Григорий Панченко - Дело о китозавре
Но тогда кто же они? Судя по ряду внеэдемовских рассказов и по согласованным с Гаррисоном иллюстрациям, в любимцах у него ходили еще и хамелеоны. А социальная структура иилане’ являет собой причудливый гибрид «быта и нравов» общественных насекомых (прежде всего муравьев) и… современных морских игуан: рептилий довольно экзотических, но вообще-то к водному образу жизни адаптировавшихся не слишком радикально.
Всех их Гаррисон попытался «скрестить» с динозаврами. Результат получился неожиданным. Суммируем особенности иилане’:
– сохраняющийся в юности водный образ жизни;
– коллективистское мышление с заметно ослабленным ощущением собственного «я»;
– совершенно нерептильный способ размножения (самец, превращаясь в живой инкубатор, вынашивает очень многочисленную «кладку» в своем теле – и «отпускает» вылупившихся личинок в море)…
Пытаясь «обогатить» динозавроидов за счет новых возможностей, автор невольно загнал их в иной класс. Перед нами не полуводные рептилии – а… амфибии! Земноводные. Или, во всяком случае, их потомки, прошедшие совершенно иной эволюционный курс.
Короче говоря, персонажи «Войны с саламандрами».
Что ж, совпадение вряд ли случайное: Чапек своих саламандр «одинозаврил» примерно в той же степени, что и очеловечил. Фантасты следующих поколений тоже регулярно экспериментировали на амфибийно-рептилоидной грани, отдавая при этом предпочтение существам не просто полуводным, но вдобавок еще и разумным. Таковы, например, гунганы из вселенной «Звездных войн». На удивление убедительные завроамфибии!
В нашем мире это окно возможностей не открылось, но остережемся утверждать, что оно нереально в принципе. Что для него требуется? Пожалуй, не те условия, которые предоставлены гунганам: фауна их планеты в целом слишком мезозойская, там земноводных так и оставят меж двух сред. Более благоприятен, наверно, будет «мир-мелководье», в котором настоящая суша образуется поздно – и на нее устремляются не «начинающие», а высокоразвитые формы. Прошедшие долгий путь эволюции на кишащих бурной жизнью отмелях. Доросшие до крупного мозга и сложных социальных навыков.
Впрочем, тогда речь вряд ли зайдет о возврате в море: стопроцентного ухода из него не будет, освоители суши сохранят со своей alma mater неразрывную связь.
Ну, до инопланетян нам дела нет. А сапиенсы Эдема получились водными, но – вопреки желанию автора! – не совсем рептилоидными. Жаль, потому что в условиях нашего мира на амфибиях далеко не уедешь. Зато как соблазнительно было бы создать дино сапиенса на основе вторичноводного существа!
Некоторые типы «водных» конечностей допускают довольно сложную манипуляцию, в том числе и орудиями. Перемещения и ориентация в трехмерном пространстве способны очень сильно развить мозг – достаточно вспомнить дельфинов, да и тюлени с выдрами очень мозговиты. Наземный же хищник, пусть даже высокоразвитый, всегда рискует стать жертвой собственных зубов и когтей, успешно теснящих его с магистрали универсального развития на торную, но узкую тропу специализации.
«Третье измерение» может обеспечить не только океан: оно ведь открывается как вглубь, так и… ввысь. На деревья, на скалы, в пространство лазанья, карабканья, прыжков… Но это уже не завроидный, а обезьяний путь, он уже пройден, причем не заврами, а нами: прежде чем слезть с дерева, надо на него забраться!
Ладно, на разуме свет клином не сошелся, уходить в воду можно и на инстинктах. Тем не менее основной путь эволюции динозавров почему-то не включает высокоразвитые «плавающие» виды. Водные рептилоиды – ихтио-, плезио– и тому подобные, но никак не ДИНО-завры. Динозаврами являются огромные завроподы – диплодок, сейсмозавр, суперзавр и прочие, – ранее считавшиеся обитателями прибрежной зоны; но даже их в последнее время ученые начали выводить из воды на сушу… Хотя напрасно, честно-то говоря: палеонтологическая мода приходит и уходит, а бесспорно наземных следов этих ящеров не обнаруживается, зато есть такие, которые, бесспорно, оставлены на дне отмелей, под слоем воды.
При росте этих колоссов как-то теряется разница между околоводным и по-настоящему водным образом жизни: завр, может, не плывет и не ныряет, стоит в воде по плечи – но жираф там уже захлебнулся бы. А когда он, по-прежнему стоя на дне, опускает голову на уровень своих ног, чтобы кормиться подводной растительностью, то для нас это равноценно глубокому нырку.
Впрочем, завроподы и плавали тоже, это мы знаем точно: не зря зашел разговор о подводных следах! Среди них есть и очень необычные цепочки, оставленные… только передними лапами: они еще ступают по дну, а вот задняя часть тела уже на плаву. Причем такая цепочка может начаться «из ниоткуда», а потом так же внезапно исчезнуть: до и после завр отрывается от грунта, плывет весь, вместе со своими передними конечностями. Как именно? Понятия не имеем: современная природа не дает возможности увидеть что-то хоть отдаленно похожее, так что смоделировать этот процесс затруднительно. Скорее всего, основной движитель – хвост, а не лапы. А может быть, и все тело колоссального ящера при этом волнообразно изгибалось с совершенно неожиданной грациозностью. Впрочем, в родной стихии все грациозны: кто видел, какие фигуры подводного пилотажа проделывает бегемот, тот никогда не назовет его неуклюжим.
Учтем, что понятие «родной стихии» у завропода размыто. То-то и оно, что они тоже порубежники, обитатели «грани» между водой и сушей, хотя и совсем не амфибии. Путь «в киты» с этого рубежа, пожалуй, не открывается – зато и на нем самом конкурентов нет. До сих пор таковые не появились: никто не хочет жить в прибойной зоне, она смертельно опасна для тех, кто ушел в воду на китовый или ихтиозавровый манер, и как минимум некомфортна для всех остальных. Эта грань доступна лишь исполинским по-дну-ходителям, с массивным четвероногим телом, способным противостоять напору волн, длинным хвостом, гибко колышущимся в такт прибою, и такой же шеей.
Как боевые или транспортные животные они сомнительны, поэтому, наверно, и фантастика к ним особого интереса не проявила. Но если как следует подумать, то можно оснастить завропода на манер так называемых «шхерных броненосцев», мониторов береговой обороны, а то и вовсе плавучих батарей… то есть это в нашем мире они были исключительно плавучие, потому что не имели возможности ходить по дну. Так или иначе, получатся корабли спецназначения: в настоящем морском бою они не оптимальны, но как мощная «огневая точка», расположенная в труднодоступной для противника зоне, такой динофлот достаточно грозен. Причем он может успешно огрызаться и от подступающего с моря вражеского флота (обычного? Или на других, по-настоящему морских рептилиях?), и, наоборот, от собравшихся на берегу войск. Несомненно, и от птеродактилевой авиации сумеет отстреливаться.
Из чего именно? Тут уж автору решать, что в его уровне является главным оружием: стрелы и снаряды катапульт, орудийная картечь или файерболы. Но при всех обстоятельствах следует позаботиться о башнях боевой надстройки: таких, чтобы и гидродинамику завропода не слишком нарушали (ему ведь в прибойной зоне перемещаться!), и позволяли практически все тело держать под водой (слишком уж велика поражаемая площадь: никакими доспехами ее не перекрыть, они неизбежно окажутся чересчур тяжелы).
На гребне спины
Однако ведь была же попытка вернуться в воду и у хищных дино, причем какая! Самый крупный, самый могучий из двуногих рапторов мелового периода: спинозавр. Он совершенно явственно двинулся по тому самому пути, который впоследствии опробовали предки китов: прибрежная зона с возможностью выхода на берег, но, кажется, все более и более предпочтительным для него становился водный образ жизни. С погружением по плечи и даже по ноздри, с плаванием, хождением по дну и полуподводной охотой. Даже гребнем-плавником вдоль хребта предусмотрительно обзавелся: таким, как у… пратчеттовского крокодила-парусника. Только для другой цели, конечно: это, скорее всего, был не плавник и не парус, а «сигнальный флаг». Завр почти скрыт водой – но его огромный гребень (возможно, ярко окрашенный) виден издали. И любой потенциальный нарушитель границ, прежде чем сунуться в чужие владения, сперва прикинет, настолько ли велик и ярок его собственный гребень.
Этакий диноцетус бы из спинозавра получился через не такие уж многие десятки миллионов лет. Кит-сверхубийца. Причем на этом пути он был не одинок, целая группа родичей примеривалась, как бы ей уйти поглубже в воду: зухомим, барионикс, ирритатор… Спинозавр на их фоне – как линкор рядом с крейсерами и эсминцами, но, в общем-то, динозавровый флот уже был готов к выходу на эволюционный рейд.
В фантастике мы именно таких монстров не видели. Может быть, она просто не успела за реальностью: ведь еще совсем недавно спинозавра представляли абсолютно иначе, как наземного хищника, гребненосный, «парусный» вариант ти-рекса. Даже в третьем из «Парков Юрского периода» он таков, а в «Мире Юрского периода» представлен только скелетом. Но это американские диномодели – а ведь нам и самим есть чем гордиться: более полувека назад Александр Шалимов в повести «Охотники за динозаврами» вывел… ну, положим, не спинозавра, а скорее хищного динозавра «вообще», больше похожего на ти-рекса – но в качестве полуводного (как минимум) монстра! Обитает в системе озер и окаймляющих их болот; за добычей приплывает издали, преодолевая километры и десятки километров; атакует и из нырка, и на плаву, и на суше, и «на грани» между этими стихиями, с хождением по дну там, где людям уже плавсредства требуются; в момент атаки напоминает «вставшего на дыбы чудовищного крокодила»; атакует прыжком (это как раз вряд ли – но ведь и Конан Дойл, и даже Обручев заставляли двуногих ящеров прыгать на кенгуриный манер, а не бегать на страусиный), оттолкнувшись «мощными перепончатыми лапами», при этом его передние лапы, «вооруженные когтями-кинжалами», кажется, страшнее, чем зубастая пасть; а сама эта атака настолько эффективна, что даже люди, вооруженные мощными многозарядными винтовками, толком не видят, куда стрелять: трещит и ломается тростник, в стене его временами возникают выломы, бьют фонтаны воды и жидкой грязи – но самого ящера почти не видно, лишь на миг-другой мелькнет сквозь заросли или водную толщу его огромное золотисто-зеленое тело…
