартире творится! Ковер испорчен, все вверх дном, гора немытой посуды. Я думала, мы нормально посидим, потанцуем, видак посмотрим, потом… (вместе с тобой порядок наведем, хотела сказать Света).
– Песни попоем, – съязвила Снежана. – «Не слышны в саду даже шорохи…»
– А что в этих песнях плохого?
– Ничего. Не заводись по пустякам. Дай мне лучше ключи от своей квартиры на пару часов.
– Что? – Свете показалось, что она ослышалась.
– Ключи, – повторила Снежана внятно. – Я, собственно, из-за них здесь и появилась. Мне с Гошей нужно срочно помириться в интимной, уютной обстановке.
– В моей квартире?
– Ну не в моей же.
– У меня там развал, ты забыла?
– Мы закроем на это глаза.
– Нет.
– Что нет? – До Ровенской никак не хотело доходить.
– Я не дам тебе ключи. У меня, знаешь ли, не дом свиданий – это раз…
– А я думала, что мы близкие подруги, – резко перебила Снежана. – Я тебя о такой ерунде прошу, а ты! Принципиальную из себя строишь? Может, это и неплохо, но только не ко времени. Гоша мне нравится, и я не хочу его терять, понимаешь?
– А ты понимаешь, что у твоего Гоши два лица?
– Гамлетизм, что ли?
– Хуже. Гамлет сомнениями мучился, а этот – дурью.
– Это ты насчет вчерашнего? Кто кого кататься приглашал? – вкрадчиво отозвалась подруга. – Так в этом трудно разобраться: он свою линию будет гнуть, ты – свою. И они как две параллельные – никогда не пересекутся. Гоша, кстати, со мной поделился насчет твоих расспросов.
– Ничего я не расспрашивала. Я и так знаю, что от таких парней, как он, одни неприятности. Да тебе не мириться с ним нужно, а бежать от него, пока не поздно!
– Все! – взорвалась Ровенская. – Ты меня достала по самое темечко своим тюканьем! Мне не советы твои нужны, а дельная помощь. Дашь ключи? – Она впилась в Свету глазами.
– Нет.
– Ну и черт с тобой! Знать тебя больше не желаю… деревенщина!
Снежана выскочила из беседки и бросилась вниз по лестнице, а Света осталась сидеть как приклеенная. Она никак не могла прийти в себя. Вроде разговаривали, ну, спорили, потом ссориться начали, но за что она так ее обидела? Деревенщина… Мы с тобой, мол, равны, но я все-таки чуточку равнее.
– Свет, ты на географию идешь? – позвала ее проходившая мимо одноклассница Жанна.
Света пошла, механически переставляя ноги. Словно почувствовав, что у нее не все в порядке, учителя не вызывали ее ни к доске, ни с места. И на том спасибо!
Вечером Света загрузила себя домашней работой, стараясь не думать о ссоре с подругой. Отчистила ковер, склеила фужер – получилось совершенно незаметно, перемыла и убрала посуду, пропылесосила, отнесла в чистку покрывало, отдраила туалет и ванную. В общем, навела порядок, уничтожив следы своей беспросветной глупости. Теперь ничто ее не укоряло, каждая вещь была на своем месте, но на душе по-прежнему скребли кошки. Света впервые почувствовала, что скучает по родителям, ей захотелось услышать густой папин голос и мамин смех, а может быть, ее ворчание по поводу того, что Света, великовозрастная девица, повсюду разбрасывает свои вещи, но в комнате всего лишь тихонько бухтел телевизор.
