Алекс фон Берн - Колонна Борга
Машек явно не ожидал такого оборота.
— Как вы смеете?! — кричал он солдатам и пытался вырваться из их стальных рук. — Я бургомистр! Скоро сюда придут американцы, и они вам этого не простят!
Солдаты не слушали Машека, что было не удивительно: даже узнай американцы о трагической гибели градоначальника маленького богемского городка, вряд ли это стало бы отдельным пунктом обвинения Нюрнбергского трибунала. Так, очередная банальность войны…
Шарфюрер быстро нашел веревку, и через минуту ошеломленный Машек уже стоял на снарядном ящике с петлей на шее. Шарфюрер встал рядом, выжидающе глядя на Швальбе, а тот, в свою очередь, уставился на Цольмера. Ну а Цольмер, как и положено полководцу, изучал в бинокль позиции противника.
Ощущение шершавой веревки на шее убедило Машека, что это — конец. В отчаянной решимости он подавил волну ужаса и хриплым дрожащим голосом выкрикнул:
— Да здравствует Чешская республика!
— Какого черта?! — недовольно прокомментировал Цольмер, мельком глянув в сторону Швальбе. Этого оказалось достаточно: Швальбе поймал взгляд генерала и кивнул шарфюреру, а тот натренированным движением ловко выбил ящик из-под ног Машека. Шарфюрер почти год провоевал в России, и у него была солидная практика экзекуций.
* * *Кралик стремительно ворвался в трактир и взбежал на второй этаж, разрушив уединение Анны и Гюнтера.
— Господин Шольц, прошу прощения, но мне необходимо поговорить с госпожой Мюллеровой, — решительно заявил он. Шольц взглянул на Анну: она наклонила голову в знак согласия. Шольц вздохнул, но вышел из комнаты.
— Анна, — начал свою речь Кралик. — Я достаточно обеспеченный человек, у меня есть дом в Швейцарии, неплохой счет в надежном швейцарском банке. Я всю жизнь зарабатывал деньги, но никогда не считал их, поскольку для меня был интересен сам процесс. Но сейчас, в зрелом возрасте, я понял, что счастье вовсе не в деньгах и не в их количестве. Счастье — в человеке, который рядом. Я совсем не романтичный человек. Я жесткий человек, лишенный сантиментов. Но в жизни даже такого человека наступает момент, когда он хочет обрести наконец покой и счастье! Покой мне дадут накопленные мною средства, а счастье… Счастье — это вы, Анна! Решайтесь! Я заберу вас отсюда, как только закончится этот затянувшийся военный кошмар, и мы счастливо заживем в достатке. Ну, как?
Анна не ответила. Она лишь рассеянно улыбнулась, скользнула мимолетным взглядом по Кралику и стала смотреть в окно на зазеленевшие молодой растительностью горы.
Кралик приблизился и взял ее за руку. Его пальцы сжали ладонь Анны на мгновенье, но тут же ослабили хватку: ответного движения не последовало. Кралик безуспешно попытался поймать взгляд женщины, и горечь заполнила его доселе холодное сердце.
— Анна! — воскликнул он. — Зачем вам этот немец?! Американцы посадят его в лагерь военнопленных, и вы будете целыми днями торчать у ворот, выклянчивая свидание у безжалостного американского сержанта и пытаясь передать своему ненаглядному кусок хлеба и пару теплых носков! А когда его выпустят, он не сможет купить вам даже плитку шоколада на именины, потому что останется без работы — кто же возьмет на работу бывшего офицера СС?! Анна, подумайте!
— Иржи, все уже решено, — мягко ответила Анна. — Давно решено… И не нами… Уезжай один и строй свою жизнь, не вспоминая обо мне. Я всегда буду с Гюнтером и только с ним. Прощай!
Кралик ничего не ответил: кровь бросилась ему в голову, и он выбежал из комнаты.
Внизу, в трактире возле окна, выходящего на площадь, стояли Шольц, Потучек и Валчик. Потучек оглянулся на звук шагов Кралика и воскликнул:
— Вот так дела! Немцы повесили градоначальника!
— Похоже, что они все-таки решили взять заложников, — мрачно сообщил Валчик. — Надо бы их попытаться переубедить. Пойду-ка я, попробую это сделать, пока наши ребята не начали стрелять по немцам.
— Нет, лучше я, — предложил Шольц. — Я все-таки немец, со мной они должны считаться.
— Тебя они тут же повесят рядом с Машеком, — уверенно предсказал Потучек. — Только не как чешскую свинью, а как немецкого дезертира.
— Потучек прав, — согласился Валчик. — Нет, надо мне идти!
— Не надо, господин вахмистр, — возразил Кралик. — Лучше я этим займусь. У меня есть дар убеждения и нет семьи.
Он распахнул дверь и вышел на улицу.
— Благородный все-таки человек господин Кралик! — растроганно сообщил Потучек Валчику. Тот неопределенно хмыкнул в ответ.
Глава 25
Стеглик и его спутники без особых приключений к ночи 3 мая достигли окрестностей Пльзеня. Осталось выяснить, заняли ли уже город американцы или еще нет. Коммандос сидели возле костра, разведенного в уединенном овраге, и обсуждали план дальнейших действий, когда вдруг сверху раздался насмешливый голос:
— Так, так! Что я вижу?! Знакомые лица!
— Капитан Желязны! — вскричал Стеглик, не веря своим ушам.
— А ты подумал, что это мой призрак? — рассмеялся капитан Желязны и спустился в овраг.
— Мы думали, что вы погибли! — радостно сообщил Стеглик, обнимая капитана.
— Я сам иной раз думал, что погиб, — признался Желязны. — Но пока все обошлось. А что вы здесь делаете? Где все остальные? Они живы?
Стеглик вкратце обрисовал ситуацию. Желязны помрачнел.
— Вот что я вам скажу. Американцы еще не заняли Пльзень, но здесь постоянно разъезжают их разведподразделения. У немцев в этом районе практически нет обороны. Идите на запад и вскоре встретитесь с американцами. Сделайте все, как приказал капитан Бернофф. А я отправляюсь в Чески Градец. Черт возьми, это же моя команда, и я должен быть там!
— Господин капитан, но вы же один! — возразил Стеглик. — Мы пойдем с вами.
— Стеглик, — строго сказал Желязны. — Выполняйте приказ капитана Берноффа. Он ваш командир. И он будет оставаться вашим командиром до тех пор, пока я не доберусь до Ческого Градца. А за меня не переживайте — в моем гараже километрах в десяти отсюда спрятан танк. Так что я и один повоюю!
Спустя час Стеглик и его спутники двинулись к Пльзеню, а Желязны отправился выгонять танк из оврага.
Пока Желязны добирается до танка, посмотрим, как там дела в славном городе Чески Градец.
* * *— Мне вот что пришло в голову, — сказал Рогов. — Тут стоит абсолютно исправный «мессершмитт», и у нас имеется летчик, который может на нем летать. Не отправить ли нам его за помощью?
— Немецкого летчика?! — расхохотался Грег. — Откуда вы знаете, куда он захочет полететь, как только поднимется в воздух?
— Это же истребитель, далеко на нем не улетишь. К тому же двухместный, и я отправлю вместе с ним Остапчука, — пояснил Рогов. — С Остапчуком не забалуешь! Ну, как вы считаете?
— Я думаю, что мы в любом случае ничего не теряем, если, разумеется, немцу не вздумается отбомбиться по нашим головам! — ответил Грег.
— Не отбомбится: не чем, — заверил Рогов. — Я проверял, у него на борту нет ни патрона. Ну, так я с ним поговорю… пришлите его ко мне в канцелярию.
Грег приказал одному из коммандос отвести пленного летчика фон Делентена к Рогову, а сам занялся текущими делами.
Грег, как и все защитники форта, готовился к бою, который должен был стать — а все шло к этому, как ни крути — последним в его жизни. Он проверил своих бойцов на позициях: его люди находились у амбразур казематов, выходящих на реку. Амбразуры, выходящие на взлетную полосу, а также дот и окопы в конце взлетной полосы держали десантники Рогова во главе с Остапчуком.
Грег лично убедился в комплектности боеприпасов, наличии воды и сухого пайка у каждого бойца. Он счел необходимым Пополнить запас гранат и отправился за ними в пороховой погреб. Там под охраной двух коммандос сидели пятеро немецких инженеров. Они оживленно обсуждали какие-то технические аспекты «Дегена», не обращая внимания ни на охрану, ни на появившегося Грега. Оживленной беседе способствовала выставленная по распоряжению Рогова бутылка коньяка, призванная скрасить пребывание узников в сыром темном подвале.
Грег решил сначала отнести гранаты Остапчуку и его людям: им они точно будут не лишние. Пробираясь по мелкой траншее с ящиком гранат, Грег заработал такую боль в пояснице, что на обратном пути был вынужден лечь на доску, лежавшую на дне окопа, и расслабить ноющие мышцы.
Он долго созерцал затянутое дымкой серое небо и подумал, что ему хотелось бы умереть в яркий солнечный день, на умытой утренней росой шелковистой траве. Но умереть, похоже, предстояло на липком глинистом дне холодной мокрой траншеи. Грег осторожно выглянул из окопа и метрах в десяти увидел семейство веселеньких желтых цветов. Недолго думая, Грег перемахнул через бруствер и пополз к цветам.
На противоположном берегу лежавший за пулеметом немец уловил движение в расположении противника и приложил к глазам окуляры бинокля. То, что увидел старый солдат, чуть было не выдавило сентиментальную слезу из стальных глаз закаленного арийского бойца: сумасшедший американец, ползая на брюхе, собирал букетик ярких весенних цветов. Пальцы сами собой разжались, отпуская ручку пулемета МГ. Немец усмехнулся, опустил бинокль и закурил. Можно немного расслабиться: похоже, что в ближайшее время не следует ожидать неприятностей от коварных американцев.