Олекса Белобров - Обратный отсчет
Поздним вечером на борт «скотовоза» АН-12 поднялись первая рота и капитан Петренко со своей Афродитой. На каждого пассажира надели парашют, Галя в сопровождении офицеров и прапорщиков отправилась в «барокамеру», а бойцы остались в негерметизированном отсеке, где каждому полагался «намордник» — высотная маска с подачей кислорода. Здесь гулял ветер, и перепады давления и температуры были более чем ощутимы.
Полет в Кабул ничем не запомнился (это тебе не «Черный тюльпан», невесело усмехнулся Хантер). Но за время полета он успел-таки рассказать на ушко Гале, чем ей предстоит заниматься в Кабуле и Джелалабаде, как она должна выглядеть, кому и что говорить. Роль законченной сплетницы ей понравилась, а сама сюжетная линия привела в восторг — она уже прикидывала, кому, как и что станет говорить, чтобы обеспечить необходимые «утечки».
Только заход на посадку в Кабуле с крутыми виражами и солидным креном на крыло стал для нее серьезным испытанием. Галю сначала замутило, а потом едва не вывернуло наизнанку.
— Летуны, мать вашу! — с рыком сунулся в кабину пилотов Дыня, наглядевшись на Галины мучения. — Вы что, офонарели? Полегче нельзя — нежную панночку везете, а не дрова какие-то!
В остальном посадка прошла без осложнений.
На полутемном аэродроме ждал УАЗ, в котором находились Ваганов и Тайфун, встречавшие основных фигурантов операции. Роту построили, проверили личный состав, наличие оружия и экипировки и строем куда-то увели. Александр с Галей остались на бетонке.
— Поехали-поехали. — Из темноты внезапно возник Чабаненко и забрал у Гали спортивную сумку.
— Здорово, голуби! — приветствовал возле машины молодых людей Подпольщик Кондрат. — Я подполковник Ваганов, — представился он Гале, — старый знакомый Шекор-турана. Много хорошего слышал о вас, а теперь появилась возможность познакомиться поближе. Сейчас едем в Хайрахану, — он сразу же перешел к делу. — Там расположен городок армейских артиллеристов, с которыми вам в ближайшие недели предстоит самым тесным образом взаимодействовать. Где и заночуете. Завтра вечером прибудет из Союза транспорт, — добавил он, — в сопровождении «союзной» охраны…
Добраться до военного городка оказалось не так-то просто — в Кабуле действовал комендантский час, дороги перекрыты бэтээрами комендачей и «рогатками» — заграждениями из колючки и путанки, выставленными Царандоем. Только всесильный пропуск особого отдела армии позволил одинокому «уазику», хоть и с остановками, преодолеть все преграды.
На одном из постов попался туповатый старлей-комендач, на которого даже пропуск не подействовал, и Хантеру пришлось вмешаться. После его не переводимой на языки цивилизованных народов тирады старлей отступил и согласился пропустить машину, но настоял на том, что его «броня» пойдет в сопровождении. Поколебашись, Ваганов дал согласие.
Пока добрались до Хайраханы — пресловутого Теплого Стана, — взошло солнце и стали видны окраины древнего города, которому насчитывалось, по разным источникам, не то два, не то три тысячелетия. В косых лучах вдали засиял громадный синий купол центральной кабульской мечети Пул-е Хишти, окрасились в розовые тона жилые постройки афганцев, лепившиеся по склонам, словно ласточкины гнезда, подбираясь к самой вершине горы. Картина была настолько впечатляющей, что у Гали перехватило дух.
Хантер же был далек от того, чтобы любоваться красотами средневекового города. В памяти внезапно всплыли дымные следы залпа реактивной батареи «Ураган» на фоне этого же горного склона — и только теперь он сообразил, что именно здесь пролегал курс «Черного тюльпана» с нетрезвым старшим лейтенантом Петренко на борту, а летающие «телеграфные столбы» стартовали именно отсюда — из Хайраханы.
В артиллерийском городке солдаты с офицерами занимались зарядкой, из «матюгальников» далеко вокруг разносилась советская эстрада, будто все это происходило где-нибудь в Подмосковье, а не под Кабулом.
Встречали «южан» молодцеватый, подтянутый майор Кузьменко, почему-то представитель войск РХБЗ и командир реактивного дивизиона «Ураганов» — невысокий майор с каким-то стертым, совершенно незапоминающимся лицом по фамилии Пацуков. Первым делом им предложили первоклассный кофе. Пока гости наслаждались напитком, Пацуков успел сообщить, что прежде армейские артиллеристы квартировали в палаточном городке близ Кабульской пересылки, а тут размещались военные строители. Но поскольку здесь процветал мордобой, мародерство, торговля армейским имуществом и строительными материалами, строителей откомандировали в Союз, а комфортабельный и хорошо оборудованный городок перешел к армейским артиллеристам.
Он и в самом деле впечатлял: два больших бассейна, несколько бань, асфальтированные дорожки, аккуратные ряды модулей, полностью оборудованных кондиционерами. Клуб, парки техники и хранилища были обустроены на совесть — строители, судя по всему, ни в чем себе не отказывали. Посреди городка высилась местная достопримечательность, монументальное сооружение из стекла и бетона — Кабульская гарнизонная гауптвахта, над входом в которую болтался транспарант с призывом к новым свершениям в честь Девятнадцатой партконференции.
Капитана Петренко и Галю разместили в офицерском модуле, где нашлась вполне приличная комната с кондиционером и широким самодельным топчаном из досок от снарядных ящиков, покрытым двумя слоями толстого поролона.
— После обеда за вами заедет мой «уазик», — сообщил Ваганов. — У водителя будет «охранная грамота» — чтобы комендантский патруль не задержал вас в дуканах. На всякий случай договоритесь с командованием армейских артиллеристов и возьмите с собой в город пару-тройку их младших офицеров, — посоветовал подполковник. — Они здесь регулярно воюют, ребята надежные, поэтому с ними можно не опасаться выстрела в спину. С тобой, Александр Николаевич, мы встретимся вечером, когда приземлится эскадрилья «Антеев». Они доставят в Кабул «Буратино»[146], транспортно-заряжающую машину «Артемон» и несколько МАЗов с боеприпасами — теми самыми «Мальвинами». Ну что, поехали, майор? — обратился он к Чабаненко.
— Веди себя, Саня, как в старые добрые времена, — с улыбкой напомнил Тайфун на прощание. — А ты, Галя, все-таки его придерживай, чтобы не сорвался. Он может!
— Строгий ошейник, намордник, шоры на глаза, короткий поводок и команда «Рядом!» — рассмеялась девушка. — Не тот случай — он же у нас Хантер! Хотя некоторое влияние дрессуры уже ощущается…
После обеда пришла машина Ваганова. Водитель — замученный сверчок по имени Ваня, весь увешанный оружием, отыскал молодых людей в модуле.
— Вот вам «охранная грамота», — вручил он бумагу, из которой следовало, что капитан Петренко А. Н. и служащая СА Макарова Г. С. выполняют особое поручение начальника политического отдела армии, поэтому все, к кому обратятся указанные лица, не должны чинить им препятствий, а, наоборот, — оказывать всяческое содействие. Подпись ЧВС армии генерал-майора Захарова, засвидетельствованная печатью и угловым штампом политотдела, подчеркивали серьезность документа.
— Также имею для вас обоих отдельный подарок от «каскадеров» — пару бронежилетов скрытого ношения из двойного кевлара, новейшего изобретения проклятых империалистов! — Водитель вытащил из парашютной сумки два легких и упругих, почти невесомых по сравнению с армейскими «брониками» черных жилета, застегивающихся с боков на «липучки». — От очереди из «калаша» в упор, конечно, не спасет, но ППШ, ПМ, АПС, ТТ, осколки гранат, рикошетные пули и любое холодное оружие держит как миленький! Подполковник Ваганов приказал, чтобы без них вы в город не выходили!
Долго искать спутников-артиллеристов не пришлось — на крыльце модуля Хантер нос к носу столкнулся с Гризли — старшим офицером батареи «Гиацинтов». Встреча была, как водится, бурной.
— Гризли! — представил Александр пушкаря Гале, начисто позабыв, как того зовут на самом деле. — Артиллерист Божьей милостью, тот самый ас, что спас нас с Бугаем на высоте Кранты в апреле. А это — Галина, — отрекомендовал он Афродиту, — истинный рахат-лукум моего сердца!
— Вообще-то я Володя, — слегка растерялся Гризли. — А «медвежий» позывной мне уже в Афгане прилепили…
Гризли помог найти еще пару пушкарей из тех, что немало побродили в составе артиллерийских разведывательных групп по предгорьям Гиндукуша вместе с подразделениями десантников. Погрузившись в «уазик», вся эта компания дружно двинулась обследовать кабульские базары.
Предыдущие визиты Хантера в Кабул не оставили особенных следов в памяти. Тому были причины как объективного, так и чисто субъективного характера — чаще всего — пресловутая «горькая настойка». И лишь теперь он смог трезво и неторопясь оценить знаменитые кабульские дуканы. А там, с точки зрения советского человека, с уст которого многие десятилетия подряд не сходило слово «дефицит», было все, чего душа пожелает.
