Анджей Збых - Операция «Дубовый лист»
Офицер удивленно пожал плечами и отошел в сторону.
Двинулись дальше, поручик еще раз с беспокойством посмотрел на часы. На востоке царила тишина, но он знал, что пройдет еще совсем немного времени – и… Им предстояло миновать небольшой отрезок пути вдоль позиций гренадерского полка…
8
– Вы с ума сошли! – Лицо капитана Куссау было покрыто обильным потом. – Это не я, не я, понимаете? Шпион на свободе! – Он с трудом переводил дыхание. – А вы меня здесь…
Лехман ударил его по лицу. Куссау свалился со стула; через минуту он с трудом поднялся с пола. В разорванной на груди рубашке, с разбитыми в кровь губами, он выглядел страшно. Несколько секунд Куссау стоял неподвижно, угрожающе упершись взглядом в Лехмана. Казалось, что он бросится на гестаповца, но он, только покачнувшись, снова опустился на стул, тяжело дыша.
– Ну, теперь ты скажешь? – крикнул Лехман. – Если скажешь всю правду, то, может быть, и останешься в живых. Давно на них работаешь?
– Можете проверить, где я был в этот день после обеда, – прошептал Куссау наконец.
– Ты же сам сказал, что под Дюберитзом.
– У старого приятеля – лесника…
– Не беспокойся, завтра он все выложит на допросе, – с усмешкой сказал Лехман.
– Идиот! – крикнул Куссау. – Проклятый идиот!
Лехман снова ударил с размаху. Куссау отлетел к двери.
Клос посмотрел на часы. Уже должны быть! Через несколько минут он увидит в окно, как они будут входить во двор особняка. Охрану штаба уберут без особого труда.
Нельзя допустить, чтобы генерал Пфистер успел отдать приказ о взрыве моста… Десантники должны снять посты и захватить предмостный плацдарм. Но долго ли они смогут продержаться? Первая линия немецкой обороны могла оказать упорное сопротивление… А если они не прошли через лес Вейперта?
– Клос, – сказал Лехман, – эта свинья не хочет ни в чем признаваться. Думаю, он все еще не понимает, что его ждет. А ведь он должен об этом знать…
– Идиот, проклятый идиот! – пробормотал опять Куссау.
– А теперь попробуй ты, – сказал Лехман, обращаясь к Клосу. – Он изрядно измучил меня.
В этот момент Клос увидел их. Они смело вошли во двор. Томаля перебросился несколькими словами с часовым, потом остановил группу невдалеке от особняка. Клос заметил рослого парня, судя по всему, командира десантников; он внимательно осмотрелся вокруг, взглядом указал на пост, где стоял солдат, вооруженный ручным пулеметом. «Начинается», – промелькнуло в голове Клоса.
Томаля разделил группу, пятеро в сопровождении одного «конвоира» двинулись к особняку. Это не возбудило у немцев никакого подозрения.
– Клос, – сказал Лехман, – начинай же наконец…
В этот момент к труппе «пленных» подошел капитан Коэллер, дежуривший в штабе.
«Сейчас, сейчас…» – подумал Клос.
Польский офицер выхватил из-под шинели пистолет, выстрелил. И началось… Ручной пулемет был моментально уничтожен взрывом гранаты. Эсэсовцы из охраны штаба отстреливались, укрывшись за грузовиками. Из особняка выбегали немецкие офицеры и падали от метких выстрелов десантников.
Поручик с группой солдат уже штурмовал особняк.
– Поляки! – взревел Лехман. – Предательство!
Куссау бросился к окну. Лехман попытался задержать его, но Куссау неожиданно схватил со стола пистолет и спрыгнул во двор.
– Стой, Куссау! – закричал Лехман. – Клос, стреляй!
Куссау уже был внизу. На ходу он выстрелил в бегущего парашютиста, но промахнулся и через минуту упал, подкошенный автоматной очередью.
– Однако, – удивленно протянул Лехман, – он не предатель… Но кто же тогда?
Клос выбежал из комнаты. В коридоре никого не было, внизу раздавались выстрелы, десантники уже штурмовали большой зал особняка.
Кабинет генерала был в другом конце коридора; когда Клос подбегал к двери, особняк внезапно задрожал, посыпались стекла из окон, гул артиллерийской канонады донесся с востока.
Началось наступление!
Клос с силой толкнул дверь, ведущую в кабинет генерала. Пфистер сидел неподвижно за письменным столом, как будто все, что происходило там, внизу, совсем его не касалось.
Клос стоял в дверях, тяжело дыша.
– Прошу вас, господин капитан, доложите, – обратился к нему генерал, – что там происходит?
Клос отрапортовал. Он никогда еще не находился в таком идиотском положении. Он лихорадочно соображал, что предпринять.
Если Томаля не появится здесь через минуту, Клос вынужден будет дам помешать Пфистеру отдать приказ о взрыве моста. Война еще не окончена, и он не имеет права деконспирироваться, но бывают ситуации…
– Десант! – проговорил генерал. Вернее, он кричал, чтобы Клос мог его услышать среди оглушительных взрывов: – Наступление началось, прошу соединить меня с охраной моста!
Клос подошел к телефону. Теперь как раз время пустить в ход оружие. Пистолет Пфистера лежал на письменном столе, он не успеет дотянуться до него…
– Быстрее, Клос! – торопил его генерал.
Клос поднял трубку и отстегнул кобуру. В этот момент с шумом открылась дверь. На пороге стоял Томаля, а за ним – польский офицер.
– Руки вверх! – крикнул Томаля на безукоризненном немецком языке. – Руки вверх – оба!
Пфистер повиновался.
– Я командир дивизии, – сказал он, как будто бы требуя, чтобы те тоже представились.
– Знаю, знаю, – пробормотал Томаля. – Прошу вас, господин генерал, взять трубку и вызвать в штаб командира саперов. – Щелкнул предохранитель пистолета Томали. – Ну, побыстрее!
– Я не сделаю этого!
– Вам что, надоело жить?
Пфистер поднял трубку.
– Соедините меня с Четвертым, – пробормотал он.
Это было весьма рискованно. Томаля не был уверен в том, что генерал не отдаст приказа о взрыве моста. Но бесспорным было одно: если охрана моста останется без командира, это облегчит выполнение задания. Ну а если генерал, вместо того чтобы сказать: «Прошу прибыть в штаб», прикажет: «Взорвать!»? Если он не испугается угрозы?.. Понимает ли Пфистер, что в этом случае он погибнет? А может быть, Томаля знает лучше психику немецких генералов, чем он, Клос?
Ждали молча несколько секунд.
– Фогель, – услышали они голос Пфистера, – прошу вас немедленно прибыть в штаб.
Однако Томаля оказался прав!
Генерал положил трубку.
– Я был принужден это сделать, подчиняясь насилию, – оправдывался генерал Пфистер.
– Вы останетесь здесь, – сказал польский офицер, обращаясь к Томале. – Сторожите их.
«Все идет так, как запланировали, – подумал Клос. – Сейчас будет разыгран побег Пфистера, чтобы я мог и дальше действовать, оставаясь вне подозрений».
Клос подошел к окну. Во двор особняка въезжала автомашина майора саперных войск Фореля. Ее сразу же окружили десантники. Через несколько минут она с отрядом польских солдат уже следовала к предмостному укреплению. Мост был спасен.
Артиллерийская канонада постепенно утихала, только слышался треск пулеметов и автоматных очередей.
– Можно закурить? – спросил Клос. Это был условный сигнал.
– Курите, – спокойно ответил Томаля.
Клос подошел к нему и одним быстрым движением свалил с ног. «Не слишком ли ушиб его? – подумал Клос. – Нет, видимо, нет…» Выхватил автомат из рун Томали.
– Бежим, господин генерал!
Спустились вниз по лесенке и через казино вышли на задний двор особняка. Потом, пробежав узкой дорожкой вдоль берега реки, никем не замеченные, добрались до леса Вейперта.
Когда они поднялись на пригорок и увидели внизу реку, городок и поля, тянувшиеся вдоль берегов, к окраинам Осека уже подходили танки… Польские и советские танки свободно шли через мост…
«Какая жалость, – подумал Клос, – какая жалость, что я не могу здесь остаться».
– Вы, господин капитан, спасли мне жизнь, я так благодарен вам! – сказал генерал. – Но я могу надеяться, что?.. – Он замолк на полуслове.
Клос молчал.
«Боишься, что трусость твоя станет известна! – подумал Клос. – Бойся, бойся, так нужно! Пока ты необходим мне – обеспечишь надежное алиби».
– Будьте спокойны, господин генерал, никто не узнает о том, что случилось в штабе, – заверил его Клос. – Даю вам слово немецкого офицера.
Генерал Пфистер глубоко вздохнул.
