Александр Косарев - Картонные звезды
Новости со всех сторон приходили нерадостные. Казалось, со всех сторон к некоему центру притяжения стягивались десятки ударных самолетов. При этом как-то не хотелось думать, что этот гипотетический центр находится в середине нашей крохотной полянки. Давление неизвестности вскоре стало столь велико, что меня начала мучить духота, или что-то очень похожее на клаустрофобию. Не знаю, как это выразить, но больше оставаться в «кунге» я просто не мог.
— Я пойду, выйду, — крикнул я Федору, — а то не вытерплю более…
— Угу, — кивнул он, не отрываясь от карты Вьетнама, — но не задерживайся там, в сортире. Сам еле терплю.
Правда, последние его слова я так и не дослушал, поскольку уже опрометью покидал опостылевший кузов. Отбежав от машин метров на пятьдесят, я забился в заросли и, стараясь отключиться хоть на минутку, на всякий случай даже закрыл ладонями уши. О-о-о, благословенная тишина, — о-о-о, блаженный покой! Ноги мои безвольно подгибаются, и я тихо сползаю по скользкому стволу дерева прямо на землю. Глаза мои непроизвольно зажмуриваются, и на некоторое время я погружаюсь в абсолютное безмолвие и безмыслие. Перед моим внутренним взором плывут какие-то бесформенные розовые пятна, но у меня даже нет сил задуматься над тем, что это просто солнечные лучики, пробивающиеся сквозь густой частокол листьев. Хочется просто так сидеть и сидеть… до тех пор, пока все это не кончится.
Впрочем, о чем это я? Разве война может когда-нибудь закончиться? Ведь всякие боевые действия между государствами заканчиваются только в двух случаях. Либо одна из противоборствующих сторон потерпит в жестокой битве окончательное и бесповоротное поражение, либо потенциально более сильная сторона, крепко потрепав, милостиво отпустит зарвавшегося противника восвояси, строго настрого наказав никогда более не зарываться. Все остальное, лишь промежуточные стадии на пути к этим двум устойчивым состояниям. В данном же конфликте все было ровным счетом наоборот. Здесь потенциально более слабая сторона упорно навязывала стороне более сильной свои правила и условия ведения боевых действий. Действительно, разве можно сравнивать нищий полуразрушенный Вьетнам с космической и ядерной североамериканской державой? Победить Америку в открытой схватке он не мог ни при каких условиях. Но и Соединенные Штаты все никак не могли примерно наказать зарвавшегося противника. Этому крайне мешали разделяющее две страны гигантское расстояние, крайне неудобный для боевых действий ландшафт и самое главное — стратегический союзник более слабой стороны. И именно в тот момент мне в голову пришла мысль о том, что данная война может затянуться очень и очень надолго. Целеустремленность коммунистических лидеров в данном вопросе была общеизвестна, а уж наша-то и особенно. Ведь совсем недавно весь мир висел на волоске во время пресловутого Карибского кризиса. С другой стороны, было просто невозможно представить себе, что Америка потерпит военное поражение от какой-то там половинки и без того мизерного Вьетнама. Такой поворот событий был просто-напросто немыслим!
Что-то осторожно коснулось моей обнаженной шеи, и я испуганно вздрогнул и открыл глаза. Перпендикулярно стволу дерева, у которого я присел, медленно перетекало на соседнюю ветку длинное тело полоза. В другой бы момент я сделал бы попытку изловить его на обед, но сейчас будто парализованный каким-то ядом только проводил его упругое тело равнодушным взглядом. Пора было идти обратно, и по-старчески покряхтывая, я поднялся на ноги. В ушах шумело, но это был отнюдь не внешний звук, это был звук явно внутренний. «Вот черт, — подумалось мне, — не хватало мне еще и заболеть. Скорее, скорее в лагерь, глотать аспирин и отпиваться зеленым чаем».
Мои сослуживцы, целиком и полностью поглощенные происходящими вокруг событиями, скорее всего даже не заметили моего отсутствия. Пошатываясь, я приблизился к кухонной плите и принялся разжигать огонь, намереваясь заварить целый чайник.
— Есть, есть, — неожиданно завопил Камо, вскакивая с. табуретки. — Товарищ капитан, вам «молния» пришла!
Воронин кинулся к нему. Поспешил на крик и я.
— Атлант — 103-му, — вслух прочитал капитан. — Заходом со стороны моря смог поразить интересующую вас мишень. Бронебойными снарядами пробиты баки в крыльях. Повреждено хвостовое управление. Силы прикрытия отсечены и частично скованы боем. Объект движется из квадрата 34—86 в северо-западном направлении. Как поняли?
— Радируй, — возбужденно вскричал капитан, — что поняли хорошо. Пусть жмут подранка к земле. Да! И напомни им по поводу парашютистов! Пусть противодействуют!
Приплясывая от нетерпения, Воронин со Стуловым принялись в четыре руки разворачивать на обеденном столе крупномасштабную карту.
— 34—86? — переспросил старший лейтенант, утыкая палец в Южно-Китайское море. — Тогда это происходит где-то вот здесь.
— Ага, — хищно вскричал капитан, падая грудью на стол, — значит, им, голубчикам, еще примерно сто восемьдесят или даже двести километров до суши тянуть. И прыгать они пока поостерегутся, с МИГами-то на хвосте! Прекрасно, прекрасно. Стало быть, — решительно чиркнул он по карте карандашом, — имеем неплохой шанс, грохнуть их вот в этом коридоре. Камков, срочно запроси у штаба ПВО о наличии зенитных и ракетных батарей между Тхань-Хоа и Хатинем. Это первое. Вторую радиограмму дашь на позывной «Винь-Дао», частота 120,45. Там наши ополченцы базируются. Передай им три группы цифр. Я их смысл обговорил с командиром ополченцев заранее. Пять шестерок отстучишь, пять пятерок и пять нулей. Запроси, поняли ли они команду. Пусть пока готовятся к выступлению и греют моторы.
— А мы как же? — нарисовался я сбоку, разом позабыв про свои недомогания. — Надо сейчас выдвигать поисковую группу, заранее. А то пока доедем, пока с ополченцами встретимся, пока до точки возможного падения доберемся, целый день пройдет.
— Верно, — капитан решительно положил руку на согбенную спину Стулова. — Володя, бери трех человек, садись на УАЗ и дуй к развилке вот этих двух дорог. Слева, видишь, деревенька стоит?
Стулов, всегда мгновенно ориентировавшийся в картах, с готовностью кивнул:
— Вижу.
— Там вас уже будет ждать машина с нашими ополченцами. К тому времени как доберетесь, и они будут в полной готовности. Да! Будете проезжать по вот этой горе, попробуйте выйти со мной на связь. Если все сложится удачно, то я к тому времени буду знать примерное место падения самолета. А в том случае, если опять упустим вражину… ну, что ж, повернете обратно, всего и делов-то.
Кроме меня и Щербакова, брать Стулову было абсолютно некого. Все вещи на случай спешного отъезда были заранее сложены в углу палатки, и сборы не заняли много времени. Вещмешок за плечи, привязанную к нему флягу наполнить вчерашним чаем, автоматическую винтовку повесить на плечо. Все, готов солдатик, хоть куда. Из кабины второго грузовика выскакивает заспанный Башутин. Пока суть да дело, он там прятался и, судя по всему, отсыпался за предыдущую ночь.
— Григорий, — повелительно кричит ему Стулов из офицерской палатки, — срочно собирайся, сейчас выезжаем.
Через пять минут все мы, дружно топоча ногами, бежим к нашему вездеходу. (Его действительно отогнали подальше от лагеря.)
— Эх, — сетует Щербаков, энергично работая локтями, — надо было хоть новый пулемет с собой захватить.
— Зачем? — удивляюсь я. — С собой по джунглям его не потаскаешь, тяжел. А просто так возить его с собой на машине накладно, там и так тесно.
Пока мы рассаживаемся по местам и прогреваем мотор, Стулов успевает проверить небольшую радиостанцию, укрепленную между передними сиденьями.
— Все в порядке, — удовлетворенно кивает он, — Камков меня прекрасно слышит.
«Еще бы, — думаю я про себя, — тут расстояние всего в один километр. Посмотрим, как эта новомодная транзисторная штучка будет работать за пятьдесят километров».
— Готовы? — поворачивается к нам прапорщик. — Тогда поехали.
Ничего не скажешь, машину он научился водить классно. Небрежно правит одной рукой, вовремя притормаживает и резко набирает скорость. Гонщик в нем пропал неплохой, это точно. Выезжаем из леса, у всех головы непроизвольно задираются вверх. Да вы и сами, наверное, не раз замечали, что если рядом с водителем сидит другой автолюбитель, то головы у них на всех поворотах поворачиваются в унисон, синхронно. А здесь наши головы уставились глазами вверх потому, что опасность для нас исходит только сверху, и поэтому приглядывать за небом необходимо во все глаза. Кстати, ситуация в небесах явно непростая. В недоступной вышине, словно на классной доске, чертят извилистые белесые загогулины неизвестные самолеты. Справа от дороги видно, как очень далеко, в двадцати километрах в небе, расплываются грязные комочки разрывов артиллерийских снарядов.
