Владимир Гриньков - Телохранитель Каина
Сидевший рядом с Китайгородцевым Лапутин, не поворачивая головы, сказал:
– Толик, Хамза жив, с ним все в порядке. Не спрашивай меня ни о чем, я сам не в курсе. Я сделал все, как велел Хамза. Это эвакуация.
Телохранитель КитайгородцевЭвакуация – это слово мне знакомо. Я сам подобное проделывал не раз. Когда охраняемому лицу угрожает опасность, лучшей защитой для него является эвакуация.
Если началась стрельба, клиента – в машину, и вывозить из зоны обстрела как можно быстрее.
Если клиент захотел расслабиться и где-нибудь в ночном клубе пьет вино, а в другом углу зала внезапно вспыхнула драка – клиента из клуба выводить без промедления, даже если он не в восторге от того, что нарушены его планы.
Если опекаемое лицо оказалось в чужом городе, где вдруг началась эпидемия гепатита, или, например, землетрясением город встряхнуло и возможны повторные толчки – вывозить немедленно.
Эвакуация – это чтобы клиент уцелел!
Эвакуация – это когда близкая опасность.
Эвакуация – это спасение.
Но я-то тут при чем?
Меня от кого спасают?
Что происходит?
* * *Лапутин не обманул.
Хамза был жив, и с ним действительно все в порядке. Китайгородцев увидел шефа в офисе, в привычной обстановке: Хамза сидел за столом в своем кабинете и разговаривал с кем-то по телефону, когда Китайгородцев вошел.
– Хорошо! – заторопился Хамза, завершая разговор. – Позже! Позже, я сказал!
И поспешно положил трубку на рычаг.
– Здравствуй, Толик! – произнес он, внимательно всматриваясь в лицо Китайгородцева. – Садись!
Китайгородцев опустился на стул, палку поставил рядом.
– Рассказывай! – потребовал Хамза.
Китайгородцев посмотрел вопросительно.
– Про Лисицына, – пояснил Хамза.
– Про Стаса?
– Про генерала.
– Простите, не понял.
– Толик! – развел руками Хамза. Он казался озадаченным. – Про генерала! То, что ты мне говорил!
– Когда?
– Сегодня ночью.
– Я? – сильно удивился Китайгородцев.
– Да! Ты мне звонил…
Растерявшийся Китайгородцев покачал головой. Он не понимал, что происходит. И Хамза не понимал. Смотрели друг на друга, не зная, как продолжить этот нелепый разговор.
– Сегодня ночью! – сказал, наконец, Хамза.
Китайгородцев смотрел вопросительно.
– Ты мне позвонил! – продолжал Хамза.
Китайгородцев потер лоб. Выглядел он ошеломленным.
– И сказал!
Китайгородцев даже заинтересовался, кажется.
– Что видел генерала Лисицына! – завершил Хамза свою порубленную на куски фразу.
– Он же умер! – пробормотал растерянно Китайгородцев. – И я вам не звонил, поверьте.
Хамза кивнул на свой сотовый телефон, лежащий на столе:
– Толик, ты звонил мне со своего мобильника, твой номер определился.
Китайгородцев извлек из кармана мобильник.
– И еще – твой голос, – сказал Хамза. – Я разговаривал с тобой. Я не мог ошибиться.
Китайгородцев отыскал в мобильнике информацию о сделанных звонках.
– Взгляните! – предложил он шефу. – Последний по времени звонок я сделал позавчера вечером. Это больше суток назад. Этой ночью я вам не звонил.
Хамза посмотрел за окно. Там было пасмурно и мокро. Осень.
– Ты завтракал? – спросил он неожиданно.
– Нет.
– Подняли, наверное, с постели ни свет ни заря, – сказал понимающе Хамза.
– Да.
– А ты поезжай, позавтракай, – предложил Хамза. – Лапутин отвезет тебя. Потом я снова тебя жду.
Какая-то пауза намечалась в их разговоре. Хамза брал тайм-аут для одному ему известных целей.
– Хорошо, – кивнул Китайгородцев.
– Оружие? – вопросительно глянул Хамза.
Китайгородцев выразительно приложил ладонь к своей одежде, под которой была спрятана его плечевая кобура.
Хамза требовательно протянул руку. Китайгородцев, еще ничего не понимая, извлек из кобуры пистолет и отдал его шефу. Хамза спрятал пистолет в ящик своего стола, после чего сказал:
– Можешь идти.
Только теперь Китайгородцев осознал, что его разоружили.
* * *Лапутин отвез Китайгородцева в близлежащий ресторан, который был открыт круглосуточно. Посетителей не было – неурочный час. Единственный официант ползал по залу осенней сонной мухой.
– Хамза мне позвонил в четыре утра, – рассказывал Лапутин. – Сильно на взводе. Я сразу понял – что-то серьезное. Велел взять еще двух человек и ехать за тобой. Для всех, кого мы увидим в том доме, версия такая: он умер.
– Кто? – дрогнул Китайгородцев.
– Хамза.
– А для чего такие жестокие шутки, как думаешь?
– Ну вроде как мы тебя на похороны забираем. Чтобы все выглядело правдоподобно и чтобы нам никто не чинил препятствий. Хамза распорядился эвакуировать тебя любой ценой.
– Он решил, что мне угрожает какая-то опасность?
– Конечно! А разве нет?
Китайгородцев неуверенно пожал плечами.
– Честно говоря, я не понимаю, что происходит, – признался он.
* * *Завтракали неспешно. Лапутин что-то рассказывал, это был обычный треп, Китайгородцев слушал невнимательно.
Их трапеза уже подходила к концу, когда Лапутину позвонили.
– Да, – сказал он в трубку. – Нормально. Понял. Сейчас приедем. – Отодвинул чашку с недопитым кофе и поднял глаза на Китайгородцева: – Едем. Хамза нас ждет.
А ведь Лапутина к нему приставили, вдруг понял Китайгородцев. На всякий случай.
* * *Хамза был хмур.
Он пытался выглядеть доброжелательным, но получалось плохо.
– Садись! – предложил он Китайгородцеву и нервным жестом указал на стул.
Смотрел внимательно и с напряжением, как смотрит врач на пациента перед неприятным разговором.
– Я хотел тебя спросить, – произнес Хамза. – Про вчерашний день. Как он прошел?
– Нормально, – осторожно пожал плечами Китайгородцев.
– Расскажи мне, что было. Начиная с самого утра.
– Проснулся, позавтракал. Потом поговорил с Михаилом.
– О чем?
– О погоде.
– Что именно?
– Что дождь прошел. Что уже осень. Скоро будет снег.
– Еще о чем?
– Больше ни о чем. У меня отношения и с ним, и с Натальей Андреевной совсем никакие, если честно.
– Хорошо. Где ты увидел его?
– Михаила?
– Да.
– На крыльце. Он воду разгонял. Ночью дождь прошел, там была такая большая лужа.
– Понятно. Дальше – что?
– Я прогулялся вокруг дома.
– Что видел интересного?
– Ничего. Да и недолго я гулял. Сыро. Неприятно. Потом готовил записку – с предложениями, что там надо сделать по безопасности. Пообедал. Потом спал. Когда проснулся, снова занимался запиской. В общем, обычный день.
– А дальше?
– Ничего, – пожал плечами Китайгородцев.
– Вечер, – подсказал Хамза. – Потом ночь. Что было?
Китайгородцев задумался, вспоминая, что еще интересного можно рассказать. Хамза терпеливо ждал.
– Ничего, – повторил Китайгородцев. – Вечером я поужинал и лег спать.
– И никого ты там не видел ночью?
– Нет.
– И мне не звонил?
– Нет.
Хамза протянул Китайгородцеву лист бумаги.
– Взгляни. Это распечатка твоих звонков. Я попросил, и мне передали из сотовой компании. В первом часу ночи, в ноль часов четырнадцать минут с твоего телефона был сделан звонок на мой телефон. Я разговаривал с тобой сегодня ночью, Анатолий. Ты это помнишь?
– Нет, – сказал Китайгородцев, и его сердце сжалось.
– Ты это серьезно?
– Вполне, – произнес Китайгородцев дрогнувшим голосом.
– Помнишь ту историю с Лисицыным?
– Какую?
– Стас Георгиевич пригласил тебя отобедать вместе с семьей. И за обедом заговорил о том…
– Да, я помню.
А о чем заговорил Лисицын? О том, что накануне ночью Китайгородцев видел какого-то старика и что Китайгородцев сам об этом рассказал. И теперь Хамза туда же. Сговорились они, что ли?
– Я в тот раз решил, что Лисицын блажит, – признался Хамза. – Но сегодня я сам оказался в такой же точно ситуации.
Развел руками.
Я не могу больше доверять тебе, дружок, – так его следовало понимать.
Может, они с Лисицыным действительно зачем-то сговорились? Должно же быть какое-то объяснение всему этому кошмару.
* * *Хамза решил, что в дом Лисицыных Китайгородцев больше не вернется. И в Москве он тоже жить не будет – пока. Хамза распорядился снять коттедж на базе отдыха километрах в тридцати от Москвы: не сезон, коттеджи пустуют, только на выходные дни заезжают отдыхающие, чтобы уже вечером в воскресенье уехать, – так что люди там все временные и приезжают ненадолго, вряд ли Китайгородцев им успеет примелькаться.
– Поживешь там, Толик, – сказал Хамза. – Отдохнешь немного.
– Сколько? – спросил Китайгородцев.
– Пока не наберешься сил. Я с тобой Лапутина отправлю.
– Это зачем?
– Мне так спокойнее, – не стал кривить душой Хамза.
