Наталья Корнилова - Быстрее пули
Да и в ресторане он вел себя диковато: как только вышел из апартаментов, начал озираться, рявкнул на попавшегося ему на глаза дирижера оркестра; потом Владимир Андреевич выбил поднос из рук повара и велел Гене заглянуть, что же, собственно, виртуоз соусов и подливок нес под крышкой столового прибора.
Конечно же, там не оказалось ни бомбы, ни пистолета. Просто повар работал в ресторане второй день, и Каллиник не знал его в лицо.
И только сев в машину между мной и Геннадием, Владимир немного успокоился. По всему было видно, что ему нужно было элементарно лечь спать, отдохнуть, принять успокоительное, а не мотаться по ночам в поисках всяческих туфель. Я трижды сказала об этом Каллинику, но он только неопределенно улыбался и махал на меня рукой… дескать, молчи, женщина.
Вот тогда-то я вздохнула и завела глупый разговор о том, что современные бизнесмены куда как некультурны в сравнении с Каллиником, и Пастернака не знают, и халявного коньяка с туфлями не обеспечивают…
Родион же Потапович сидел и клевал носом, его банально укачало. Я тоже попыталась было замолчать и задремать, но Владимир осторожно толкнул меня в бок и попросил, чтобы я продолжала что-нибудь говорить… все, что угодно, хоть анекдоты рассказывать или пошлые частушки петь, все едино! – но чтобы не стояла в салоне эта изнуряющая своей недосказанностью тишина.
Вскоре каллиниковский «мерс» подкатил к самым дверям какого-то магазина, и мы с Каллиником и увязавшимся за нами Геной – как-никак телохранитель – пошли покупать туфли. Родион остался похрапывать в салоне «Мерседеса», шофер Андрей сидел за рулем и мурлыкал под нос какую-то блатную песенку.
Туфли купили быстро и особенно не выбирая. Я ткнула пальцем в первые попавшиеся – позже выяснилось, что именно они оказались самыми дорогими, – Гена по распоряжению шефа заплатил в кассу, и на этом дело можно было считать оконченным.
Мы вышли из магазина. Каллиник поднял было глаза на свою машину, но тут же хрипло вскрикнул и попятился.
И было отчего.
Потому что в этот самый момент дверь «Мерседеса» распахнулась, и из нее вывалился труп шофера Андрея с простреленной головой.
Каллиник мертвенно побледнел, и тотчас же из-за корпуса его автомобиля показалась невысокая фигура. В руке человека был пистолет-пулемет.
Гена вскинул пистолет, но неизвестный опередил его. Хлестнула очередь, я упала на асфальт, увлекая за собой Каллиника.
За спиной брызнула осколками витрина магазина, в котором мы только что приобрели туфли… громадная полоса стекла рухнула на нас, и ведь живого места бы на нас не осталось – если бы не упавший прямо на нас уже мертвый Гена.
Основной удар вдребезги разбитой витрины пришелся как раз на него.
Я схватила Каллиника за талию и буквально швырнула его в пробой витрины, в сразу погасшее пространство между разбитыми витринными стеклами. Владимир глухо всхлипнул и провалился за витрину – то бишь прополз ее насквозь и упал на пол магазина.
Я увидела, что киллер, вскинув автомат, бежит прямо на меня.
«…на меня наставлен сумрак ночи тысячью биноклей на оси», – вспыхнуло в мозгу, и, невероятно изогнувшись, как дикая кошка, я прыгнула в витрину, стелясь в длинном прыжке.
Я упала на холодный пол, и тут же ко мне подлетел охранник. Вот только его и не хватало для полного счастья.
Второй охранник магазина, рослый светловолосый парень в камуфляже, уже заломил руки Каллинику и теперь тыкал его головой в стену.
– Не его, идиоты! – простонала я и тут же почувствовала, как руки охранника вцепились в мои волосы и грубо поволокли наверх.
Ах, вот как!
Дикая кошка, пантера, проснулась во мне мгновенно. Я всегда поражалась, что можно вот так, без предварительной подготовки, мобилизовать все силы, высвободить весь свой потенциал. Ведь повелительные импульсы шли откуда-то из подсознания, где, как учил мой покойный учитель Акира, заложена первородная энергия, более могущественная, чем обычные человеческие возможности.
Не глядя, я выпрямила пальцы с острыми, как бритва, титановыми накладками на ногтях и ткнула ими в запястье охранника магазина. Он вскрикнул от боли – и тут же получил в грудь автоматную очередь от уже появившегося в проломе разгромленной витрины киллера.
Одним движением руки я перерезала ремень, закреплявший автомат «АКМ-У» на груди охранника и, перекатившись – пол на том месте, где я только что лежала, взвизгнул под пулями! – дала ответную очередь: наверняка.
Но нет. Киллер оказался проворнее, чем я ожидала. Он переместился с молниеносностью дикого зверя, вышедшего на охоту. Бросился в сторону длинным прыжком, перекувырнулся через голову, коротким ударом вслепую отшвырнув попавшуюся под руку визжащую продавщицу – и выстрелил. Такой легкости и отточенности движений мне давно не приходилось видеть…
И стрелял киллер вовсе не в меня.
В Каллиника.
И я не смогла бы уже на этот раз спасти Владимира, не прояви он сам заботу о себе. Он вывернулся из тисков охранника и ударил того так, что охранник отлетел на застекленные полки и с грохотом сокрушил их своей запакованной в камуфляж тушей.
Каллиник шагнул за колонну, и тотчас же брызнули осколки и белая мраморная крошка, поскольку в колонну угодила автоматная очередь.
А дальше киллер повел себя как-то странно. Нормальный рядовой убийца, увидев, что попытка покушения в принципе провалилась, скрылся бы с места преступления – как-никак уже три трупа! – но этот…
Этот поступил так, как никто от него не ожидал. Никто – включая меня.
Он скользнул за стеклянную будочку кассы, в которой, скорчившись от ужаса, сидела толстогубая крашеная брюнетка, и вытащил из кармана что-то продолговатое. Молодец… нашел за что спрятаться!
Касса-то – из бронестекла.
В руке киллера щелкнула зажигалка, и в следующую секунду продолговатый предмет полетел на пол. Хрястнуло так, будто перервали надвое тонкий картон, а потом из точки падения предмета вырвались клубы черного дыма, разрастающиеся упруго и стремительно, и в несколько секунд захлестнули помещение.
– А, черт! – пробормотала я, подумав, что в этой тьме невозможно увидеть даже кончика собственного носа.
В магазине воцарилась полнейшая, чудовищнейшая черная – во всех смыслах этого слова – тишина. Стало слышно, как тяжело дышит, стараясь затаить дыхание, но всякий раз с клекотом засасывая воздух, как от удушья, – Каллиник. От стены ползли уже затихающие стоны продавщицы, которая так неудачно попалась под руку киллеру.
В разбитую витрину ворвался прохладный ночной ветер, уже начинавший шматок за шматком съедать эту черную дымовую завесу.
Я насторожила слух и задержала дыхание – не стоит обильно вдыхать этот дым, потому как он не способствует улучшению работы дыхательных путей, да и всего организма.
А вот Каллиник, судя по его хрипам, этого не понял…
Но вот хрипы оборвались, как будто булькающую ванну заткнули пробкой.
Хрипы!
Как же я сразу не сообразила!
Я вскочила с пола и, уже не стараясь двигаться бесшумно, бросилась в сторону Каллиника. Из черной дымовой завесы рвануло прерывистое, хриплое дыхание, оно просочилось сквозь полог давящей на барабанные перепонки тишины как-то сразу, вдруг.
Я шагнула вперед, и тут же машинально мои колени подогнулись, и я тяжело упала на пол. И хорошо сделала, потому что черноту над моей головой прошили пули.
Я показательно вскрикнула и застонала, бесшумно поднялась и снова упала, но уже с максимальным шумом.
Пусть думает, что уложил меня.
Но какая тварь! Знает, что я в любом случае не смогу и не буду стрелять в ответ, чтобы случайно не угодить в Каллиника!
Я приподнялась с пола и поползла в ту сторону, откуда была пущена едва не угробившая меня автоматная очередь.
Дымовая завеса понемногу рассеивалась. Я напрягла зрение и уже смогла различить смутный силуэт Владимира. Да, несомненно, это был именно он, а не его до сих пор не состоявшийся убийца.
Киллер был меньше ростом и поуже в плечах, чем Каллиник.
Владимир стоял в примерочной кабинке, прислонившись к ее деревянной стенке плечом, и не двигался.
Киллера же не было видно. Неужели скрылся? Пора бы уже… скоро и менты явятся.
А киллер, надо сказать, подготовленный хлопец. Не иначе экс-спецназовец или что-то наподобие.
Я уже открыла было рот, чтобы сказать Каллинику, что пора идти – но тут же сжала губы и даже прикрыла их рукой, как будто не была уверена, что без такой меры что-нибудь – звук ли, слово или же целая фраза – не просочится наружу…
А замешательство мое объяснялось просто.
Киллер никуда не уходил. Он был здесь. Киллер стоял по другую сторону перегородки, приложив к ней обе ладони. По всей видимости, он затаил дыхание, иначе Каллиник, который с перепугу различил бы, как паук плетет свою паутину, наверняка услышал бы его.
Я перевела взгляд на свою левую руку и только сейчас увидела, что в ней зажат… нет, не автомат, а массивный мужской ботинок. Вероятно, из числа тех, что свалились с разбитой охранником стеклянной полки.
