KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Андрей Дугинец - Стоход

Андрей Дугинец - Стоход

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Андрей Дугинец, "Стоход" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— С десятью канавокопателями потянет! Конечно пойдет, если возьмешь и меня.

Воздух на улице был напитан теплом и запахом раннего лета. Антон и Григорий осторожно прошли по задворкам Морочны и направились к поляне, где стоял тягач, захваченный у фашистов. Свежий, только что поднявшийся с болота густой туман приветливо окутал их, укрыв от лунного света.

Этот бодрый, напитанный густыми запахами ольхи, камыша и осоки летний туман переносил все мечты и думы в сладкое время мира и труда.

Шли молча. Оба теперь особенно остро почувствовали, как надоела война, как жалко утерянных лет. Каждый думал о том, каким было бы все вокруг, если бы работу по осушке не прервала эта сорвавшаяся с ясного неба фашистская бомба…

Вдруг где-то справа, за молочным океаном тумана, раздался одинокий крик петуха. Точь-в-точь как в мирное время. Крик петуха — и ни одного выстрела. И только они подумали об этом, как донесся приглушенный звук выстрела. И опять все стихло. И сколько Антон и Григорий ни прислушивались, ничего больше не услышали. Они решили, что выстрел был случайным.

А между тем этот один-единственный выстрел унес жизнь человека, который был бесконечно дорог им обоим. Это пан Суета, скрывавшийся на хуторе Соловья, из-за угла убил Александра Федоровича Моцака.

Канавокопатель стоял заросший камышом и осокой там, где его оставили в июне сорок первого года, на берегу Чертовой дрягвы. Вытаскивать его пришлось с помощью троса.

И вот болотный плуг на своем месте, за тягачом.

— Начинай! — не терпелось Грише.

— Постой, откуда начинать?

— Да с любого места!

— Нет. Начнем оттуда, откуда начинал твой дед — первый осушитель этого болота, — решил Антон и включил скорость.

Машина пошла между паханым полем и болотом. Туман словно испугался, присел. Луна, казалось, спустилась ниже, посмотреть, что тут будет.

Огромный плуг врезался в болото. Расшвырял в стороны пласты высотой с метр и, достигнув своей глубины, пошел, как лодка по воде. У Григория захватывало дух, когда он смотрел вслед канавокопателю, за которым, освещенные матовым светом луны, катились могутные, черные волны пластов.

Ухватившись за плуг, Григорий бежал по глубокой влажной канаве. Он казался маленьким по сравнению с плугом.

Болото колыхалось и стонало под гусеницами ревущей машины, нарушившей его вековечную дрему. Сначала Антон держался по сухому месту, но, видя, что машина идет свободно, начал брать все правее. И когда вышел на трясину, думал, провалится куда-то сквозь землю. Но тягач свободнее, чем мужик в постолах, шел по зыбкому торфу.

— Значит, на гусеничном тракторе можно и по самой Чертовой дрягве пройти! — кричал Антон Грише, хотя и знал, что тот ничего не услышит за рокотом мотора.

Меньше чем за час тягач проскочил через болото километра в полтора. Вышел на бугор и остановился. Заглушив мотор, Антон вылез из кабины.

— Ну, Грыць, кончится война, займусь этой машиной. Видел, как получается?

— Замучил ты меня! Я бежал следом и боялся, утону, если выступит вода. Хорошо, что догадался потом сесть на плуг, как муха на рог быка.

— Эх и дорожка получилась! — восхищался Антон.

— Даже не ожидал, что такая тяжелая машина, а так легко пойдет по болоту! Когда ты взял по трясине, я кричал тебе, кричал, что утонем вместе со всем этим орудием. Да куда там!..

— Ну как, пойдем домой? — спрашивал Антон, заранее почесывая затылок. — Влетит нам!

— Влетит, если до комиссара дойдет.

— Он нас поймет. Грыць, а давай вместе после войны работать. Скрипки у тебя теперь нет.

— Нет! — Гриша отрицательно качнул головой. — Теперь-то я музыку и вовсе не брошу. Александр Федорович сказал, что, не дожидаясь окончания войны, отправит меня учиться. А скрипку наживем. Знаешь, Антон, о чем я сейчас думаю. Вот кончится война, да запрячь бы все танки в такие вот плуги — за один месяц не осталось бы болот на всей земле!

— Э-э, такое будет еще не скоро: чтоб сразу все, что делалось на войну, повернуть на жизнь.

— Но будет же?

— Будет.

Светало. Канал, прорытый тягачом, заполнил густой молочный туман. Он белел прямой широкой дорогой.

Григорию эта широкая светлая дорога показалась дорогой из войны в мир.

СВЕТ ИЗ БЕРЕЗЫ

Эпилог

Прошло много лет.

На пепелищах выросли дома. Над могилами безвестных героев взметнулись обелиски. Зажили раны солдатские. И разве только перед непогодой ныли или тупо покалывали.

Но у многих остались открытые, незаживающие, вечно кровоточащие раны. И по-разному вели себя те, у кого они остались открытыми.

Одни от боли и отчаяния пили горькую.

Другие метались по белу свету, нигде не находя себе покоя.

Третьи много, до смертельной устали работали.

Григорий Крук писал музыку. Писал дни и ночи. И когда учился в культпросветучилище, и когда начал работать художественным руководителем заводского Дворца культуры в городе. Но он не только писал. Он любил сам исполнять свои произведения и всегда играл с упоением, так, словно что-то искал, чего-то откуда-то ждал. Его манерой исполнения восхищались. Сам же он всегда оставался недовольным собою.

«Плохо! Не то!» — говорил он себе и уединялся в своей маленькой комнатенке в одном из тихих переулков Киева. И тогда Олеся, ставшая его женой и другом, приходила к нему на помощь. Всякий раз она приносила ему новую книгу о жизни какого-нибудь великого мастера искусства, талант которого расцвел в зрелые годы. И это больше, чем любые слова и заверения друзей, успокаивало Григория, утверждало веру в себя.

Перед самым отпуском Олеся принесла газету со статьей о большом строительстве в Березе Картузской.

— Поезжай в отпуск один. Посмотришь, что там теперь делается в наших родных краях, и напишешь то, о чем мечтаешь. Я уверена, что ты напишешь «Песню Морочанского бора». А по пути заедешь в Картуз-Березу, поставишь памятник на могиле отца.

* * *

И вот она, станция Береза.

Григорий вышел из вагона. Осмотрелся. И невольно подумал: «Почему назвали Березой этот небольшой железнодорожный поселочек? Ведь вокруг до самого горизонта — ни деревца, ни кустика».

Груз его, мраморная плита с выгравированными буквами, бережно уложенная в огромный ящик, уже лежал в багажном отделении. Григорий решил сначала найти могилу отца, чтобы знать, куда везти плиту. До тюрьмы было семь километров ровной, вымощенной булыжником дороги. Григорий знал, что дорогу эту построили узники Картуз-Березы. Он решил идти пешком.

Но не успел пройти и километра, как его догнала «Победа». Резко затормозив, водитель окликнул:

— Вам далеко?

— В тюрьму! — криво улыбнувшись, ответил Григорий и с любопытством посмотрел на веселого веснушчатого парня в кепчонке, чудом прицепившейся на буйных рыжих кудрях.

— На экскурсию? — уточнил парень. — Могу подвезти.

Влезая в машину, Григорий спросил водителя, здешний он или приезжий.

— Я, можно сказать, прирожденный березняк! — ответил тот с гордостью.

Григорий вздрогнул: вспомнился знакомый с детства, страшный смысл слова «березняк». И он еще внимательней посмотрел на длинное и узкое, словно сплющенное, лицо водителя.

— Родом-то я вологодский. А сюда приехал с гидрогеологами еще до начала стройки. Так что я коренной березняк, — еще раз подтвердил водитель. — А ты что, только в тюрьму, из любопытства? Там теперь скоро будет музей…

Не вдаваясь в подробности, Григорий ответил, что у него тут похоронен отец, и объяснил, зачем он приехал.

Участливо выслушав его и глядя все время только на дорогу, водитель печально сказал:

— Нелегкая у тебя задача. Кладбища-то настоящего нет возле тюрьмы. Рвы да колдобины. Расстреляно там только в войну больше десяти тысяч. А сколько до войны, при ясновельможных, никто не знает.

— А памятник есть?

Водитель молча смотрел вдоль дороги, словно впереди было какое-то препятствие, мешавшее ему говорить, потом неожиданно оживленно ответил:

— Памятник будет. Строим. Вот уже второй год строим. Хочешь, подброшу, посмотришь. А в тюрьму зайдешь на обратном пути.

Машина поравнялась с двухэтажными казармами из красного кирпича, почерневшего от времени. Чувствуя, как холодеет под ложечкой, Григорий посмотрел на бывшую тюрьму, в которой побывали он сам, отец и дед. Высокой каменной ограды, на которой погибла в ту июльскую ночь тысяча пленных, пытавшихся вырваться на свободу, этой окровавленной, изрешеченной пулями, недосягаемой стены не было вовсе. Да и сами казармы словно вросли в землю.

— Что тут теперь? — с трудом ворочая языком, спросил Григорий.

— Какие-то склады. Но скоро будет музей. Вход свободный.

— Да вход сюда был и раньше, только выхода не было! — вздохнул Григорий и, заметив, что водитель притормаживает, добавил: — Так, если можно, я поеду дальше, посмотрю памятник.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*